До суда дело не дойдет.
— Мы не можем себе позволить нанять лучших адвокатов, — вздохнула я. — Боюсь, даже дальнейшие услуги мистера Уогстафа нам не по карману.
— Надеюсь, речь идет не о том Уогстафе, который работает в фирме «Уогстаф и Чайверс»?! — с непритворным испугом воскликнула Джейн. — Если это он, то пиши пропало. Мои знакомые однажды прибегли к его услугам, чтобы сменить жилье, так он ухитрился перепутать дома, и сделка сорвалась. Вы не поверите, но за свою промашку он еще содрал с них астрономический гонорар!
— Этого мне только не хватало! — простонала я. Собственные перспективы рисовались мне во все более мрачных тонах. Машинально я приняла чашку чаю и тарелку с бисквитными пирожными, которые сочувствующие совали мне с разных сторон.
— Давай лучше вспомним о хорошем, золотце, — затараторил Джереми. — Ведь еще вчера, возвращаясь, мы были на седьмом небе от счастья.
Я посмотрела на него. Глаза Джереми сияли.
— Это верно, — согласилась я, кивая. — Так и было.
— Мы собирались отпраздновать некое важное событие, и в этом смысле ничего не изменилось.
— Ты хочешь сказать…
— Да. По-моему, пора сообщить о нашем решении всему белому свету. Может, тогда мы все сегодня будем крепче спать.
— Скажи сам, — прошептала я.
— Нет, давай скажем хором, — предложил Джереми.
Мы вздохнули и, досчитав до трех, продекламировали в унисон:
— Мы помолвлены и хотим пожениться.
Мама лишь смотрела на нас и недоуменно хлопала ресницами.
— Я сделал вашей дочери предложение, — пояснил Джереми и для пущей убедительности взял меня за руку.
— Ах вот как! — Мамино лицо вдруг сморщилось, а из глаз ручьем хлынули слезы.
Чего-чего, а этого я никак не ожидала.
— Мамочка, — увещевающе заговорила я, нежно обнимая ее за плечи, — порадуйся за нас. Мы любим друг друга и собираемся стать мужем и женой. Разве это не прекрасно?
Она кивнула и шумно высморкалась.
— Да, доченька, это, конечно, замечательно, но просто… слишком неожиданно. И потом, столько вдруг на нас свалилось. Пожалуй, мне лучше пилюли принять. Джон, отведи меня наверх, — обратилась она к моему отцу.
— Ну а ты, папулькин? — спросила я. — Ты рад за нас?
Он кивнул, но от комментариев воздержался. Лишь торжественно потряс руку Джереми и проводил маму в спальню.
— Да, радости столько, как от копченой свинины на еврейских поминках, — пробурчала я. — Как считаешь, Джо?
Джо не ответила: она сосредоточенно рылась в моих чемоданах. Выудив яркий саронг, расшитый узорами в виде тропических рыб, она издала восхищенное восклицание и приложила его к своей груди:
— Ах, какая прелесть! И как раз по мне.
— Не цапай! — Я отобрала у нее саронг. — Это я для Эммы купила. А тебе я вот что привезла. — Я указала ей на тенниску с эмблемой «Санта-Бониты».
— Спасибо… — разочарованно поблагодарила Джо.
— Если рисунок не нравится, можешь нанести поверх что-нибудь свое, — посоветовала я.
Джо выхватила из моих рук тенниску и, ворча, отправилась восвояси.
— Настоящий праздник, да? — ядовито обратилась я к Джереми. — Интересно, твоя мама тоже так обрадуется?
— Она будет счастлива, — заверил меня Джереми.
— А когда мы ее осчастливим?
Джереми замялся.
— Давай чуть-чуть подождем, золотце, — предложил он наконец. — Пока не прояснится ситуация с твоим нелепым обвинением. Просто я знаю свою родительницу. Если на нее сразу обрушить столько новостей, она одними пилюлями не обойдется. Она у меня слишком чувствительная особа.
— По-моему, все мамы такие, — с сочувствием кивнула я.
— Впрочем, это не имеет значения, — сказал Джереми. — Главное, что мы с тобой друг у друга есть. И мы счастливы вместе. Но только, Эли, после всего случившегося я должен знать правду о том, что у вас вышло с Дэвидом Уитвортом на самом деле. Всю правду, какой бы она ни была.
— Что, ты допрос репетируешь? — попробовала отшутиться я.
— Нет, Эли, — серьезно ответил Джереми. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Меня не устраивают крохи, которыми ты угощаешь адвоката. Я должен знать все. Я хочу понять, что нас ждет.
— Ну что ж, будь по-твоему, — неохотно согласилась я, понимая, что шагаю в пропасть. — Тогда слушай.
— Я полностью на твоей стороне. Эли! — с горячностью заявил Джереми, когда я поведала ему свою грустную историю. Правда, кое о чем я все-таки умолчала. В самом конце, устыдившись, я опустила сцену с втиранием «жгучки» и соврала, что в пылу ссоры просто лягнула Дэвида по яйцам. Отчего-то у меня душа не лежала к тому, чтобы рассказывать Джереми эротические подробности о том. как я намазывала «Огненным перчиком» детородный орган Дэвида.
— Как я счастлива с тобой! — благодарно проворковала я, прижимаясь к нему.
— Не бойся, Эли, мы прорвемся, — уверенно произнес Джереми. — А Дэвид — круглый болван. В Англии минуты не проходит, чтобы кому-нибудь по яйцам не вмазали. Представляешь, что было бы, вздумай каждый пострадавший обращаться в суд?
— Но ведь не у всех братья служат в полиции, — напомнила я. — Джереми, так ты правда на моей стороне?
Он кивнул:
— Целиком и полностью.
— Просто не представляю, что бы я без тебя делала! — воскликнула я.
— Боюсь, тебе придется немного поскучать, — вдруг сказал Джереми. — Сегодня днем мне позвонили из компании. Похоже, без меня в Варшаве все разваливается. Я должен немедленно лететь в Польшу.
У меня оборвалось сердце.
— Как? — только и пролепетала я. — Прямо сейчас?
— Завтра утром.
А мне, дурехе, еще казалось, что за ночь я все слезы выплакала!
Глава 38
Мне даже не удалось проводить Джереми в аэропорт. На следующее утро, как раз в то время, когда он поднимался на борт самолета, я сидела в приемной мистера Уогстафа. Вместе со мной своей очереди дожидались татуированные бритоголовые молодчики, любой из которых был способен причинить тяжкие телесные повреждения не только Дэвиду Уитворту, но и парню куда покрепче. Когда амбал с «Титаником» на предплечье осведомился у меня, что я натворила, я не нашла ничего лучшего, как сказать, что просто принесла мистеру Уогстафу сандвичи.
— В вашем деле есть сдвиги, — поведал адвокат, когда наконец подошла моя очередь.
Я изобразила величайшую радость.
— В конце недели, — продолжил плюгавый старичок, — вы снова предстанете перед судьями и выслушаете официально предъявленные вам обвинения. И тут у вас будет выбор. Вы можете выбрать городской суд или королевский. В городском суде заседает троица ветхих дедков, которые почти наверняка вас засудят. Не потому, что из них песок сыплется, а вы молоды и смазливы, а потому, что их чресла никто и никогда не растирал столь экзотическим образом.
Меня передернуло. Не пристало, по-моему, одряхлевшим адвокатам выражаться подобным образом.
— А вот в королевском суде, — продолжил он, — вы предстанете перед судом присяжных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Мы не можем себе позволить нанять лучших адвокатов, — вздохнула я. — Боюсь, даже дальнейшие услуги мистера Уогстафа нам не по карману.
— Надеюсь, речь идет не о том Уогстафе, который работает в фирме «Уогстаф и Чайверс»?! — с непритворным испугом воскликнула Джейн. — Если это он, то пиши пропало. Мои знакомые однажды прибегли к его услугам, чтобы сменить жилье, так он ухитрился перепутать дома, и сделка сорвалась. Вы не поверите, но за свою промашку он еще содрал с них астрономический гонорар!
— Этого мне только не хватало! — простонала я. Собственные перспективы рисовались мне во все более мрачных тонах. Машинально я приняла чашку чаю и тарелку с бисквитными пирожными, которые сочувствующие совали мне с разных сторон.
— Давай лучше вспомним о хорошем, золотце, — затараторил Джереми. — Ведь еще вчера, возвращаясь, мы были на седьмом небе от счастья.
Я посмотрела на него. Глаза Джереми сияли.
— Это верно, — согласилась я, кивая. — Так и было.
— Мы собирались отпраздновать некое важное событие, и в этом смысле ничего не изменилось.
— Ты хочешь сказать…
— Да. По-моему, пора сообщить о нашем решении всему белому свету. Может, тогда мы все сегодня будем крепче спать.
— Скажи сам, — прошептала я.
— Нет, давай скажем хором, — предложил Джереми.
Мы вздохнули и, досчитав до трех, продекламировали в унисон:
— Мы помолвлены и хотим пожениться.
Мама лишь смотрела на нас и недоуменно хлопала ресницами.
— Я сделал вашей дочери предложение, — пояснил Джереми и для пущей убедительности взял меня за руку.
— Ах вот как! — Мамино лицо вдруг сморщилось, а из глаз ручьем хлынули слезы.
Чего-чего, а этого я никак не ожидала.
— Мамочка, — увещевающе заговорила я, нежно обнимая ее за плечи, — порадуйся за нас. Мы любим друг друга и собираемся стать мужем и женой. Разве это не прекрасно?
Она кивнула и шумно высморкалась.
— Да, доченька, это, конечно, замечательно, но просто… слишком неожиданно. И потом, столько вдруг на нас свалилось. Пожалуй, мне лучше пилюли принять. Джон, отведи меня наверх, — обратилась она к моему отцу.
— Ну а ты, папулькин? — спросила я. — Ты рад за нас?
Он кивнул, но от комментариев воздержался. Лишь торжественно потряс руку Джереми и проводил маму в спальню.
— Да, радости столько, как от копченой свинины на еврейских поминках, — пробурчала я. — Как считаешь, Джо?
Джо не ответила: она сосредоточенно рылась в моих чемоданах. Выудив яркий саронг, расшитый узорами в виде тропических рыб, она издала восхищенное восклицание и приложила его к своей груди:
— Ах, какая прелесть! И как раз по мне.
— Не цапай! — Я отобрала у нее саронг. — Это я для Эммы купила. А тебе я вот что привезла. — Я указала ей на тенниску с эмблемой «Санта-Бониты».
— Спасибо… — разочарованно поблагодарила Джо.
— Если рисунок не нравится, можешь нанести поверх что-нибудь свое, — посоветовала я.
Джо выхватила из моих рук тенниску и, ворча, отправилась восвояси.
— Настоящий праздник, да? — ядовито обратилась я к Джереми. — Интересно, твоя мама тоже так обрадуется?
— Она будет счастлива, — заверил меня Джереми.
— А когда мы ее осчастливим?
Джереми замялся.
— Давай чуть-чуть подождем, золотце, — предложил он наконец. — Пока не прояснится ситуация с твоим нелепым обвинением. Просто я знаю свою родительницу. Если на нее сразу обрушить столько новостей, она одними пилюлями не обойдется. Она у меня слишком чувствительная особа.
— По-моему, все мамы такие, — с сочувствием кивнула я.
— Впрочем, это не имеет значения, — сказал Джереми. — Главное, что мы с тобой друг у друга есть. И мы счастливы вместе. Но только, Эли, после всего случившегося я должен знать правду о том, что у вас вышло с Дэвидом Уитвортом на самом деле. Всю правду, какой бы она ни была.
— Что, ты допрос репетируешь? — попробовала отшутиться я.
— Нет, Эли, — серьезно ответил Джереми. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Меня не устраивают крохи, которыми ты угощаешь адвоката. Я должен знать все. Я хочу понять, что нас ждет.
— Ну что ж, будь по-твоему, — неохотно согласилась я, понимая, что шагаю в пропасть. — Тогда слушай.
— Я полностью на твоей стороне. Эли! — с горячностью заявил Джереми, когда я поведала ему свою грустную историю. Правда, кое о чем я все-таки умолчала. В самом конце, устыдившись, я опустила сцену с втиранием «жгучки» и соврала, что в пылу ссоры просто лягнула Дэвида по яйцам. Отчего-то у меня душа не лежала к тому, чтобы рассказывать Джереми эротические подробности о том. как я намазывала «Огненным перчиком» детородный орган Дэвида.
— Как я счастлива с тобой! — благодарно проворковала я, прижимаясь к нему.
— Не бойся, Эли, мы прорвемся, — уверенно произнес Джереми. — А Дэвид — круглый болван. В Англии минуты не проходит, чтобы кому-нибудь по яйцам не вмазали. Представляешь, что было бы, вздумай каждый пострадавший обращаться в суд?
— Но ведь не у всех братья служат в полиции, — напомнила я. — Джереми, так ты правда на моей стороне?
Он кивнул:
— Целиком и полностью.
— Просто не представляю, что бы я без тебя делала! — воскликнула я.
— Боюсь, тебе придется немного поскучать, — вдруг сказал Джереми. — Сегодня днем мне позвонили из компании. Похоже, без меня в Варшаве все разваливается. Я должен немедленно лететь в Польшу.
У меня оборвалось сердце.
— Как? — только и пролепетала я. — Прямо сейчас?
— Завтра утром.
А мне, дурехе, еще казалось, что за ночь я все слезы выплакала!
Глава 38
Мне даже не удалось проводить Джереми в аэропорт. На следующее утро, как раз в то время, когда он поднимался на борт самолета, я сидела в приемной мистера Уогстафа. Вместе со мной своей очереди дожидались татуированные бритоголовые молодчики, любой из которых был способен причинить тяжкие телесные повреждения не только Дэвиду Уитворту, но и парню куда покрепче. Когда амбал с «Титаником» на предплечье осведомился у меня, что я натворила, я не нашла ничего лучшего, как сказать, что просто принесла мистеру Уогстафу сандвичи.
— В вашем деле есть сдвиги, — поведал адвокат, когда наконец подошла моя очередь.
Я изобразила величайшую радость.
— В конце недели, — продолжил плюгавый старичок, — вы снова предстанете перед судьями и выслушаете официально предъявленные вам обвинения. И тут у вас будет выбор. Вы можете выбрать городской суд или королевский. В городском суде заседает троица ветхих дедков, которые почти наверняка вас засудят. Не потому, что из них песок сыплется, а вы молоды и смазливы, а потому, что их чресла никто и никогда не растирал столь экзотическим образом.
Меня передернуло. Не пристало, по-моему, одряхлевшим адвокатам выражаться подобным образом.
— А вот в королевском суде, — продолжил он, — вы предстанете перед судом присяжных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89