Проходя по комнатам и холлам, Маркус лишний раз обратил внимание на изящество отделки и роскошь обстановки своего дома. Он всегда стремился окружить Дженни дорогими вещами, и это удавалось. Но никогда не удавалось согреть дочь любовью, о чем Маркус несказанно сожалел… На исчезновение Ченса Дженни отреагировала бурной истерикой. Только Хуане удалось немного успокоить ее, уговорить поспать, а потом и поесть. Но сейчас даже у нее возникли сложности в отношениях с Дженни. Девушка пережила истерику, ярость и теперь замкнулась в ледяном безразличии. Она проводила целые дни в молчании, а если и открывала рот, то лишь для какого-нибудь язвительного замечания, что выдавало глубокую боль, которую она несла в душе. Одна.
Маркус негромко чертыхался, продолжая свой путь по дому. Он винил себя за то, что Дженни не к кому обратиться. Хотел сам как-нибудь помочь, но не знал, как подступиться. Может, ему удастся найти Ченса. Он очень надеялся на успех частного расследования. А может, за это время Ченс сам вернется.
— Маркус! Я и не знала, что вы дома! — воскликнула Хуана, удивленно всплеснув руками. В одной она держала тряпку, в другой — баллончик с жидкостью для чистки мебели.
Он усмехнулся и поднял обе ладони, словно защищаясь.
— Извини, не хотел тебя напугать. Мне надо сделать пару звонков. — Помолчав, он поинтересовался:
— Видела Дженни?
Хуана нахмурилась, осенив себя крестным знамением, и скороговоркой что-то произнесла по-испански. Маркус, как обычно, ничего не понял.
— Ты же знаешь, женщина, мой испанский весьма плох. Либо не тарахти, либо говори по-английски. — В глазах его сверкнула искорка, а на щеках Хуаны появился румянец.
— Прошу прощения. Когда я расстраиваюсь, родной язык сам выскакивает, — ответила она. — Что касается вопроса — я знаю не больше вашего. К завтраку она не выходила. Ленч тоже пропустила. Недавно я слышала, как хлопнула дверь на кухне. Полагаю, она ушла.
Дженни давно уже мне ничего не рассказывает.
На лице ее появилось озабоченное выражение. Они обменялись молчаливыми взглядами, не имея возможности заглянуть в ту дверь, которую Дженни захлопнула перед их носом.
Слезы потекли по лицу Хуаны.
— Прошу прощения, — хлюпнула она носом, — я так за нее беспокоюсь! Что, если этот парень не вернется вовсе? Ох, Маркус, что будет, если мы и ее потеряем? — Отвернувшись, она пошла прочь, оставив свои вопросы без ответов.
Маркус ударил кулаком в стенку. Где-то в доме зазвонил телефон, но у него не было желания поднимать трубку. Вместо этого он снял с вешалки шляпу, подхватил со столика ключи от машины и вышел на улицу.
Он знал в Тайлере нескольких людей, которые были немного знакомы с Ченсом. Может, они смогут чем-нибудь помочь. Вдруг когда-нибудь вечером Ченс случайно проговорился о своем прошлом, а они запомнили.
От попытки хуже не станет. Во всяком случае, это намного лучше, чем сидеть дома в бессмысленном ожидании. Дженни его полностью игнорировала. Маркус с сожалением понимал, что заслужил такое отношение. В течение многих лет он не уделял ей должного внимания. И только теперь понял, как был не прав.
«Если бы мать осталась жива… — вздохнул он, выезжая на главное шоссе, и чертыхнулся. — Это всего лишь отговорка. Дженни — моя дочь, а я прохлопал ушами и просмотрел, как единственным мужчиной, который имеет какое-то значение в ее жизни, оказался Ченс Маккол»
Заниматься самобичеванием было не в привычках Маркуса Тайлера. Но теперь ему пришлось по-новому взглянуть на последние двенадцать лет жизни Дженни.
Когда Ченс нанялся на работу, Дженни ходила за ним буквально по пятам. Он мог бы припомнить десятки случаев. Да и сам Маркус неоднократно обращался к Ченсу с просьбой позаботиться о Дженни, когда было недосуг.
Постепенно Дженни выросла, и детская привязанность превратилась в глубокое, чистое чувство. Единственным человеком, который ее интересовал, оказался Ченс Маккол.
Маркус надавил на педаль газа. Выбора у него не было. С Божьей помощью он попытается найти Ченса.
Иначе потеряет не только своего лучшего работника, но и собственную дочь.
Последний сон оказался той каплей, которая переполнила чашу. День за днем Дженни ждала либо телефонного звонка, либо письма, но не дождалась ни того ни другого. Постепенно из состояния равнодушия она перешла в ярость. В ярость на себя — за то, что ждала, в ярость на Ченса — за то, что заставлял ее ждать, а заодно и на всех остальных, кто попадался ей на глаза. Она была как натянутая струна.
Девушка подошла к конюшне.
— Генри! — резко и хрипло крикнула она. Тот поспешил на зов. — Оседлай Чейни!
— Черта с два! — не менее жестко отозвался старый ковбой. Он слишком любил эту девочку, чтобы позволить ей такие штуки.
— Отлично, — вспыхнула она. — В таком случае я и сама управлюсь!
— Проклятая девчонка! Тебе совершенно незачем кататься на этом жеребце! Тем более в таком состоянии.
Сама должна соображать, но, похоже, наш старший конюх, уехав, забрал с собой все твои мозги!
При упоминании о Ченсе Дженни окончательно вышла из себя. Она метнулась мимо Генри, подбежала к козлам, на которых лежало седло, и помчалась к стойлу Чейни. Упряжь била ее по ногам, она на ходу отбрасывала ее в сторону. От подседельника зудели руки, и резко пахло конским потом. Дженни откинула щеколду.
— Ну хорошо, черт побери! Если уж ты так настроена, давай я тебе помогу.
Молча они оседлали жеребца, встревоженно переступающего с ноги на ногу.
Дженни приняла поводья из рук Генри и направилась к выходу, ведя за собой коня. Она даже не оглянулась. Непреодолимое предчувствие беды захлестнуло Генри.
— Дженни, не делай этого, — взмолился он, глядя, как она садится в седло. Она промолчала. — Черт побери, что ты задумала? Ты хочешь погубить себя?
Она обернулась. От выражения ее лица у Генри защемило сердце. На губах Дженни играла горькая усмешка. В коротком смешке прозвучала безнадежность. Она резко ударила каблуками в бока лошади. Чейни рванул, едва не выбросив ее из седла, и понесся вскачь.
— Черт побери, Дженни, вернись! — завопил Генри.
Но без толку.
Вскоре они скрылись из виду. Генри долго и громко чертыхался, перебирая ругательства на всех языках, которые знал. Ругал Маркуса за то, что не оказался дома и не остановил ее; ругал Ченса за то, что уехал, не сказав ей ни слова. И когда полностью выдохся, исчерпав свой словарный запас, просто сел под стенкой амбара и принялся ждать.
Генри ждал. Солнце клонилось к закату. Золотой диск спускался все ниже и ниже. Дженни не появлялась. Он боялся смотреть на часы. При одной мысли о прошедшем времени Генри становилось нехорошо. Скоро наступят сумерки. Девушка отсутствует уже несколько часов. В душе стали рождаться тревожные мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80