Только вышло все не так. После первого семестра девушка нашла учебное заведение поближе к дому и перевелась туда.
До того как Дженни приехала на Рождество, он даже представить себе не мог, как она страдает от разлуки с ним и как он сам соскучился по ней.
— Чем-то вкусно пахнет, — заметил Генри, распахивая дверь в кухню. Ченс в это время сидел у плиты. Хуана стряпала.
— Сегодня приезжает Дженни, — ответила она, словно этим было все сказано.
Ченс почувствовал холод в желудке. Фраза напомнила о той, образ которой преследовал его долгими бессонными ночами. Дженни!
Ее первый семестр в колледже завершился. Казалось, с тех пор как она уехала в Хьюстон, прошла целая вечность. Он поднялся и, стиснув зубы, подошел к пылающему камину в углу кухни. Как он сможет прожить ближайшие три с половиной года, не видя ее? И тут же возникла еще более пугающая мысль: а что, если она влюбится там в какого-нибудь студента и вообще никогда не вернется домой?
— А где Маркус? — поинтересовался Генри. — Ченс вчера ходил проверять телят и заметил поблизости стаю койотов. Неплохо было бы, как в прошлом году, нанять охотников с собаками и избавиться от этих проныр, пока они сами не избавили нас от молодняка.
— Он звонил час назад, — повела плечами Хуана. — Сказал, что останется ночевать в Далласе.
Ченс нахмурился. Черт побери! Опять он за свое!
Дженни приезжает домой, а ее некому встретить. Этот сукин сын думает только о себе. Это же все-таки Рождество!
Генри прошмыгнул к столу и стянул парочку свежеиспеченных овсяных печений. Прежде чем Хуана успела схватить его за руку, одно он уже сунул в. рот.
— Стало быть, его не будет, — кивнул Генри, прожевывая печенье. — Значит, сами тут будем хозяйничать.
— Я тебе похозяйничаю! — вскинулась Хуана. — Не трожь печенье!
Генри расплылся в довольной улыбке.
— Я и сам могу позвонить охотникам, — сказал Ченс, — Ничего, если воспользуюсь телефоном в кабинете Маркуса? В его «Ролодексе» наверняка записан номер.
Хуана согласно кивнула. Когда Ченс проходил мимо, она сунула ему в руку печенье.
— Чего это ты его кормишь, а мне не даешь? — тут же возмутился Генри.
— Потому что ты уже три слопал, — вздернула бровь Хуана. — Думаешь, я не видела, как ты тут рыскал? Я все вижу и не дура, Генри Томас! Ну-ка вставай и катись из моей кухни. Мне еще надо придумать что-нибудь вкусненькое для Дженни.
Генри усмехнулся, но улыбка быстро сошла с его лица.
— Не знаю, понравится ли Дженни, что в доме опять никого нет. Ты-то, конечно, никуда не денешься, но понятно, о чем я.
— Несомненно, — кивнула Хуана. Потом подняла голову и посмотрела в ту сторону, куда ушел Ченс. — Дженни не особо расстроится… до тех пор пока этот здесь.
Они с Генри обменялись многозначительными взглядами. Хуана была права. Они давно уже обратили внимание на отношение Дженни к Ченсу. На их глазах ее детская привязанность переросла во взрослую женскую любовь. Генри лучше, чем кто бы то ни было, знал, как много значит и Дженни для Ченса. Но не мог понять этого парня. Какая-то извилина в мозгах взрослого человека не поддавалась пониманию старого ковбоя.
И только Ченс знал, что именно заставляет его держаться от Дженни на расстоянии вытянутой руки.
— Этот парень уже выехал, — сообщил Ченс, вернувшись на кухню. — Вставай, Генри. Я сказал, что мы встретим его на западном пастбище.
Генри кивнул и направился к двери, на ходу прихватив еще одно печенье.
Хуана нахмурилась, глядя им вслед. Но причиной ее насупленных бровей было не очередное мелкое воровство старого ковбоя. Она была встревожена молчаливостью Ченса. Он замолчал, как только в кухне прозвучало имя Дженни.
На улице шел дождь со снегом. Мелкие снежинки, смешиваясь с заледеневшими капельками воды, били по холодным щекам Ченса, когда он, припарковав хозяйский колесный вездеход-грузовик, направился к своему жилищу. Жилье, очень маленькое, но свое, в этот вечер имело для него особое значение. Только там он был в безопасности и мог спокойно собраться с мыслями. Когда Ченс начал работать на ранчо, ему казалось, что проводить праздники в одиночестве, в пустом помещении, где стояло еще несколько кроватей, очень тяжело. Потом он узнал, что у всех обитателей ранчо кто-то где-то есть. Кроме него. Нынешний вечер, поскольку он, как всегда, остался один, ничем не будет отличаться от предыдущих.
Ченс с силой толкнул дверь и направился прямиком к горящей печке.
— С Рождеством тебя, — негромко произнесла Дженни, испытывая праздничное настроение уже от одного вида высокого ковбоя, который только что вошел с холода.
Он вздрогнул от неожиданности и резко обернулся на голос. Девушка вышла из сумрака помещения и подошла к нему. Ченс потерял дар речи. Боже, как же она изменилась! Слишком изменилась! Он не знал, как заговорить с этой Дженни. Девушка, уехавшая учиться в колледж, вернулась взрослой женщиной.
— Давай помогу тебе раздеться, — предложила она и начала расстегивать обледеневшие пуговицы тяжелого овчинного полушубка.
Взгляд ее синих глаз был чист и ясен, как летнее небо.
Когда пальцы расстегнули последнюю пуговицу — как раз на уровне пряжки брючного пояса, — он крепко взял ее за руки.
Она подняла голову, стараясь отвести взгляд от его губ, но безуспешно. Обычно твердо сжатые, неумолимые, теперь они расплылись в мягкой, доброжелательной улыбке.
— И тебя с Рождеством, Дженнифер Энн, — прошептал Ченс, запуская руки под пальто и обнимая ее за талию.
Она прижалась щекой к его мерно вздымающейся груди и сморгнула навернувшиеся слезы. Наконец она дома!
— Я скучал по тебе, — признался Ченс.
Дженни несколько раз судорожно вдохнула, пытаясь проглотить комок в горле.
— Не рассказывай. — Наконец она справилась с волнением и даже нашла силы поддразнить его. В ее глазах стояло какое-то предупреждение, но истолковывать его Ченсу не хотелось. Чуть отклонившись, она тихо произнесла:
— Мне все известно про тех женщин из города, мистер. Скучать у вас не было времени.
Сердце затрепетало, в голове зашумела кровь.
— Ты слишком хорошо осведомлена о моих делах, — пробормотал он и крепче сжал ее в объятиях. Держать Дженни в руках было невыразимым наслаждением.
— У тебя же нет от меня секретов.
И все-таки есть, подумал Ченс. Он понимал, что так нельзя, что поступает не правильно, но ничего не мог с собой поделать. И остановить Дженни тоже не мог.
Взглянув ей в глаза, он лишь наклонил голову.
Его холодные губы прикоснулись к ее губам — мягко, неуверенно и, по мнению Дженни, мучительно медленно. Она выпрямилась и подалась вперед, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как напрягаются его мышцы — от безнадежности, с которой он обнимал ее.
Ченс вздрогнул, вскинул голову как тонущий человек, отчаянно пытающийся поймать глоток воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
До того как Дженни приехала на Рождество, он даже представить себе не мог, как она страдает от разлуки с ним и как он сам соскучился по ней.
— Чем-то вкусно пахнет, — заметил Генри, распахивая дверь в кухню. Ченс в это время сидел у плиты. Хуана стряпала.
— Сегодня приезжает Дженни, — ответила она, словно этим было все сказано.
Ченс почувствовал холод в желудке. Фраза напомнила о той, образ которой преследовал его долгими бессонными ночами. Дженни!
Ее первый семестр в колледже завершился. Казалось, с тех пор как она уехала в Хьюстон, прошла целая вечность. Он поднялся и, стиснув зубы, подошел к пылающему камину в углу кухни. Как он сможет прожить ближайшие три с половиной года, не видя ее? И тут же возникла еще более пугающая мысль: а что, если она влюбится там в какого-нибудь студента и вообще никогда не вернется домой?
— А где Маркус? — поинтересовался Генри. — Ченс вчера ходил проверять телят и заметил поблизости стаю койотов. Неплохо было бы, как в прошлом году, нанять охотников с собаками и избавиться от этих проныр, пока они сами не избавили нас от молодняка.
— Он звонил час назад, — повела плечами Хуана. — Сказал, что останется ночевать в Далласе.
Ченс нахмурился. Черт побери! Опять он за свое!
Дженни приезжает домой, а ее некому встретить. Этот сукин сын думает только о себе. Это же все-таки Рождество!
Генри прошмыгнул к столу и стянул парочку свежеиспеченных овсяных печений. Прежде чем Хуана успела схватить его за руку, одно он уже сунул в. рот.
— Стало быть, его не будет, — кивнул Генри, прожевывая печенье. — Значит, сами тут будем хозяйничать.
— Я тебе похозяйничаю! — вскинулась Хуана. — Не трожь печенье!
Генри расплылся в довольной улыбке.
— Я и сам могу позвонить охотникам, — сказал Ченс, — Ничего, если воспользуюсь телефоном в кабинете Маркуса? В его «Ролодексе» наверняка записан номер.
Хуана согласно кивнула. Когда Ченс проходил мимо, она сунула ему в руку печенье.
— Чего это ты его кормишь, а мне не даешь? — тут же возмутился Генри.
— Потому что ты уже три слопал, — вздернула бровь Хуана. — Думаешь, я не видела, как ты тут рыскал? Я все вижу и не дура, Генри Томас! Ну-ка вставай и катись из моей кухни. Мне еще надо придумать что-нибудь вкусненькое для Дженни.
Генри усмехнулся, но улыбка быстро сошла с его лица.
— Не знаю, понравится ли Дженни, что в доме опять никого нет. Ты-то, конечно, никуда не денешься, но понятно, о чем я.
— Несомненно, — кивнула Хуана. Потом подняла голову и посмотрела в ту сторону, куда ушел Ченс. — Дженни не особо расстроится… до тех пор пока этот здесь.
Они с Генри обменялись многозначительными взглядами. Хуана была права. Они давно уже обратили внимание на отношение Дженни к Ченсу. На их глазах ее детская привязанность переросла во взрослую женскую любовь. Генри лучше, чем кто бы то ни было, знал, как много значит и Дженни для Ченса. Но не мог понять этого парня. Какая-то извилина в мозгах взрослого человека не поддавалась пониманию старого ковбоя.
И только Ченс знал, что именно заставляет его держаться от Дженни на расстоянии вытянутой руки.
— Этот парень уже выехал, — сообщил Ченс, вернувшись на кухню. — Вставай, Генри. Я сказал, что мы встретим его на западном пастбище.
Генри кивнул и направился к двери, на ходу прихватив еще одно печенье.
Хуана нахмурилась, глядя им вслед. Но причиной ее насупленных бровей было не очередное мелкое воровство старого ковбоя. Она была встревожена молчаливостью Ченса. Он замолчал, как только в кухне прозвучало имя Дженни.
На улице шел дождь со снегом. Мелкие снежинки, смешиваясь с заледеневшими капельками воды, били по холодным щекам Ченса, когда он, припарковав хозяйский колесный вездеход-грузовик, направился к своему жилищу. Жилье, очень маленькое, но свое, в этот вечер имело для него особое значение. Только там он был в безопасности и мог спокойно собраться с мыслями. Когда Ченс начал работать на ранчо, ему казалось, что проводить праздники в одиночестве, в пустом помещении, где стояло еще несколько кроватей, очень тяжело. Потом он узнал, что у всех обитателей ранчо кто-то где-то есть. Кроме него. Нынешний вечер, поскольку он, как всегда, остался один, ничем не будет отличаться от предыдущих.
Ченс с силой толкнул дверь и направился прямиком к горящей печке.
— С Рождеством тебя, — негромко произнесла Дженни, испытывая праздничное настроение уже от одного вида высокого ковбоя, который только что вошел с холода.
Он вздрогнул от неожиданности и резко обернулся на голос. Девушка вышла из сумрака помещения и подошла к нему. Ченс потерял дар речи. Боже, как же она изменилась! Слишком изменилась! Он не знал, как заговорить с этой Дженни. Девушка, уехавшая учиться в колледж, вернулась взрослой женщиной.
— Давай помогу тебе раздеться, — предложила она и начала расстегивать обледеневшие пуговицы тяжелого овчинного полушубка.
Взгляд ее синих глаз был чист и ясен, как летнее небо.
Когда пальцы расстегнули последнюю пуговицу — как раз на уровне пряжки брючного пояса, — он крепко взял ее за руки.
Она подняла голову, стараясь отвести взгляд от его губ, но безуспешно. Обычно твердо сжатые, неумолимые, теперь они расплылись в мягкой, доброжелательной улыбке.
— И тебя с Рождеством, Дженнифер Энн, — прошептал Ченс, запуская руки под пальто и обнимая ее за талию.
Она прижалась щекой к его мерно вздымающейся груди и сморгнула навернувшиеся слезы. Наконец она дома!
— Я скучал по тебе, — признался Ченс.
Дженни несколько раз судорожно вдохнула, пытаясь проглотить комок в горле.
— Не рассказывай. — Наконец она справилась с волнением и даже нашла силы поддразнить его. В ее глазах стояло какое-то предупреждение, но истолковывать его Ченсу не хотелось. Чуть отклонившись, она тихо произнесла:
— Мне все известно про тех женщин из города, мистер. Скучать у вас не было времени.
Сердце затрепетало, в голове зашумела кровь.
— Ты слишком хорошо осведомлена о моих делах, — пробормотал он и крепче сжал ее в объятиях. Держать Дженни в руках было невыразимым наслаждением.
— У тебя же нет от меня секретов.
И все-таки есть, подумал Ченс. Он понимал, что так нельзя, что поступает не правильно, но ничего не мог с собой поделать. И остановить Дженни тоже не мог.
Взглянув ей в глаза, он лишь наклонил голову.
Его холодные губы прикоснулись к ее губам — мягко, неуверенно и, по мнению Дженни, мучительно медленно. Она выпрямилась и подалась вперед, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как напрягаются его мышцы — от безнадежности, с которой он обнимал ее.
Ченс вздрогнул, вскинул голову как тонущий человек, отчаянно пытающийся поймать глоток воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80