Элен говорила себе, что не желает разбираться в своих чувствах, поскольку ей стыдно за свою глупость на новогоднем балу, и уверяла себя, что стоит ей извиниться перед Томом – и все будет опять прекрасно. Но она никак не могла собраться с духом и разыскать его. Ей хотелось, чтобы они встретились случайно. Может быть, когда ей удастся беззаботно извиниться, их разногласия будут позабыты?
Поэтому Элен пыталась разглядеть в толпе студентов решительно шагавшего Тома и твердила себе, что просто ей не хватает его общества, потому что разговоры с Томом ее бодрят.
Затем, однажды вечером, она его услышала. Голос Тома ни с каким другим перепутать было нельзя. Это случилось вскоре после вечеринки у Пэнси. Он опять сидел у нее в комнате! Элен машинально подняла голову и прислушалась. Она затаила дыхание и услышала, что Том нетерпелив и раздражен. Пэнси отвечала ему тоже на повышенных тонах, довольно нагло.
Не слушай!
Элен спрыгнула со стула, она была словно наэлектризованная – до того ей не хотелось их слушать! Какая ей разница, что Тому сегодня понадобилось от Пэнси? Может быть, она ему до сих пор небезразлична!.. Элен не желала об этом знать.
«Это не мое дело, – пыталась внушить она себе. – Меня не волнует Пэнси, мне наплевать на ее хорошенькую мордашку и на то, что у нее глаза завидущие и руки загребущие».
Проклятье!
Элен выключила настольную лампу и спустилась вниз, решив, что лучше уж посидеть с Розой и Джерри, чем невольно подслушивать, оставаясь в своей комнате. Зайдя в кухню, она вполуха слушала болтовню Розы и с тоской вспоминала книги, сложенные на своем письменном столе, и мечтала снова углубиться в занятия. Работа хотя бы позволяла позабыть о неприятностях.
«Я останусь в Оксфорде навсегда, – думала Элен. – Превращусь в старую деву и для меня высшим наслаждением будет отыскать на полях рукописи никем не обнаруженную авторскую пометку. У меня будет гладкое, не испещренное морщинами лицо, я буду жить только литературой. Что может быть лучше такой участи?..»
Однако год назад такая перспектива привлекала ее гораздо больше. Разозлившись на саму себя, Элен снова пошла наверх.
Не успела она добраться до своей комнаты, как услышала, что кто-то громко захлопнул дверь комнаты Пэнси, а потом и входную… Элен испытала облегчение и в то же время некоторое разочарование. Чего бы Том ни добивался от Пэнси, он хотя бы не проведет с ней всю ночь. В доме снова стало тихо и уютно, однако в нем поселилась пустота.
Элен сказала себе, что зря она упустила еще один шанс поговорить с Томом и признаться ему, как бы ей хотелось, чтобы встреча Нового года прошла в тот раз совсем по-другому.
Дарси выполнил свое обещание и пришел снова. Он теперь приходил так часто, что их совместные прогулки начала входить у Элен в привычку. Обычно они бродили по улицам, нередко забредая в тихие уголки Оксфорда. Дарси не учился в Оксфорде.
– Я выбрал сельскохозяйственный колледж. Это мне больше нравилось, – признался он Элен, однако выказал удивительное знание тех достопримечательностей города, которые сейчас не пользовались популярностью среди туристов. Дарси и Элен постояли перед скорбно-эротической статуей утонувшего Шелли, притаившейся в углу колледжа, в котором он когда-то учился, и перед памятником Лазарю Эпштейну в Новом Колледже. Однажды, когда они смотрели на витражи Берн-Джонса в соборе Крайст-Черч, Дарси взял Элен за руку. Но стоило им пойти к выходу, как он тихонько разжал пальцы.
В другие дни он вез Элен за город, и они гуляли по дорожкам и тропинкам, заросшим ежевикой. После прогулок он вез ее в какой-нибудь полупустой ресторанчик и с таким энтузиазмом заказывал пьянящий эль, что Элен пила его даже с удовольствием. Если же Дарси приглашал Элен пообедать, то они ели простую крестьянскую пищу или блюда индийской кухни, обильно сдобренные порошком карри, которые подавали в маленьких ресторанчиках на окраине города.
Там, где они бывали, Дарси обычно никто не знал. Только пару раз ему кивнул бармен, да какой-то человек в резиновых сапогах, сидевший в углу возле мишени, в которую игроки метали дротики, пробормотал: «Добрый вечер!»
Вот и все. С Оливером все было совсем по-другому. Везде, где бы он ни появился, ему смотрели вслед, по залу пробегал шепоток, люди подталкивали друг друга и указывали на него.
Оливера совершенно не привлекали тихие радости, которыми наслаждался Дарси. Элен с усмешкой попыталась себе представить Оливера в каком-нибудь дешевом баре: вот он заказывает пинту пива и следит за состязанием людей, которые кидают дротики. Но у нее ничего не получилось. Нет… Оливер был неотделим от своего «ягуара», который мчал его на бешеной скорости в шикарный ресторан, где официанты сломя голову бросались его обслуживать, а остальные посетители благопристойно старались не смотреть на него в упор.
Когда Элен вспоминала свои недолгие поездки в «ягуаре» рядом с Оливером или небрежно-дорогое убранство его комнат, где вечно царил беспорядок, ей казалось, что все это происходило в какой-то другой жизни. Она бережно хранила эти воспоминания, но все больше примирялась с мыслью, что прошлого не вернуть.
С Дарси – в отличие от Оливера – Элен было необычайно легко. Он любил ее слушать, и Элен с радостью рассказывала ему о своей работе, семье и о всяких мелких событиях повседневной жизни. Оливеру она ничего подобного рассказывать бы не стала, боясь, что он сочтет это слишком скучным или убогим. А Дарси слушал и кивал, идя рядом с ней и держа руки в карманах вельветовых брюк. Если же он высказывал свое мнение, то делал это удивительно мягко, чуть ли не поражаясь тому, что он вообще отваживается иметь собственное мнение.
Элен почти случайно обнаружила, что ей очень нравится Дарси, и она потихоньку привыкает к этому спокойному, надежному человеку. Он не был таким потрясающим, как Оливер, но зато на него вполне можно было положиться. Его интересы не отличались особой широтой – Дарси интересовался сельским хозяйством, деревней, животными и своими немногочисленными друзьями. Однако чувства его были глубокими и искренними. Элен подозревала, что Дарси волнует и пугает та роль, которую ему в будущем предстоит играть в Монткалме, но он избегал этой темы, и она тактично тоже не затрагивала ее.
Вскоре Элен поняла, что и она для Дарси много значит. Он вел себя очень ласково, чуть ли не с робостью приглашал ее куда-нибудь, застенчиво спрашивал, можно ли будет с ней встретиться еще раз. Однако она не испытывала ни малейшего давления с его стороны. Только иногда по его глазам Элен догадывалась, что она для него больше, чем приятельница, с которой можно погулять или спокойно посидеть в пабе за пинтой пива.
Поняв это, Элен не на шутку забеспокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Поэтому Элен пыталась разглядеть в толпе студентов решительно шагавшего Тома и твердила себе, что просто ей не хватает его общества, потому что разговоры с Томом ее бодрят.
Затем, однажды вечером, она его услышала. Голос Тома ни с каким другим перепутать было нельзя. Это случилось вскоре после вечеринки у Пэнси. Он опять сидел у нее в комнате! Элен машинально подняла голову и прислушалась. Она затаила дыхание и услышала, что Том нетерпелив и раздражен. Пэнси отвечала ему тоже на повышенных тонах, довольно нагло.
Не слушай!
Элен спрыгнула со стула, она была словно наэлектризованная – до того ей не хотелось их слушать! Какая ей разница, что Тому сегодня понадобилось от Пэнси? Может быть, она ему до сих пор небезразлична!.. Элен не желала об этом знать.
«Это не мое дело, – пыталась внушить она себе. – Меня не волнует Пэнси, мне наплевать на ее хорошенькую мордашку и на то, что у нее глаза завидущие и руки загребущие».
Проклятье!
Элен выключила настольную лампу и спустилась вниз, решив, что лучше уж посидеть с Розой и Джерри, чем невольно подслушивать, оставаясь в своей комнате. Зайдя в кухню, она вполуха слушала болтовню Розы и с тоской вспоминала книги, сложенные на своем письменном столе, и мечтала снова углубиться в занятия. Работа хотя бы позволяла позабыть о неприятностях.
«Я останусь в Оксфорде навсегда, – думала Элен. – Превращусь в старую деву и для меня высшим наслаждением будет отыскать на полях рукописи никем не обнаруженную авторскую пометку. У меня будет гладкое, не испещренное морщинами лицо, я буду жить только литературой. Что может быть лучше такой участи?..»
Однако год назад такая перспектива привлекала ее гораздо больше. Разозлившись на саму себя, Элен снова пошла наверх.
Не успела она добраться до своей комнаты, как услышала, что кто-то громко захлопнул дверь комнаты Пэнси, а потом и входную… Элен испытала облегчение и в то же время некоторое разочарование. Чего бы Том ни добивался от Пэнси, он хотя бы не проведет с ней всю ночь. В доме снова стало тихо и уютно, однако в нем поселилась пустота.
Элен сказала себе, что зря она упустила еще один шанс поговорить с Томом и признаться ему, как бы ей хотелось, чтобы встреча Нового года прошла в тот раз совсем по-другому.
Дарси выполнил свое обещание и пришел снова. Он теперь приходил так часто, что их совместные прогулки начала входить у Элен в привычку. Обычно они бродили по улицам, нередко забредая в тихие уголки Оксфорда. Дарси не учился в Оксфорде.
– Я выбрал сельскохозяйственный колледж. Это мне больше нравилось, – признался он Элен, однако выказал удивительное знание тех достопримечательностей города, которые сейчас не пользовались популярностью среди туристов. Дарси и Элен постояли перед скорбно-эротической статуей утонувшего Шелли, притаившейся в углу колледжа, в котором он когда-то учился, и перед памятником Лазарю Эпштейну в Новом Колледже. Однажды, когда они смотрели на витражи Берн-Джонса в соборе Крайст-Черч, Дарси взял Элен за руку. Но стоило им пойти к выходу, как он тихонько разжал пальцы.
В другие дни он вез Элен за город, и они гуляли по дорожкам и тропинкам, заросшим ежевикой. После прогулок он вез ее в какой-нибудь полупустой ресторанчик и с таким энтузиазмом заказывал пьянящий эль, что Элен пила его даже с удовольствием. Если же Дарси приглашал Элен пообедать, то они ели простую крестьянскую пищу или блюда индийской кухни, обильно сдобренные порошком карри, которые подавали в маленьких ресторанчиках на окраине города.
Там, где они бывали, Дарси обычно никто не знал. Только пару раз ему кивнул бармен, да какой-то человек в резиновых сапогах, сидевший в углу возле мишени, в которую игроки метали дротики, пробормотал: «Добрый вечер!»
Вот и все. С Оливером все было совсем по-другому. Везде, где бы он ни появился, ему смотрели вслед, по залу пробегал шепоток, люди подталкивали друг друга и указывали на него.
Оливера совершенно не привлекали тихие радости, которыми наслаждался Дарси. Элен с усмешкой попыталась себе представить Оливера в каком-нибудь дешевом баре: вот он заказывает пинту пива и следит за состязанием людей, которые кидают дротики. Но у нее ничего не получилось. Нет… Оливер был неотделим от своего «ягуара», который мчал его на бешеной скорости в шикарный ресторан, где официанты сломя голову бросались его обслуживать, а остальные посетители благопристойно старались не смотреть на него в упор.
Когда Элен вспоминала свои недолгие поездки в «ягуаре» рядом с Оливером или небрежно-дорогое убранство его комнат, где вечно царил беспорядок, ей казалось, что все это происходило в какой-то другой жизни. Она бережно хранила эти воспоминания, но все больше примирялась с мыслью, что прошлого не вернуть.
С Дарси – в отличие от Оливера – Элен было необычайно легко. Он любил ее слушать, и Элен с радостью рассказывала ему о своей работе, семье и о всяких мелких событиях повседневной жизни. Оливеру она ничего подобного рассказывать бы не стала, боясь, что он сочтет это слишком скучным или убогим. А Дарси слушал и кивал, идя рядом с ней и держа руки в карманах вельветовых брюк. Если же он высказывал свое мнение, то делал это удивительно мягко, чуть ли не поражаясь тому, что он вообще отваживается иметь собственное мнение.
Элен почти случайно обнаружила, что ей очень нравится Дарси, и она потихоньку привыкает к этому спокойному, надежному человеку. Он не был таким потрясающим, как Оливер, но зато на него вполне можно было положиться. Его интересы не отличались особой широтой – Дарси интересовался сельским хозяйством, деревней, животными и своими немногочисленными друзьями. Однако чувства его были глубокими и искренними. Элен подозревала, что Дарси волнует и пугает та роль, которую ему в будущем предстоит играть в Монткалме, но он избегал этой темы, и она тактично тоже не затрагивала ее.
Вскоре Элен поняла, что и она для Дарси много значит. Он вел себя очень ласково, чуть ли не с робостью приглашал ее куда-нибудь, застенчиво спрашивал, можно ли будет с ней встретиться еще раз. Однако она не испытывала ни малейшего давления с его стороны. Только иногда по его глазам Элен догадывалась, что она для него больше, чем приятельница, с которой можно погулять или спокойно посидеть в пабе за пинтой пива.
Поняв это, Элен не на шутку забеспокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124