Она просто делала свою работу, вот и все. Она оказалась воровкой, что ж, есть профессии и похуже. Это ее проблемы, верно?
А его главная проблема — она. Но разве ей есть до этого дело?
Похоже, нет. Очевидно, что нет. Единственный выход — улечься на коврике возле ее двери и тихонько сдохнуть от горя, рассчитывая получить хотя бы прощальный поцелуй в лоб.
От безысходности что-то лопнуло в груди, заполнив нутро едким омерзительным маревом. И не выдохнуть его было, ни выкашлять, ни выкричать никак!
Он не знал, как быть с тем, что стало все равно — кто ее наниматели, зачем ей это нужно, подстроила она все заранее, или обстоятельства сложились в ее пользу, и оставалось только воспользоваться удобным случаем.
Он не знал, что делать с самим собой, обезволенным и внезапно равнодушным к тому, что произошло.
— Илья, пожалуйста, уезжай, — вымолвила Женька, перестав раскачиваться, — у меня нет твоих бумаг, и мне надоело выслушивать твои оскорбления.
— Ты их заслужила, — устало ответил он.
— Нет. Я даже не понимаю, о чем речь.
Он посмотрел на нее очень внимательно. А что, если правда?
«Эй, ты забыл, какая она гениальная актриса?! Ведь все сходится, против фактов не попрешь! Ты же юрист, в конце концов!»
— Из закрытого ящика в моем столе пропали важные документы, — сказал он, глядя в сторону, — я их не просматривал недели две. За это время в дом никто из чужих не приходил. У нас вообще редко бывают гости.
Лицо у нее будто окаменело. В изумрудных застывших озерах блеснуло недоумение, миг — и взметнулся гневный огонь, еще секунда — и взгляд ее стал непроницаем.
— Так ты серьезно думаешь, что это я? — хладнокровно уточнила Женька.
— А что мне думать? — заорал он. — Никого больше не было!
— Сантехник? Водопроводчик? Соседка за солью не заходила?
Она спрашивала неторопливо, с некоторым сарказмом.
— Никого! — по складам повторил Илья, сбитый с толку ее безмятежным видом.
— Тогда тебе, действительно, пора лечиться. Потому что я документы не брала, а получается, что больше некому. Не иначе, как ты страдаешь галлюцинациями.
Он, стиснув зубы, быстро взглянул на нее. Нет, она не шутит и не увиливает от разговора. Лицо по-прежнему невозмутимо, взгляд прямой, губы серьезны, сжаты в линию.
Что ему делать со всем этим?!
— Жень, давай начистоту, — промямлил он, презирая себя за этот жалостливый тон, — если ты взяла их, просто скажи, я пойму…
Какая нелепость! Что он поймет? Как можно понять? Отчаяние сдавливало горло, не давая нормально дышать, и голос звучал глухо, словно из бочки.
— Я устала, Илья, правда, очень устала. Не мучай меня, а? Мне не нужны твои бумаги, я не подстраивала встречу в аэропорту и не специально свалилась в клумбу. Мне самой очень жаль, что так получилось.
Она быстро сморгнула вероломные слезы, готовые рассказать, что сожаления не было и в помине, что ей плевать, чем все закончится, лишь бы он остался еще немного, пусть сердитый, уверенный в ее вине, добивающийся признания, талдычащий с ослиным упрямством только об этих дурацких документах.
Не будь их, он бы и не пришел вовсе.
Она осознала это, когда прошел первый шок от его обвинений. Когда на смену яростному возмущению в душу ворвался шквал самых разнообразных чувств. Радость от того, что он здесь, совсем рядом. Паника, что он скоро и навсегда уйдет. Нежность, комом вставшая в горле, при взгляде на его бледную осунувшуюся физиономию. Надежда. Разочарование. Снова надежда.
Илья поднялся, сунул руки в карманы и некоторое время стоял в глубокой прострации.
— Я не верю тебе, — наконец произнес он.
Так оно и было. Только еще больше он не верил самому себе. Говорить об этом Женьке он не стал.
— Надеюсь, деньги с этой аферы помогут тебе встать на ноги, — зачем-то влепил он на прощание.
— Надейся, — безучастно отозвалась она, передернув плечами.
— Ну, пока.
— Прощай.
* * *
Он долгое время сидел в машине, упершись подбородком в руль и прикрыв ладонью воспаленные, саднившие веки. Такое ощущение, будто он рыдал несколько часов без остановки. Впрочем, так и было. Просто снаружи это незаметно.
«Бывают дни, когда не плачешь, но море слез кипит в душе».
Илья поднял голову, отыскал взглядом ее окно. Так и есть, она стояла, расплющив нос о стекло, как ребенок, увидавший диковину.
Подняться еще раз? Вдруг все его подозрения гроша ломаного не стоят? Вдруг логика — ни при чем?! И случайные совпадения на самом деле всего лишь случайны.
Тогда у него есть шанс.
В стекло кто-то постучался. Илья мгновенно покрылся испариной и долго не мог вспомнить, как открывается дверь или опускается стекло в машине. Разглядеть, кто там снаружи, тоже не удавалось. Он понимал, что это не может быть Женька, он видел ее на втором этаже обшарпанного, старого дома, однако руки нетерпеливо дрожали, глаза шарили туда-сюда, сердце колотилось в боку, сделавшись огромных размеров от внезапной надежды.
Прошло несколько мгновений, а показалось, что начался новый век.
Илья распахнул дверь и увидел собственного сына.
— Ну вот, а бабушка говорила, что это не твоя машина! — удовлетворенно заорал Данька, вскарабкиваясь ему на колени. — А я тебя еще издалека увидел, с дороги!
— Ты откуда здесь? — обалдело спросил Илья.
— Из Макдональдса, — с удовольствием пояснил Данила, — у меня еще картошка осталась, хочешь?
Он протянул отцу промасленный яркий пакетик.
— Спасибо. Не надо.
Илья заметил деда, о чем-то спорившего с бабушкой у шестерки, припаркованной в самом начале двора. Надо понимать, прибыла служба спасения. Жаль, что мать с Маринкой не захватили. А то получился бы целый семейный подряд. Он так разозлился, что принялся жевать омерзительный холодный картофель.
— Ну и зачем вы приехали? — прищурившись, спросил Илья, когда дед подошел к джипу.
— Пап, да мы к Женьке, — встрял Данила, — ей надо было вещи забрать, вот мы приехали помочь. Одна-то она не справится.
Очень любопытная версия. Интересно, кто придумал ее, чтобы не травмировать ребенка? Сказать бы этому умнику пару ласковых. И не посмотреть на то, что им окажется мать или бабушка.
Зачем, спрашивается, врать? Да еще так беспардонно. Ведь все равно через пару дней Данька поймет, что его взрослая подружка укатила насовсем, а не за вещами.
Илья раздраженно выдернул ключи из зажигания, вышел из машины и уставился на деда.
— Кто это придумал?
— Что именно? — прикинулся, что не понимает, о чем речь, Виктор Прокопьевич.
— Не дури, дед. Зачем вы сюда приехали? Моральную поддержку оказать?
— А если и так, тебе что за дело? Ты сам-то на фига нервы ей треплешь? Или примчался сюда на крыльях любви?
Неслышно подошла бабушка и прервала возмущенный ответ Ильи, твердо заявив, что им надо идти, а его, Илью, ждут дела.
— Это точно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
А его главная проблема — она. Но разве ей есть до этого дело?
Похоже, нет. Очевидно, что нет. Единственный выход — улечься на коврике возле ее двери и тихонько сдохнуть от горя, рассчитывая получить хотя бы прощальный поцелуй в лоб.
От безысходности что-то лопнуло в груди, заполнив нутро едким омерзительным маревом. И не выдохнуть его было, ни выкашлять, ни выкричать никак!
Он не знал, как быть с тем, что стало все равно — кто ее наниматели, зачем ей это нужно, подстроила она все заранее, или обстоятельства сложились в ее пользу, и оставалось только воспользоваться удобным случаем.
Он не знал, что делать с самим собой, обезволенным и внезапно равнодушным к тому, что произошло.
— Илья, пожалуйста, уезжай, — вымолвила Женька, перестав раскачиваться, — у меня нет твоих бумаг, и мне надоело выслушивать твои оскорбления.
— Ты их заслужила, — устало ответил он.
— Нет. Я даже не понимаю, о чем речь.
Он посмотрел на нее очень внимательно. А что, если правда?
«Эй, ты забыл, какая она гениальная актриса?! Ведь все сходится, против фактов не попрешь! Ты же юрист, в конце концов!»
— Из закрытого ящика в моем столе пропали важные документы, — сказал он, глядя в сторону, — я их не просматривал недели две. За это время в дом никто из чужих не приходил. У нас вообще редко бывают гости.
Лицо у нее будто окаменело. В изумрудных застывших озерах блеснуло недоумение, миг — и взметнулся гневный огонь, еще секунда — и взгляд ее стал непроницаем.
— Так ты серьезно думаешь, что это я? — хладнокровно уточнила Женька.
— А что мне думать? — заорал он. — Никого больше не было!
— Сантехник? Водопроводчик? Соседка за солью не заходила?
Она спрашивала неторопливо, с некоторым сарказмом.
— Никого! — по складам повторил Илья, сбитый с толку ее безмятежным видом.
— Тогда тебе, действительно, пора лечиться. Потому что я документы не брала, а получается, что больше некому. Не иначе, как ты страдаешь галлюцинациями.
Он, стиснув зубы, быстро взглянул на нее. Нет, она не шутит и не увиливает от разговора. Лицо по-прежнему невозмутимо, взгляд прямой, губы серьезны, сжаты в линию.
Что ему делать со всем этим?!
— Жень, давай начистоту, — промямлил он, презирая себя за этот жалостливый тон, — если ты взяла их, просто скажи, я пойму…
Какая нелепость! Что он поймет? Как можно понять? Отчаяние сдавливало горло, не давая нормально дышать, и голос звучал глухо, словно из бочки.
— Я устала, Илья, правда, очень устала. Не мучай меня, а? Мне не нужны твои бумаги, я не подстраивала встречу в аэропорту и не специально свалилась в клумбу. Мне самой очень жаль, что так получилось.
Она быстро сморгнула вероломные слезы, готовые рассказать, что сожаления не было и в помине, что ей плевать, чем все закончится, лишь бы он остался еще немного, пусть сердитый, уверенный в ее вине, добивающийся признания, талдычащий с ослиным упрямством только об этих дурацких документах.
Не будь их, он бы и не пришел вовсе.
Она осознала это, когда прошел первый шок от его обвинений. Когда на смену яростному возмущению в душу ворвался шквал самых разнообразных чувств. Радость от того, что он здесь, совсем рядом. Паника, что он скоро и навсегда уйдет. Нежность, комом вставшая в горле, при взгляде на его бледную осунувшуюся физиономию. Надежда. Разочарование. Снова надежда.
Илья поднялся, сунул руки в карманы и некоторое время стоял в глубокой прострации.
— Я не верю тебе, — наконец произнес он.
Так оно и было. Только еще больше он не верил самому себе. Говорить об этом Женьке он не стал.
— Надеюсь, деньги с этой аферы помогут тебе встать на ноги, — зачем-то влепил он на прощание.
— Надейся, — безучастно отозвалась она, передернув плечами.
— Ну, пока.
— Прощай.
* * *
Он долгое время сидел в машине, упершись подбородком в руль и прикрыв ладонью воспаленные, саднившие веки. Такое ощущение, будто он рыдал несколько часов без остановки. Впрочем, так и было. Просто снаружи это незаметно.
«Бывают дни, когда не плачешь, но море слез кипит в душе».
Илья поднял голову, отыскал взглядом ее окно. Так и есть, она стояла, расплющив нос о стекло, как ребенок, увидавший диковину.
Подняться еще раз? Вдруг все его подозрения гроша ломаного не стоят? Вдруг логика — ни при чем?! И случайные совпадения на самом деле всего лишь случайны.
Тогда у него есть шанс.
В стекло кто-то постучался. Илья мгновенно покрылся испариной и долго не мог вспомнить, как открывается дверь или опускается стекло в машине. Разглядеть, кто там снаружи, тоже не удавалось. Он понимал, что это не может быть Женька, он видел ее на втором этаже обшарпанного, старого дома, однако руки нетерпеливо дрожали, глаза шарили туда-сюда, сердце колотилось в боку, сделавшись огромных размеров от внезапной надежды.
Прошло несколько мгновений, а показалось, что начался новый век.
Илья распахнул дверь и увидел собственного сына.
— Ну вот, а бабушка говорила, что это не твоя машина! — удовлетворенно заорал Данька, вскарабкиваясь ему на колени. — А я тебя еще издалека увидел, с дороги!
— Ты откуда здесь? — обалдело спросил Илья.
— Из Макдональдса, — с удовольствием пояснил Данила, — у меня еще картошка осталась, хочешь?
Он протянул отцу промасленный яркий пакетик.
— Спасибо. Не надо.
Илья заметил деда, о чем-то спорившего с бабушкой у шестерки, припаркованной в самом начале двора. Надо понимать, прибыла служба спасения. Жаль, что мать с Маринкой не захватили. А то получился бы целый семейный подряд. Он так разозлился, что принялся жевать омерзительный холодный картофель.
— Ну и зачем вы приехали? — прищурившись, спросил Илья, когда дед подошел к джипу.
— Пап, да мы к Женьке, — встрял Данила, — ей надо было вещи забрать, вот мы приехали помочь. Одна-то она не справится.
Очень любопытная версия. Интересно, кто придумал ее, чтобы не травмировать ребенка? Сказать бы этому умнику пару ласковых. И не посмотреть на то, что им окажется мать или бабушка.
Зачем, спрашивается, врать? Да еще так беспардонно. Ведь все равно через пару дней Данька поймет, что его взрослая подружка укатила насовсем, а не за вещами.
Илья раздраженно выдернул ключи из зажигания, вышел из машины и уставился на деда.
— Кто это придумал?
— Что именно? — прикинулся, что не понимает, о чем речь, Виктор Прокопьевич.
— Не дури, дед. Зачем вы сюда приехали? Моральную поддержку оказать?
— А если и так, тебе что за дело? Ты сам-то на фига нервы ей треплешь? Или примчался сюда на крыльях любви?
Неслышно подошла бабушка и прервала возмущенный ответ Ильи, твердо заявив, что им надо идти, а его, Илью, ждут дела.
— Это точно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69