От съеденных ягод губы Фриско сделались ярко-красными — и ему хотелось попробовать их на вкус.
Господи, как же она хороша!..
И ведь это его жена.
Только его.
Глядя ей в глаза, Лукас отпил из своего бокала, желая как-то умерить жажду, охватившую, казалось, все его существо. Он был отнюдь не юношей. Черт, ему ведь было уже почти сорок лет от роду. Но тем не менее он вновь хотел Фриско. Член его был напряжен, в паху возникла уже привычная боль.
— О чем ты сейчас думаешь? — поинтересовалась она, и хотя голос ее был бесстрастным, на губах Фриско обозначилась понимающая улыбка.
— Думаю, скорее бы ты съела клубничину, что на дне бокала, — сказал он.
Одна длинная прядь волос ниспадала на ее шею. Пальцы Лукаса задумчиво поиграли с ней.
Фриско потерлась щекой о его ладонь и издала горловой тихий звук, должный означать выражение удовольствия.
— Да уж, Фриско Бэй, ты поскорее бы добиралась до своей клубничины, — попросил он, поражаясь тому, как мощно отреагировало его тело на касание ее щеки.
— Да? — она широко раскрыла глаза и невинным взглядом посмотрела на него. — А почему, собственно?
— Потому хотя бы, что я намерен сыграть с тобой в Ретта Батлера и Скарлет.
— Что ж, в таком случае, — она поставила на столик свой бокал, — еда и вино могут обождать.
— Если мы проголодаемся, — сказал он, подходя к Фриско и беря ее на руки, — мы всегда сможем полакомиться друг другом.
— Знаешь, мне все кажется сейчас таким восхитительным. — Фриско рассмеялась и прижалась губами к его шее.
— И это лишь начало, Фриско Бэй, — сказал Лукас. Уложив ее на постели, он лег поверх нее и прибавил: — А вот погоди, что дальше будет…
Глава 26
— Да, Гарольд, могу тебя уверить в том, что бракосочетание вполне законное, оформлено по всем правилам, — сказал Лукас, глядя через стекло раздвижной двери в направлении океана. На его губах сейчас была видна легкая улыбка. — Тебе осталось лишь подписать бумаги, передающие твои акции Фриско, а также очистить свой рабочий стол и убрать личные вещи из офиса. Завтра мы возвращаемся, и я намерен сразу же принять у тебя дела.
— А… а сама Фриско как себя чувствует?
Поздновато, поздновато заботливый папочка вспомнил о самочувствии своего чада, подумал Лукас. Вслух же произнес:
— Она в полном порядке.
Сам он полагал, что Фриско не просто в порядке, но чувствует себя великолепно. Она оказалась именно такой женщиной, которая и нужна была Лукасу. И он так любил ее, что даже пугался этой своей любви. Но ведь не рассказывать же обо всем этом ее папаше…
— Рад слышать, — с чувством произнес Гарольд. — Стало быть, уже завтра мы сможем встретиться?
— Да. До встречи. — Лукас мягко положил трубку на рычаг, чтобы не разбудить Фриско, и взглянул на жену.
Она уже не спала. Лежа с открытыми глазами, Фриско смотрела на него. Лицо ее было спокойным. Взгляд — задумчивым и строгим. Он был уверен, что она услышала последнюю часть телефонного разговора.
Проклятие.
Лукас направился было к ней.
Но Фриско оказалась проворнее.
Отбросив простыню, она вскочила с постели и устремилась в ванную. Уже одно то, что она пошла в ванную голышом, свидетельствовало о переменах, происшедших за то время, что Лукас и она делили постель. Сияло воскресное утро. Кроме того, что было на подносах и тарелках сервировочного столика, который стоял на балконе, они ничего не ели с момента возвращения в отель по окончании брачной церемонии. То есть с вечера пятницы. Практически все это время они провели в постели.
Однако сейчас в облике Фриско произошли явные изменения. Напряженная спина была верным признаком этих изменений, равно как и неестественно высоко поднятая голова.
Лукас понимал, что ее возможный ответ едва ли придется ему по душе, однако же вовсе не спросить он не мог.
— Фриско? — хотя сказано было это негромким мягким голосом, Фриско, уже спешно собиравшая свои одежды, обувь и косметику, застыла на месте.
Она мгновение поколебалась, затем обернулась к нему, выпрямившись и надменно глядя перед собой.
— В чем дело? — голос ее прозвучал бесстрастно, с металлической ноткой; глаза излучали холод и отчуждение.
Лукас ощутил горечь. В эту минуту ему очень хотелось, чтобы перед ним вновь оказалась смеющаяся, страстная женщина, какую он знал последние дни. И вот из-за этого телефонного звонка все куда-то ушло, кануло, и Фриско сделалась былым его противником.
— Может, поговорим?
— О чем? — спросила она и убийственно холодно улыбнулась: по мнению Лукаса, лучше бы уж она вовсе не улыбалась. — Ты ведь сообщил моему отцу все, что и собирался, разве не так?
— Да, но…
— Ты ведь как ему сказал? Бракосочетание законное, оформлено по всем правилам, — произнесла она с явной толикой сарказма в голосе. — Так что теперь отцу остается лишь очистить свой рабочий стол, перевести на меня ценные бумаги и выметаться из офиса. Ну еще бы: сами Маканна изволят возвращаться! — Она помолчала, губы ее искривились в снисходительной улыбочке. — И ты действительно можешь теперь принимать, как ты выразился, дела.
— Погоди, Фриско, выслушай же… — начал было он, однако она вздохнула, отрицательно покачала головой и отвернулась.
— Незачем тратить время попусту, — ее голос был почти спокойным, если не сказать бесстрастным. — У меня куча всяких дел. Нужно не опоздать на самолет. А до отлета столько еще всего… — Она сняла с руки оба кольца.
— Оставь же хоть обручальное кольцо… ну пожалуйста. — Хотя Лукас высказал свою просьбу очень тихим, спокойным голосом, в словах чувствовался металл. — Я просил твоего отца, чтобы он этак тихонько сообщил жене, что мы с тобой обручены.
На мгновение Фриско замерла: только нервные руки выдавали степень распиравшего ее гнева. Не сказав более ни слова, она подхватила вещи и скрылась в ванной.
Звук захлопнувшейся двери был как финальный приговор.
Да, с медовым месяцем можно было распрощаться.
— Кто звонил, дорогой?
Чувствуя определенное облегчение и немного волнуясь, Гарольд бережно положил на рычаг, телефонную трубку и заранее заготовил веселенькую улыбочку.
— Лукас Маканна звонил, — ответил он, сопроводив слова якобы удивленным хохотком. — Теперь-то я понимаю, отчего это он всю последнюю неделю не давал о себе знать.
— Да? — Гертруда улыбнулась и вопросительно приподняла брови. — И почему же именно?
— Оказывается, он полетел к Фриско в Гонолулу.
Гертруда нахмурилась.
Испугавшись, что очень уж поторопился, Гарольд поспешил успокоить супругу:
— Насколько я могу судить, у Лукаса серьезные намерения в отношении нашей дочери, дорогая. Он хочет на ней жениться.
— Ты и в самом деле так думаешь, Гарольд? — спросила его жена. — Знаешь, мне он и вправду нравится, и я была бы очень рада в один прекрасный день услышать от него о намерении жениться на Фриско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Господи, как же она хороша!..
И ведь это его жена.
Только его.
Глядя ей в глаза, Лукас отпил из своего бокала, желая как-то умерить жажду, охватившую, казалось, все его существо. Он был отнюдь не юношей. Черт, ему ведь было уже почти сорок лет от роду. Но тем не менее он вновь хотел Фриско. Член его был напряжен, в паху возникла уже привычная боль.
— О чем ты сейчас думаешь? — поинтересовалась она, и хотя голос ее был бесстрастным, на губах Фриско обозначилась понимающая улыбка.
— Думаю, скорее бы ты съела клубничину, что на дне бокала, — сказал он.
Одна длинная прядь волос ниспадала на ее шею. Пальцы Лукаса задумчиво поиграли с ней.
Фриско потерлась щекой о его ладонь и издала горловой тихий звук, должный означать выражение удовольствия.
— Да уж, Фриско Бэй, ты поскорее бы добиралась до своей клубничины, — попросил он, поражаясь тому, как мощно отреагировало его тело на касание ее щеки.
— Да? — она широко раскрыла глаза и невинным взглядом посмотрела на него. — А почему, собственно?
— Потому хотя бы, что я намерен сыграть с тобой в Ретта Батлера и Скарлет.
— Что ж, в таком случае, — она поставила на столик свой бокал, — еда и вино могут обождать.
— Если мы проголодаемся, — сказал он, подходя к Фриско и беря ее на руки, — мы всегда сможем полакомиться друг другом.
— Знаешь, мне все кажется сейчас таким восхитительным. — Фриско рассмеялась и прижалась губами к его шее.
— И это лишь начало, Фриско Бэй, — сказал Лукас. Уложив ее на постели, он лег поверх нее и прибавил: — А вот погоди, что дальше будет…
Глава 26
— Да, Гарольд, могу тебя уверить в том, что бракосочетание вполне законное, оформлено по всем правилам, — сказал Лукас, глядя через стекло раздвижной двери в направлении океана. На его губах сейчас была видна легкая улыбка. — Тебе осталось лишь подписать бумаги, передающие твои акции Фриско, а также очистить свой рабочий стол и убрать личные вещи из офиса. Завтра мы возвращаемся, и я намерен сразу же принять у тебя дела.
— А… а сама Фриско как себя чувствует?
Поздновато, поздновато заботливый папочка вспомнил о самочувствии своего чада, подумал Лукас. Вслух же произнес:
— Она в полном порядке.
Сам он полагал, что Фриско не просто в порядке, но чувствует себя великолепно. Она оказалась именно такой женщиной, которая и нужна была Лукасу. И он так любил ее, что даже пугался этой своей любви. Но ведь не рассказывать же обо всем этом ее папаше…
— Рад слышать, — с чувством произнес Гарольд. — Стало быть, уже завтра мы сможем встретиться?
— Да. До встречи. — Лукас мягко положил трубку на рычаг, чтобы не разбудить Фриско, и взглянул на жену.
Она уже не спала. Лежа с открытыми глазами, Фриско смотрела на него. Лицо ее было спокойным. Взгляд — задумчивым и строгим. Он был уверен, что она услышала последнюю часть телефонного разговора.
Проклятие.
Лукас направился было к ней.
Но Фриско оказалась проворнее.
Отбросив простыню, она вскочила с постели и устремилась в ванную. Уже одно то, что она пошла в ванную голышом, свидетельствовало о переменах, происшедших за то время, что Лукас и она делили постель. Сияло воскресное утро. Кроме того, что было на подносах и тарелках сервировочного столика, который стоял на балконе, они ничего не ели с момента возвращения в отель по окончании брачной церемонии. То есть с вечера пятницы. Практически все это время они провели в постели.
Однако сейчас в облике Фриско произошли явные изменения. Напряженная спина была верным признаком этих изменений, равно как и неестественно высоко поднятая голова.
Лукас понимал, что ее возможный ответ едва ли придется ему по душе, однако же вовсе не спросить он не мог.
— Фриско? — хотя сказано было это негромким мягким голосом, Фриско, уже спешно собиравшая свои одежды, обувь и косметику, застыла на месте.
Она мгновение поколебалась, затем обернулась к нему, выпрямившись и надменно глядя перед собой.
— В чем дело? — голос ее прозвучал бесстрастно, с металлической ноткой; глаза излучали холод и отчуждение.
Лукас ощутил горечь. В эту минуту ему очень хотелось, чтобы перед ним вновь оказалась смеющаяся, страстная женщина, какую он знал последние дни. И вот из-за этого телефонного звонка все куда-то ушло, кануло, и Фриско сделалась былым его противником.
— Может, поговорим?
— О чем? — спросила она и убийственно холодно улыбнулась: по мнению Лукаса, лучше бы уж она вовсе не улыбалась. — Ты ведь сообщил моему отцу все, что и собирался, разве не так?
— Да, но…
— Ты ведь как ему сказал? Бракосочетание законное, оформлено по всем правилам, — произнесла она с явной толикой сарказма в голосе. — Так что теперь отцу остается лишь очистить свой рабочий стол, перевести на меня ценные бумаги и выметаться из офиса. Ну еще бы: сами Маканна изволят возвращаться! — Она помолчала, губы ее искривились в снисходительной улыбочке. — И ты действительно можешь теперь принимать, как ты выразился, дела.
— Погоди, Фриско, выслушай же… — начал было он, однако она вздохнула, отрицательно покачала головой и отвернулась.
— Незачем тратить время попусту, — ее голос был почти спокойным, если не сказать бесстрастным. — У меня куча всяких дел. Нужно не опоздать на самолет. А до отлета столько еще всего… — Она сняла с руки оба кольца.
— Оставь же хоть обручальное кольцо… ну пожалуйста. — Хотя Лукас высказал свою просьбу очень тихим, спокойным голосом, в словах чувствовался металл. — Я просил твоего отца, чтобы он этак тихонько сообщил жене, что мы с тобой обручены.
На мгновение Фриско замерла: только нервные руки выдавали степень распиравшего ее гнева. Не сказав более ни слова, она подхватила вещи и скрылась в ванной.
Звук захлопнувшейся двери был как финальный приговор.
Да, с медовым месяцем можно было распрощаться.
— Кто звонил, дорогой?
Чувствуя определенное облегчение и немного волнуясь, Гарольд бережно положил на рычаг, телефонную трубку и заранее заготовил веселенькую улыбочку.
— Лукас Маканна звонил, — ответил он, сопроводив слова якобы удивленным хохотком. — Теперь-то я понимаю, отчего это он всю последнюю неделю не давал о себе знать.
— Да? — Гертруда улыбнулась и вопросительно приподняла брови. — И почему же именно?
— Оказывается, он полетел к Фриско в Гонолулу.
Гертруда нахмурилась.
Испугавшись, что очень уж поторопился, Гарольд поспешил успокоить супругу:
— Насколько я могу судить, у Лукаса серьезные намерения в отношении нашей дочери, дорогая. Он хочет на ней жениться.
— Ты и в самом деле так думаешь, Гарольд? — спросила его жена. — Знаешь, мне он и вправду нравится, и я была бы очень рада в один прекрасный день услышать от него о намерении жениться на Фриско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76