— Это подтверждает, что Мария Луиза не покидала свое жилье, — сказал Баум, когда ему доложили о случившемся. — Я склоняюсь к тому, что эта девица и есть Мария Луиза.
Пришла новая смена — ей предстояло проскучать всю ночь, поскольку ночью ничего не произошло. Следующий день — пятница — выдался таким же жарким и таким же пустым. Жизнь в квартале будто замерла, вынужденное безделье действовало на нервы всем, кроме Люка и Шанталь. Эта парочка очень даже неплохо проводила время.
— Ну чего ты на меня уставился? — кокетливо спросила Шанталь. — Если бы твоя Мирей увидела, ей бы это не понравилось.
— Она не увидит. А потом — я же только выполняю инструкцию. Нам велено изображать влюбленных — так ведь?
— Но ты слишком усердствуешь!
Они прогуливались под деревьями на авеню Эмиль Золя. Люк про себя решил, что если уж нарушать супружескую верность, то только вот с такой славной девочкой. Взяв в веселом — яркий пластик и металл — ресторанчике самообслуживания по гамбургеру и по чашке кофе, Люк и Шанталь после завтрака посидели на скамейке на солнечной стороне, разглядывая машины, прохожих и друг друга в легкой дымке расцветающей влюбленности. В середине дня рука об руку прогулялись по набережной, внимательно присматриваясь ко всему, что их окружало, но мысли их были поглощены совсем другим. Незаметно они оказались в той части набережной, где причалены лодки, служащие жильем. Люк пытался отыскать повод для продолжения новых и столь много обещающих отношений.
— Шанталь, — произнес он задумчиво.
— Что?
— Ничего. Просто так. Приятно звучит.
Она радостно засмеялась.
— Вот красивое имя. — Она прочитала название лодки. — «Ноэми». Немного старомодно, но красиво, да?
— Мирей говорит, что, если у нас будет девочка, назовем ее Джоан. На американский манер.
Они приближались к мосту Гренель и как раз проходили мимо последней лодки.
— И вот старомодное имя — «Мария Луиза», — заметила девушка. — Мне нравятся двойные имена: Мария Луиза, Анна Мария…
Дойдя до моста, они пошли вверх по лестнице, и на верхней ступеньке Люк наконец решился поцеловать ее. Как раз в это время Бруно пробежал по лестнице вниз, пересек набережную и поднялся на борт «Марии Луизы», открыв дверь своим ключом. Десять минут спустя появилась Ингрид — на ней был парик и темные очки, цветочница у метро на сей раз ее не узнала. Вскоре еще двое, порознь, спустились по лестнице у моста Мирабо и благополучно оказались на борту «Марии Луизы». По пути никто их не заметил — сеть Баума снова не сработала.
Встреча членов штаба продолжалась около часа. Обсудили планы насчет парада, который будет в воскресенье, поговорили о том, как восстановить связь с Феликсом.
— На воскресную операцию с Сержем иду я сама, — заявила Ингрид. — Не могу никому ее доверить. Мы узнавали — стройплощадка завтра в первой половине дня будет открыта, так что пройдем туда спокойно.
— Оружие готово?
— Сегодня вечером Беранже принесет.
— Какого рода оружие?
— Миномет «хочкисс-брандт коммандо» и несколько автоматов.
— Как же вы доставите на место миномет? Это сложно!
— Он весит всего восемнадцать фунтов. Серж пронесет его под видом каких-нибудь труб.
— А снаряды?
— Есть. Диаметром шестьдесят миллиметров, бьют на сто метров.
— Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
— Итак, — заключил председательствующий, — пожелаем нашим товарищам удачи.
На набережную выходили по одному. И опять никто из многочисленных агентов Баума не опознал Ингрид и не обратил внимания на остальных — они растворились в толпе, спешащей по своим делам. Приближался жаркий уик-энд.

В полночь Баум попробовал поспать на узком и неудобном ложе, которое соорудили для него в соседней комнате. Уснуть ему, однако, не удалось, и, проворочавшись целый час, он вернулся к себе в кабинет и сидел там, перебирая карточки или просто обхватив голову руками, и думал, думал, думал. Ныло в боку — печень напоминала о себе.
Похоже, дело плохо. Прошла уже половина ночи с пятницы на субботу. До парада меньше полутора суток — тридцать шесть часов, а он все еще полагается на случай. Инициатива полностью ускользнула из его рук, теперь игрой правит леди Удача, а это такая ветреная особа… Если не произойдет нечто непредвиденное, то утром в воскресенье разразится беда. На обычную полицию, которая следит за порядком в толпе, рассчитывать нечего: ее функции чисто формальные. Если кому-то придет в голову напасть на участников парада из какого-нибудь укрытия, он спокойно это сделает. И даже если знаешь приблизительно, где это укрытие расположено, все равно ничего не предотвратишь — мишень слишком велика.
Он выпил холодный кофе и принял таблетку. Сходил в дежурку, полчаса проболтался там. Но сонный дежурный клевал носом и не расположен был к разговорам. Баум побродил по пустым коридорам, заглянул в комнату, где находится радиоаппаратура, потом пошел было в архив, но там оказалось заперто. Около трех он снова лег, не раздеваясь, сняв только ботинки, и провел часа три, перебирая в памяти события последних недель и пытаясь понять, где он ошибся и в какой именно момент, действуй он иначе, мог быть толк. Возможности, что с самого начала его действия были неправильны, он не допускал. Нет, ошибки ошибками, но в целом он прав. Да, но ошибки эти целиком на его совести…
В шесть Баум поднялся, сполоснул лицо холодной водой и побрился тщательно, насколько позволяли условия. Он был угнетен и опустошен. «Это просто депрессия, вызванная бессонной ночью, — сказал он себе. — В таких случаях помогает кофе покрепче. Сейчас выпью кофе и буду готов встретить день, который, возможно, окажется самым неприятным за всю жизнь».
Столовая открывалась только в восемь, он вышел и зашагал по улице мимо мусорщиков, громыхающих железными баками, мимо автомобилей, выстроившихся бесконечными рядами, — недалеко отсюда есть кафе, которое, он знал, уже открыто, там по утрам собирается весьма сомнительная публика. Он заказал большую чашку черного кофе, положил побольше сахару и, сделав несколько глотков, почувствовал себя лучше и постепенно приободрился: в конце концов не все потеряно. Впереди тридцать часов. Не так уж много, но достаточно, чтобы ситуация могла измениться…
Господи, ну почему удача отвернулась от него? Вернее — почему неудачи неотвязно преследуют его на этот раз? Девчонка, за которой так старательно следили, смылась, Жан-Поля тоже упустили. Удалось поймать Рене — так Ассар все погубил своей жестокостью и тупостью. Ну почему все так вышло? Может, фортуна просто недолюбливает контрразведку, не понимает, какую важную роль играет эта организация? Самое обидное: когда что-то начинало получаться, они своими руками все портили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64