— Нет, Дейв, нет. Посиди еще немного, если тебе ничего.
— Мне ничего, Джим, ничего...
17
Один короткий взгляд
За час до назначенной встречи у Мартина Фрила Шон и Уайти заехали домой к Уайти, чтобы тот сменил рубашку, закапанную в обед.
Уайти жил с сыном Терренсом в многоквартирном доме из белого кирпича у самой южной границы города. Квартира была устлана бежевым ковровым покрытием, стены в ней были кремовыми, и пахло в ней мертвенным запахом гостиницы или больницы. Когда они вошли, телевизор был включен, хотя дома никого не было, тихо играла музыка, а на ковре возле черной махины музыкального центра валялись разрозненные части игры «Сега». Напротив телевизора и музыкального центра стояла продавленная кушетка, а судя по оберткам из «Макдональдса» в мусорной корзине, которые тут же заприметил Шон, морозильник здесь был в основном набит готовыми обедами.
— Где Терри? — спросил Шон.
— На хоккее, наверное, — сказал Уайти. — Или на бейсболе... Сейчас сезон. Но больше он увлекается хоккеем. Пропадает на чемпионате.
Шон однажды видел Терри. В четырнадцать тот был здоровенным детиной, настоящим великаном, и Шон представил себе его года через два, представил, в какой ужас будет повергать противника его появление на льду, его мощные, на бешеной скорости броски.
Терри был оставлен на попечение отцу, потому что мать и не думала оспаривать у него это право. Она бросила мужа и сына несколько лет назад ради адвоката, специалиста по гражданскому праву, обвиненного позднее в растрате и, как это слышал Шон, дисквалифицированного. С адвокатом этим она осталась, сохранив хорошие отношения и с Уайти. Во всяком случае, говорил он о ней так, что забывали о его разводе.
Сейчас, войдя в гостиную вместе с Шоном, Уайти тем не менее о нем напомнил. Расстегивая рубашку и поглядывая на разбросанные на полу части «Сеги», он заметил:
— Сьюзен говорит, что мы с Терри устроили здесь настоящую берлогу. Она закатывает глазки, но знаешь, по-моему, это она просто из ревности. Пива или еще чего-нибудь?
Шону вспомнились слова Фрила о том, что Уайти пьет, и он представил себе, каким взглядом тот встретит Уайти, если от него будет разить, как из пивной бочки. А кроме того, зная Уайти, можно было заподозрить и то, что он испытывает его, Шона, — ведь все сейчас смотрят на него с пристрастием.
— Принеси-ка воды, — сказал он, — или кока-колы.
— Вот хороший мальчик, — сказал Уайти. Он улыбался с таким видом, будто действительно испытывал Шона, но что-то неуловимое во взгляде говорило о том, что на самом деле ему хочется выпить. Облизнувшись, Уайти сказал: — Я принесу две банки кока-колы.
Вернувшись из кухни с двумя банками, одну он вручил Шону. Потом направился в ванную, маленькую, рядом с гостиной, и Шон услышал, как он стягивает рубашку и плещется под краном.
— Все это дело становится каким-то неопределенным! — крикнул Уайти из ванной. — У тебя тоже такое чувство?
— Есть немножко, — признался Шон.
— Алиби Феллоу и О'Доннела выглядят вполне солидно.
— Это не означает, что они не могли кого-то нанять, — заметил Шон.
— Согласен. Ты думаешь именно так?
— Да нет. Слишком грязная работа.
— Однако совсем исключить эту версию нельзя.
— Нельзя.
— Надо нам еще раз получше допросить этого паренька Харриса, хотя бы потому, что алиби у него нет. Но вообще-то, старина, не подходит ему такое дело. Слабоват он для этого.
— Но мотив все же усмотреть можно, — сказал Шон. — Например, зреющая ревность к О'Доннелу или что-нибудь в этом роде.
Уайти вышел из ванной, вытирая полотенцем лицо; на белом животе его через всю диафрагму слева направо змеился красный шрам, стягивающий кожу.
— Ну, так что этот парень? — Он опять направился в спальню.
Шон вышел за ним в переднюю.
— Преступником он мне тоже не очень видится, но надо в этом удостовериться точно.
— К тому же есть еще папаша и эти ее полоумные дядюшки, но наши уже переговорили с соседями, и не думаю, что путь наш ведет сюда.
Прислонившись к стене, Шон отпил кока-колы.
— Учитывая полную неопределенность всего этого дерьмового дела, сержант, думаю...
— Да, поделись со мной всеми предположениями. — Уайти появился в коридорчике в накинутой на плечи свежей рубашке. — Старушка эта, Прайор, — сказал он, застегивая пуговицы, — говорила, что не слышала крика.
— Но выстрел слышала.
— Мы решили, что это был выстрел. Но может быть, ты и прав. А вот крика она не слышала.
— Возможно, девчонке Маркус было не до криков: она стукнула злоумышленника дверцей и поспешила поскорее убраться.
— Ну, будь по-твоему. А когда она его увидела? Когда он шел к машине?
Отойдя от Шона, Уайти завернул в кухню.
Отделившись от стены, Шон последовал за ним.
— А это значит, что она, возможно, знала преступника. Потому и сказала ему: «Привет».
— Ага. — Уайти кивнул. — Иначе зачем ей было останавливать машину?
— Нет, — сказал Шон.
— Нет? — Опершись на кухонный стол, Уайти уставился на Шона.
— Нет, — повторил Шон. — Машина стукнулась обо что-то и попала в кювет.
— Однако нет следов торможения.
Шон кивнул:
— Машина ехала со скоростью миль пятнадцать в час, но что-то бросило ее в кювет.
— Что?
— А черт ее знает! Кто руководит расследованием? Ты?
Уайти улыбнулся и одним глотком прикончил свою банку. Он открыл холодильник, чтобы достать еще одну.
— Что может заставить водителя свернуть в кювет, не нажав на тормоза?
— Что-нибудь на дороге, — предположил Шон.
Уайти поднял банку колы в знак согласия.
— Но на дороге мы ничего не нашли.
— Это было уже утром.
— Значит, что-нибудь вроде кирпича?
— Тебе не кажется, что кирпич для этого слишком мал? И поздно ночью...
— Цементная плита.
— Пусть так.
— Во всяком случае, что-то на дороге было, — сказал Уайти.
— Что-то было, — согласился Шон.
— Она резко сворачивает, попадает в кювет, нога соскакивает с тормоза, и мотор вырубается.
— И вот тут и появляется злоумышленник.
— Которого она знает. И что, он просто подходит и набрасывается на нее?
— Она ударяет его дверцей и затем...
— Тебя когда-нибудь ударяли автомобильной дверцей? — Подняв воротник, Уайти накинул на него галстук и стал завязывать узел.
— Бог миловал.
— Это легкий толчок. Если ты стоишь вплотную, а миниатюрная женщина ударяет тебя дверцей от какой-то вшивой «тойоты», такой удар ничего, кроме досады, у тебя вызвать не может. Карен Хьюз показала, что преступник находился в шести дюймах, когда выстрелил в первый раз. В шести дюймах.
Шон понял его.
— Ладно. Но может быть, она упала назад и ногой пнула дверцу? И дверца его ударила.
— Дверцу надо было открыть. Закрытую дверцу она могла пинать сколько угодно, и ничего бы не произошло. Она должна была вручную открыть ее и толкнуть рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113