«Обещаешь, Марти? Каждый год, пока я жива?» «Обещаю, мама. Клянусь. Каждый год до самой твоей смерти». До сих пор он ни разу не нарушил слова.
Прежде Флетчер поддерживал связь с несколькими кокаиновыми заправилами, и ему всегда платили неплохие командировочные. То понадобится убрать кого-то здесь, то подложить бомбу там... На одних только заказных убийствах Мартину удавалось сделать несколько сотен тысяч в год. Наживался он и на перепродаже информации. Он всегда держал под рукой от двадцати до тридцати тысяч на случай экстренной необходимости, но денег у него уходило много. Слишком много.
А теперь вон сколько всего случилось разом. Перес, который пользовался услугами Мартина больше двадцати лет, бессовестно надул его. Мартин знал, что о нем думают заправилы наркосиндикатов. Они думают, что Флетчер в бегах, поэтому можно сбросить его со счетов. Мартин всегда строил деловые отношения на доверии, но колумбиец изменил своему слову. Дело тут не в деньгах, хотя они бы не помешали. Мартин не мог допустить, чтобы кто-то его облапошил, потому что это означало бы конец. Деньги должны были поступить на номерной счет, но так и не поступили. Лалло Эстевес, человек, который собирал для синдиката деньги в Америке и переправлял их по назначению через сеть своих компаний, бормотал по телефону нечто невразумительное. Придется Мартину что-то предпринять, чтобы другие потенциальные клиенты намотали себе на ус: бизнес есть бизнес и за услуги надо платить. В другое время он добрался бы до колумбийца – тот отсиживался где-то в джунглях в своем роскошном убежище, но сейчас Флетчер не мог рыскать по всей Центральной Америке, и должникам это было известно.
Они всегда дружили с Эстевесом. Лалло тайно переправил Мартина в Испанию, снабдив его фальшивыми документами. Но времена меняются. Мартин собирался встретиться с Лалло и урезонить бывшего друга.
Его ход мыслей прервал чей-то пьяный выкрик. Вопил детина, выпивавший с двумя приятелями через несколько столиков от Мартина. Компания прибыла, вероятно, откуда-нибудь из Огайо и решила устроить кутеж. Скучающая танцовщица, челюсти которой усердно двигались в такт музыке, не обратила на улюлюканье никакого внимания. К столику нарушителей спокойствия подошел мускулистый здоровяк, наверняка вышибала, и сурово заговорил с дебоширом. Приятель последнего вручил вышибале свернутую в цилиндрик купюру и похлопал его по спине. Здоровяк развернул купюру и сунул в карман. Как только он скрылся из виду, компания расшумелась вовсю.
Мартин мог бы допить коктейль и тихо уйти, но амфетамины открыли адреналиновый клапан, а пьяные рожи залетных гуляк вызывали омерзение и злость. Не бешеную ярость, а тихий гнев. Тлеющее в душе негодование даже казалось Мартину приятным. Нужно было дать какой-то выход этому чувству, Мартина злило не то, что эти выскочки превратили девицу на сцене в мишень своих дурацких острот, не то, что они выкрикивали непристойности, и не то, что они напились. Злость Мартина вызывало их высокомерное хамство. Эти люди считали деньги щитом, способным заслонить от любых неприятностей, бумажниками отгораживались от окружающих. Они развлекались набегами на дешевые кабаки и считали, что могут вести себя, как заблагорассудится. Мартин чувствовал, что эта троица свысока смотрит и на девицу, и на вышибалу, на посетителей, на него. Один из них скользнул по Мартину пьяным взглядом поросячьих глазок и выбросил из своего сознания. Перед ним одиноко сидел у стены человек в домашнем костюме и поношенных ковбойских сапогах, с волосами, как у Элвиса Пресли. Маска туриста, которую Мартин носил целый день, шатаясь по Французскому кварталу.
– Отче, прости их, ибо не ведают, что творят, – пробормотал он, вставая. Проходя мимо столика, где сидела шумная компания, он споткнулся, потерял равновесие и врезался в стол. Стаканы опрокинулись, поехали по столу, струи каскадом полились на колени одного из весельчаков. Вся троица разом вскочила на ноги, сильно перепугавшись, но испуг тут же уступил место гневу. Мартин снова пошатнулся и навалился на самого крупного из троих, потом выпрямился, извинился и под громкие проклятия неуверенно заковылял к выходу.
– Эй ты, хмырь болотный! – вопил облитый. – Где ты раздобыл костюм сутенера?
Дружки радостно загоготали.
У двери Мартин обернулся и увидел, что компания пересаживается за новый столик и призывно машет официанту. Мартин улыбнулся: на лице человека, в которого он врезался, отразилась тревога. Потом парень встал, но сразу же рухнул на пол и забился в конвульсиях. Наблюдая эту сцену, Мартин осторожно вынул ножичек из рукава куртки и спрятал в висящий под правой рукой чехол. Его порадовало, что расчет оказался верен: благодаря возбуждению и холодной водно-алкогольной процедуре жертва даже не почувствовала укола ножом. Мартин Флетчер был не из тех, на кого легко произвести впечатление, но быстрое действие яда, покрывавшего кончик лезвия, впечатляло его неизменно.
Турист-провинциал вышел из полутемного зала на яркий солнечный свет, нацепил на нос большие солнцезащитные очки и, весело насвистывая, зашагал по улице.
Глава 15
Лауре Мастерсон нравилась эта молодая немецкая овчарка по кличке Волк, которую она разрешила Рейду подарить Ребу на день рождения. Хотя Волк только-только вышел из щенячьего возраста, ей было как-то спокойнее, когда он лежал на полу студии, положив морду между непомерно большими лапами, и наблюдал за ее работой, будто оценивал, что получается. Он глядел большими карими глазами, а когда прислушивался, уши его торчали, как поднятые крылья.
День Лауры начался со сборов Реба в школу. Легче проконвоировать стаю хорьков через загон с цыплятами, чем добиться от Реба целенаправленных действий. Такое отсутствие сосредоточенности кого угодно доведет до белого каления. Можно было уйти из комнаты, когда он начинал натягивать брюки, вернуться через полчаса и застать его на прежнем месте, в той же позе и без штанов. И выглядел Реб в последнее время неважно. Он совершенно отощали почти ничего не ел. Лаура надеялась, что эта стадия роста скоро останется позади, как когда-то мокрые пеленки и режущиеся зубы. Врач сказал, что мальчик ест столько, сколько требуется его организму, поэтому Лаура пока не собиралась бить тревогу. «Нет, это не нарушение обмена, – уверял доктор, – это подготовка к новому рывку в росте».
Лаура рисовала и думала о муже. Она вспоминала, каким красивым был он в молодости. Она влюбилась в Пола и решила за него выйти, еще не обменявшись с ним хотя бы словом. Они вместе посещали лекции по психологии. Пол сидел сзади, в двух рядах от нее. Первые две недели они играли глазами в кошки-мышки. Лаура поворачивалась, чтобы украдкой бросить на него взгляд, и он тут же отводил глаза в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Прежде Флетчер поддерживал связь с несколькими кокаиновыми заправилами, и ему всегда платили неплохие командировочные. То понадобится убрать кого-то здесь, то подложить бомбу там... На одних только заказных убийствах Мартину удавалось сделать несколько сотен тысяч в год. Наживался он и на перепродаже информации. Он всегда держал под рукой от двадцати до тридцати тысяч на случай экстренной необходимости, но денег у него уходило много. Слишком много.
А теперь вон сколько всего случилось разом. Перес, который пользовался услугами Мартина больше двадцати лет, бессовестно надул его. Мартин знал, что о нем думают заправилы наркосиндикатов. Они думают, что Флетчер в бегах, поэтому можно сбросить его со счетов. Мартин всегда строил деловые отношения на доверии, но колумбиец изменил своему слову. Дело тут не в деньгах, хотя они бы не помешали. Мартин не мог допустить, чтобы кто-то его облапошил, потому что это означало бы конец. Деньги должны были поступить на номерной счет, но так и не поступили. Лалло Эстевес, человек, который собирал для синдиката деньги в Америке и переправлял их по назначению через сеть своих компаний, бормотал по телефону нечто невразумительное. Придется Мартину что-то предпринять, чтобы другие потенциальные клиенты намотали себе на ус: бизнес есть бизнес и за услуги надо платить. В другое время он добрался бы до колумбийца – тот отсиживался где-то в джунглях в своем роскошном убежище, но сейчас Флетчер не мог рыскать по всей Центральной Америке, и должникам это было известно.
Они всегда дружили с Эстевесом. Лалло тайно переправил Мартина в Испанию, снабдив его фальшивыми документами. Но времена меняются. Мартин собирался встретиться с Лалло и урезонить бывшего друга.
Его ход мыслей прервал чей-то пьяный выкрик. Вопил детина, выпивавший с двумя приятелями через несколько столиков от Мартина. Компания прибыла, вероятно, откуда-нибудь из Огайо и решила устроить кутеж. Скучающая танцовщица, челюсти которой усердно двигались в такт музыке, не обратила на улюлюканье никакого внимания. К столику нарушителей спокойствия подошел мускулистый здоровяк, наверняка вышибала, и сурово заговорил с дебоширом. Приятель последнего вручил вышибале свернутую в цилиндрик купюру и похлопал его по спине. Здоровяк развернул купюру и сунул в карман. Как только он скрылся из виду, компания расшумелась вовсю.
Мартин мог бы допить коктейль и тихо уйти, но амфетамины открыли адреналиновый клапан, а пьяные рожи залетных гуляк вызывали омерзение и злость. Не бешеную ярость, а тихий гнев. Тлеющее в душе негодование даже казалось Мартину приятным. Нужно было дать какой-то выход этому чувству, Мартина злило не то, что эти выскочки превратили девицу на сцене в мишень своих дурацких острот, не то, что они выкрикивали непристойности, и не то, что они напились. Злость Мартина вызывало их высокомерное хамство. Эти люди считали деньги щитом, способным заслонить от любых неприятностей, бумажниками отгораживались от окружающих. Они развлекались набегами на дешевые кабаки и считали, что могут вести себя, как заблагорассудится. Мартин чувствовал, что эта троица свысока смотрит и на девицу, и на вышибалу, на посетителей, на него. Один из них скользнул по Мартину пьяным взглядом поросячьих глазок и выбросил из своего сознания. Перед ним одиноко сидел у стены человек в домашнем костюме и поношенных ковбойских сапогах, с волосами, как у Элвиса Пресли. Маска туриста, которую Мартин носил целый день, шатаясь по Французскому кварталу.
– Отче, прости их, ибо не ведают, что творят, – пробормотал он, вставая. Проходя мимо столика, где сидела шумная компания, он споткнулся, потерял равновесие и врезался в стол. Стаканы опрокинулись, поехали по столу, струи каскадом полились на колени одного из весельчаков. Вся троица разом вскочила на ноги, сильно перепугавшись, но испуг тут же уступил место гневу. Мартин снова пошатнулся и навалился на самого крупного из троих, потом выпрямился, извинился и под громкие проклятия неуверенно заковылял к выходу.
– Эй ты, хмырь болотный! – вопил облитый. – Где ты раздобыл костюм сутенера?
Дружки радостно загоготали.
У двери Мартин обернулся и увидел, что компания пересаживается за новый столик и призывно машет официанту. Мартин улыбнулся: на лице человека, в которого он врезался, отразилась тревога. Потом парень встал, но сразу же рухнул на пол и забился в конвульсиях. Наблюдая эту сцену, Мартин осторожно вынул ножичек из рукава куртки и спрятал в висящий под правой рукой чехол. Его порадовало, что расчет оказался верен: благодаря возбуждению и холодной водно-алкогольной процедуре жертва даже не почувствовала укола ножом. Мартин Флетчер был не из тех, на кого легко произвести впечатление, но быстрое действие яда, покрывавшего кончик лезвия, впечатляло его неизменно.
Турист-провинциал вышел из полутемного зала на яркий солнечный свет, нацепил на нос большие солнцезащитные очки и, весело насвистывая, зашагал по улице.
Глава 15
Лауре Мастерсон нравилась эта молодая немецкая овчарка по кличке Волк, которую она разрешила Рейду подарить Ребу на день рождения. Хотя Волк только-только вышел из щенячьего возраста, ей было как-то спокойнее, когда он лежал на полу студии, положив морду между непомерно большими лапами, и наблюдал за ее работой, будто оценивал, что получается. Он глядел большими карими глазами, а когда прислушивался, уши его торчали, как поднятые крылья.
День Лауры начался со сборов Реба в школу. Легче проконвоировать стаю хорьков через загон с цыплятами, чем добиться от Реба целенаправленных действий. Такое отсутствие сосредоточенности кого угодно доведет до белого каления. Можно было уйти из комнаты, когда он начинал натягивать брюки, вернуться через полчаса и застать его на прежнем месте, в той же позе и без штанов. И выглядел Реб в последнее время неважно. Он совершенно отощали почти ничего не ел. Лаура надеялась, что эта стадия роста скоро останется позади, как когда-то мокрые пеленки и режущиеся зубы. Врач сказал, что мальчик ест столько, сколько требуется его организму, поэтому Лаура пока не собиралась бить тревогу. «Нет, это не нарушение обмена, – уверял доктор, – это подготовка к новому рывку в росте».
Лаура рисовала и думала о муже. Она вспоминала, каким красивым был он в молодости. Она влюбилась в Пола и решила за него выйти, еще не обменявшись с ним хотя бы словом. Они вместе посещали лекции по психологии. Пол сидел сзади, в двух рядах от нее. Первые две недели они играли глазами в кошки-мышки. Лаура поворачивалась, чтобы украдкой бросить на него взгляд, и он тут же отводил глаза в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113