Я попытался определить, в чем же здесь дело, и, наконец, понял, к своему удивлению, что она говорит без акцента.
– Как это получилось? – спросил я.
Она положила свою голову на мое плечо.
– Что получилось?
– Почему у вас внезапно пропал акцент?
Губы ее скривились в горькой усмешке.
– Ах, акцент! Это тоже относилось к комедии. Я никогда ею не была.
– Кем?
– Француженкой.
Над этим следовало призадуматься.
– Тод знает об этом? – осторожно спросил я.
Она замялась.
– Нет, думаю, что нет. – Она снова непроизвольно заговорила с акцентом, словно он стал ее привычкой, от которой трудно отвыкнуть. А потом с горечью добавила. – Он о многом не знает.
Я не хотел, чтобы она замолкла, и поэтому спросил:
– Например?
Ее ноги были холодны, как лед. Она подогнула их и попыталась прикрыть полами моей куртки. Хорошо, что я мужчина высокого роста, иначе она не смогла бы хоть немного прикрыться.
– Например? Ну, скажем, что я родилась на Десятой авеню в Нью-Йорке и что мое настоящее имя Глэдис Магвайр.
Это было интересно, но, казалось, не имело никакой связи с нашим теперешним положением.
– Во всяком случае, и я попался на вашу хитрость.
Ей было, по-видимому, приятно слышать мое признание.
– Многие на это попадались. Но я так долго пробыла во Франции, что французский язык стал для меня почти родным.
– Но если вы американка, то как вы попали во Францию? И почему вы выдаете себя за француженку?
Она пожала плечами.
– Все это относится к моей программе.
Сейчас самое лучшее было помолчать и просто послушать ее.
– Это началось еще много лет назад, когда я была ребенком и жила в Нью-Йорке, – начала она. – Вы знаете, как чувствует себя человек, когда он беден?
В возрасте пятнадцати лет я осталась круглой сиротой и должна была считать каждый доллар.
– Мое положение в юности было таким же. Мне это знакомо.
– Вот мне и пришлось искать работу. Меня приняли танцовщицей в третьеразрядный ночной клуб на Восьмой авеню. Чтобы получить эту работу, мне пришлось сказать управляющему, что мне уже восемнадцать лет. Он, разумеется, знал, что я не умела танцевать. – Она глубоко вздохнула. – Но чтобы меня снова не выбросили на улицу, я должна была быть милой к нему.
Я промолчал. Она глубоко затянулась сигаретой.
– Спустя год он решил, что пользоваться моими женскими прелестями ему одному невыгодно, и захотел, чтобы я иногда дарила милости его клиентам. Тогда я ушла из этого заведения и нашла работу в более солидном ресторане. К тому времени я уже научилась петь и танцевать. И там от меня больше ничего не требовали. Так продолжалось два года. А потом я получила место в гастролирующем шоу. И там я встретилась с Томми. Я удивленно спросил:
– С Томми-Тигром? Вы говорите о Мулдене? Значит, вы были знакомы с ним еще до встречи с Хаммером?
Она кивнула.
– Я знала Томми еще задолго до знакомства с Тодом. – Она горько улыбнулась. – И это уже была не игра. Во время наших гастролей в Омахе мы поженились. А через два месяца, после того как наша труппа была распущена и мы снова оказались в Нью-Йорке, на свет появился ребенок. Полтора года я жила как в сказке. У нас была маленькая квартирка, и мы оба были счастливы. Томми регулярно работал, а потом вдруг...
Я терпеливо ждал, пока она перестанет всхлипывать. Глубоко вздохнув, она заговорила снова.
– А потом ребенок умер, и между мной и Томми словно что-то порвалось. Он начал пить, пристрастился к наркотикам и начал обманывать меня с другими женщинами. Я ему отомстила – единственным способом, который смогла придумать.
Однажды ночью он вернулся домой и застал меня с другим. Он забрал свои вещи и исчез. Десять лет я его вообще не видела. А встретила его уже тогда, когда была содержанкой Тода и жила в Лос-Анджелесе.
– Все это очень интересно, но не объясняет псевдофранцузской биографии, – заметил я.
Ивонна внимательно посмотрела на меня.
– Приблизительно через полгода, после того как мы расстались с Томми, я познакомилась с другим человеком. С танцором. Мы с ним разучили несколько танцевальных номеров и выступали во многих маленьких барах в восточной части города. Наконец мы получили ангажемент на кругосветное турне, а потом разорились и очутились в Танжере. Мой партнер, чтобы как-то продержаться, продал все свои вещи и потребовал того же от меня. Я отказалась, и мы расстались. Потом один англичанин взял меня в Париж с собой. Но тот никак не мог решить, предпочитает ли он иметь дело со мной или с мужчинами, и я снова осталась одна. Тут как раз в "Фоли Бержер" потребовались девушки. Я прошла конкурс и была принята. Я работала там шесть лет. – Она сделала паузу. – В "Фоли Бержер" выступает много иностранок.
– Я знаю.
Она, казалось, меня не слышала.
– Мне нравятся французы. Поэтому я выучила французский язык и взяла себе другое имя. С тех пор я стала Ивонной Сен-Жан. – С сожалением она продолжала: – А потом один клуб из Лас-Вегаса – это было три года назад – вывез из Парижа группу девушек для стриптиза. Выбор пал и на меня, и я поехала в Америку. А потом организаторы клуба обанкротились, и я опять осталась без работы. Тод видел одно из моих выступлений и пообещал мне, что сделает из меня звезду эстрады, если я буду мила к нему. Я согласилась на его предложение, но люди не захотели покупать пластинок с моими записями. – Она снова вздохнула. – И вот я сейчас сижу здесь с вами.
В моей голове забрезжила идея.
– Тод знает что-либо о вас и Мулдене?
– Разумеется, нет, – решительно ответила она. Потом взглянула на меня, уже не очень уверенно. – Во всяком случае, думаю, что не знает.
– А где вы развелись с Мулденом?
Она криво усмехнулась.
– Дело в том, что мы вообще не разводились. Я думала, что он оформил развод, а он думал, что это сделала я. Насколько я понимаю, мы еще законные супруги. А почему вы спросили об этом?
Этот факт открывал интересные перспективы.
– Значит, находясь в моей конторе, вы солгали, объясняя свой интерес к Мулдену своей деловой необходимостью и его связью с Тодом?
– Да, солгала, – призналась она.
– Почему вы пришли именно ко мне?
– Кто-то рекомендовал мне вас, сказав, что вы очень ловки и решительны. – Она посмотрела на свои руки. – И жестки.
– Значит, мысль посетить меня исходила от вас?
– Да. Но сперва я поговорила об этом с Тодом.
– И уговорили его?
– Можно выразиться и так.
Один вопрос я должен был задать ей сейчас во что бы то ни стало.
– Значит, вы никогда не рассказывали Тоду, что находитесь в законном браке с одним из его служащих?
– Никогда.
– А мог бы он об этом узнать?
– Может быть... Но почему это вас интересует? К чему вы ведете, Джонни?
– Да я все вот раздумываю, а не прав ли действительно Амато. – Я попытался подобрать более подходящие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Как это получилось? – спросил я.
Она положила свою голову на мое плечо.
– Что получилось?
– Почему у вас внезапно пропал акцент?
Губы ее скривились в горькой усмешке.
– Ах, акцент! Это тоже относилось к комедии. Я никогда ею не была.
– Кем?
– Француженкой.
Над этим следовало призадуматься.
– Тод знает об этом? – осторожно спросил я.
Она замялась.
– Нет, думаю, что нет. – Она снова непроизвольно заговорила с акцентом, словно он стал ее привычкой, от которой трудно отвыкнуть. А потом с горечью добавила. – Он о многом не знает.
Я не хотел, чтобы она замолкла, и поэтому спросил:
– Например?
Ее ноги были холодны, как лед. Она подогнула их и попыталась прикрыть полами моей куртки. Хорошо, что я мужчина высокого роста, иначе она не смогла бы хоть немного прикрыться.
– Например? Ну, скажем, что я родилась на Десятой авеню в Нью-Йорке и что мое настоящее имя Глэдис Магвайр.
Это было интересно, но, казалось, не имело никакой связи с нашим теперешним положением.
– Во всяком случае, и я попался на вашу хитрость.
Ей было, по-видимому, приятно слышать мое признание.
– Многие на это попадались. Но я так долго пробыла во Франции, что французский язык стал для меня почти родным.
– Но если вы американка, то как вы попали во Францию? И почему вы выдаете себя за француженку?
Она пожала плечами.
– Все это относится к моей программе.
Сейчас самое лучшее было помолчать и просто послушать ее.
– Это началось еще много лет назад, когда я была ребенком и жила в Нью-Йорке, – начала она. – Вы знаете, как чувствует себя человек, когда он беден?
В возрасте пятнадцати лет я осталась круглой сиротой и должна была считать каждый доллар.
– Мое положение в юности было таким же. Мне это знакомо.
– Вот мне и пришлось искать работу. Меня приняли танцовщицей в третьеразрядный ночной клуб на Восьмой авеню. Чтобы получить эту работу, мне пришлось сказать управляющему, что мне уже восемнадцать лет. Он, разумеется, знал, что я не умела танцевать. – Она глубоко вздохнула. – Но чтобы меня снова не выбросили на улицу, я должна была быть милой к нему.
Я промолчал. Она глубоко затянулась сигаретой.
– Спустя год он решил, что пользоваться моими женскими прелестями ему одному невыгодно, и захотел, чтобы я иногда дарила милости его клиентам. Тогда я ушла из этого заведения и нашла работу в более солидном ресторане. К тому времени я уже научилась петь и танцевать. И там от меня больше ничего не требовали. Так продолжалось два года. А потом я получила место в гастролирующем шоу. И там я встретилась с Томми. Я удивленно спросил:
– С Томми-Тигром? Вы говорите о Мулдене? Значит, вы были знакомы с ним еще до встречи с Хаммером?
Она кивнула.
– Я знала Томми еще задолго до знакомства с Тодом. – Она горько улыбнулась. – И это уже была не игра. Во время наших гастролей в Омахе мы поженились. А через два месяца, после того как наша труппа была распущена и мы снова оказались в Нью-Йорке, на свет появился ребенок. Полтора года я жила как в сказке. У нас была маленькая квартирка, и мы оба были счастливы. Томми регулярно работал, а потом вдруг...
Я терпеливо ждал, пока она перестанет всхлипывать. Глубоко вздохнув, она заговорила снова.
– А потом ребенок умер, и между мной и Томми словно что-то порвалось. Он начал пить, пристрастился к наркотикам и начал обманывать меня с другими женщинами. Я ему отомстила – единственным способом, который смогла придумать.
Однажды ночью он вернулся домой и застал меня с другим. Он забрал свои вещи и исчез. Десять лет я его вообще не видела. А встретила его уже тогда, когда была содержанкой Тода и жила в Лос-Анджелесе.
– Все это очень интересно, но не объясняет псевдофранцузской биографии, – заметил я.
Ивонна внимательно посмотрела на меня.
– Приблизительно через полгода, после того как мы расстались с Томми, я познакомилась с другим человеком. С танцором. Мы с ним разучили несколько танцевальных номеров и выступали во многих маленьких барах в восточной части города. Наконец мы получили ангажемент на кругосветное турне, а потом разорились и очутились в Танжере. Мой партнер, чтобы как-то продержаться, продал все свои вещи и потребовал того же от меня. Я отказалась, и мы расстались. Потом один англичанин взял меня в Париж с собой. Но тот никак не мог решить, предпочитает ли он иметь дело со мной или с мужчинами, и я снова осталась одна. Тут как раз в "Фоли Бержер" потребовались девушки. Я прошла конкурс и была принята. Я работала там шесть лет. – Она сделала паузу. – В "Фоли Бержер" выступает много иностранок.
– Я знаю.
Она, казалось, меня не слышала.
– Мне нравятся французы. Поэтому я выучила французский язык и взяла себе другое имя. С тех пор я стала Ивонной Сен-Жан. – С сожалением она продолжала: – А потом один клуб из Лас-Вегаса – это было три года назад – вывез из Парижа группу девушек для стриптиза. Выбор пал и на меня, и я поехала в Америку. А потом организаторы клуба обанкротились, и я опять осталась без работы. Тод видел одно из моих выступлений и пообещал мне, что сделает из меня звезду эстрады, если я буду мила к нему. Я согласилась на его предложение, но люди не захотели покупать пластинок с моими записями. – Она снова вздохнула. – И вот я сейчас сижу здесь с вами.
В моей голове забрезжила идея.
– Тод знает что-либо о вас и Мулдене?
– Разумеется, нет, – решительно ответила она. Потом взглянула на меня, уже не очень уверенно. – Во всяком случае, думаю, что не знает.
– А где вы развелись с Мулденом?
Она криво усмехнулась.
– Дело в том, что мы вообще не разводились. Я думала, что он оформил развод, а он думал, что это сделала я. Насколько я понимаю, мы еще законные супруги. А почему вы спросили об этом?
Этот факт открывал интересные перспективы.
– Значит, находясь в моей конторе, вы солгали, объясняя свой интерес к Мулдену своей деловой необходимостью и его связью с Тодом?
– Да, солгала, – призналась она.
– Почему вы пришли именно ко мне?
– Кто-то рекомендовал мне вас, сказав, что вы очень ловки и решительны. – Она посмотрела на свои руки. – И жестки.
– Значит, мысль посетить меня исходила от вас?
– Да. Но сперва я поговорила об этом с Тодом.
– И уговорили его?
– Можно выразиться и так.
Один вопрос я должен был задать ей сейчас во что бы то ни стало.
– Значит, вы никогда не рассказывали Тоду, что находитесь в законном браке с одним из его служащих?
– Никогда.
– А мог бы он об этом узнать?
– Может быть... Но почему это вас интересует? К чему вы ведете, Джонни?
– Да я все вот раздумываю, а не прав ли действительно Амато. – Я попытался подобрать более подходящие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38