Это был тот самый парень, который пнул ногой женщину в подвале. Помню, я тогда почему-то очень испугался и со страху убежал домой. Больше я в Черный дом не ходил. Я тогда целый день просидел дома, потому что перетрусил. Поздно вечером, когда я уже лег спать, ко мне домой вдруг пришел Чжан Красная Армия. Он тоже был хунвэйбином, вместе со всеми спускался в подвал. Он рассказал, что вчера ночью ему приснился кошмар – какие-то гробы, могилы, и теперь ему очень страшно. По его словам, в тот же вечер они с Лю Вэйчжуном вдвоем украдкой вернулись в Черный дом. Оказалось, что вахтер ушел и двери открыты, поэтому они свободно вошли и спустились в подвал. В подвал они явились лишь для того, чтобы пощупать эту женщину, потому что, по словам Лю Вэйчжуна, трогать ее было очень приятно, а Чжан Красная Армия пошел только по наущению Лю Вэйчжуна. Чжан Красная Армия сказал, что в подвале они трогали тело той женщины за разные места.
– Только трогали и все? – вдруг перебил его Е Сяо.
– Я знаю, о чем вы думаете. У нынешней молодежи в почете распущенность и безнравственность, но мы тогда были очень наивными, и просто увидеть голую женщину, не то что дотронуться до нее, было для нас уже верхом неприличия.
– Извините. Продолжайте, пожалуйста.
– Как сказал мне в тот вечер Чжан Красная Армия, он никак не ожидал, что Лю Вэйчжун покончит с собой – ведь у него не было для этого никаких причин. Я спросил Чжана, рассказал ли он кому-нибудь об том, что они делали вечером. Чжан Красная Армия замялся, но сообщил, что об этом уже знают все хунвэйбины, которые побывали в подвале. Было уже очень поздно, а тогда все ложились спать очень рано, и мой отец погнал Чжана Красную Армию домой.
На следующий день я опять не пошел в Черный дом, потому что мне стало еще страшнее. Я пошел в школу. Утром в школе никого не было – на уроки тогда никто не ходил. Я побродил здесь – вот по этой спортплощадке. И вдруг увидел Чжана Красную Армию. Да, именно здесь, где мы сейчас стоим. Он лежал в траве, у него изо рта шла белая пена, а в руке была бутылка с гербицидом.
Мои ноги мгновенно сковало холодом, я даже пошатнулся. Вот уж не думал, что в 1966 году на этом самом месте, где я теперь стою, произошло самоубийство.
Понурившись, Юй разглядывал траву под ногами.
– Тогда в протоколе о вскрытии написали: около трех часов утра Чжан Красная Армия выпил гербицид и покончил с собой. Наверно, я так никогда и не узнаю, почему он это сделал, почему он и Лю Вэйчжун убили себя.
– А что с остальными? – продолжал расспрашивать Е Сяо.
– Что было дальше, я не знаю. После смерти Чжана Красной Армии я больше не принимал участия в деятельности хунвэйбинов и вскоре уехал из Шанхая – родителей отправили в Юньнань на перековку в деревню. Потом разгромили «банду четырех», открылись вузы, начались приемные экзамены. Я поступил в университет, по окончании стал учителем, по распределению попал именно в свою родную школу. Здесь я и учительствую с тех пор.
– Это все?
– Все, что мне известно. Уже много лет каждый раз, когда мне надо пройти мимо Черного дома, я не могу это сделать и иду окольной дорогой, чтобы только его не видеть. Это был кошмар, и с тех пор вся моя жизнь проходит под знаком того кошмара.
Страдальческое выражение лица учителя убедило меня в том, что он не врет.
– Спасибо. Можете ли вы назвать нам имена остальных, которые тогда спустились в подвал?
– Конечно, я их всех помню. Такое не забудешь.
Учитель Юй вытащил из кармана блокнот и ручку и записал больше десятка имен. Список он вручил Е Сяо.
– Большое спасибо. До свидания. Когда мы уже собрались уходить, учитель Юй вдруг окликнул нас:
– Простите, мне любопытно узнать, вы сами ходили в тот подвал?
– Ходили.
– А та женщина, она еще там? Должно быть, она стала горсткой сухих костей? – спросил учитель Юй.
– Нет, ее там нет. Однако она не может стать горстью костей. Она навсегда осталась молодой, – ответил ему я.
И увидел расширившиеся от страха глаза учителя.
СЕМНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ
Опять мне приснилась Сянсян. Будучи не в силах оставаться дома в одиночестве, я вышел погулять. День клонился к вечеру, я бездумно бродил по шанхайским улицам. Незаметно я зашел далеко и увидел перед собой знаменитый памятник Пушкину. Любуясь задумчивой фигурой поэта, я понял, куда попал, пересек два переулка, свернул в узкий тупичок и подошел к трехэтажному коттеджу. Остановился я только перед дверью небольшой квартирки на третьем этаже.
Я хотел только одного: чтобы Роза была дома.
О Небо! Передо мной в памяти опять всплыло лицо Хуан Юнь. Какая же я скотина – так быстро забыл о ней! Как и все мужчины, я люблю все новое и равнодушен к пройденному. Нет, я никогда не смогу забыть ни Сянсян, ни Хуан Юнь!
Я постучал, дверь открылась. Передо мной была Роза. Она удивилась, потом засмеялась. В квартирке все было по-прежнему.
– Проходи, садись. – Она уселась в кресло-качалку. – Ты по делу или в гости?
– Нет, просто проходил мимо и зашел. – Вообще-то, я не был уверен, что «просто проходил мимо».
– Ты врешь! Ха-ха! Ты врешь! Вон, даже покраснел. – Легкий смешок Розы обидно зазвенел у меня в ушах, а в ноздри ударил все тот же знакомый аромат.
Я закрыл лицо ладонями – щеки просто горят, значит, они стали совсем красными. Как бы перевести разговор на другую тему? Только на какую? Как всегда в ее присутствии, я не знал, что сказать. Наконец я кивнул на включенный компьютер и спросил:
– Играешь в какую-нибудь игру?
– Нет, я готовлю программное обеспечение. Я же теперь работаю в фирме информационных технологий.
– Поздравляю тебя.
– Да это ерунда: редактирую простенькую антивирусную программу и защиту от взломщиков.
Я не знал, что еще сказать. Молчал, будто язык проглотил. С большим трудом я выдавил еще одну неуклюжую фразу:
– Спасибо, что в прошлый раз проводила меня домой.
– Мне не хотелось, чтобы ты остался ночевать за столиком в чайной. Как ловко тебе удалось заснуть!
– Я не спал. Я заснул, только когда вернулся домой.
– Угу, значит, не спал. А тащить мне тебя было ох как трудно! Вот уж не думала, что ты такой тяжелый. Ты же худющий.
– Да уж… Поверь, мне очень стыдно. Как я смог так отключиться? Почему? Не понимаю! Не подумай только, что я какой-нибудь больной, я абсолютно здоров, и прежде со мной ничего подобного не случалось. Ничего не понимаю. Помню только, что я гляжу на тебя, а ты качаешься туда-сюда, как маятник, и время будто остановилось. Потом я начал моргать в такт твоему качанию. А дальше – все как в тумане.
– Ну уж не знаю, что с тобой такое было, – замахала на меня руками Роза.
– Давай попробуем еще раз?
– Как это?
– Ты будешь качаться, а я – смотреть на тебя.
– Не знаю… Ну, давай.
Она начала размеренно покачиваться в кресле, так же как тогда раскачивалась в парке Сяньцзунлинь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Только трогали и все? – вдруг перебил его Е Сяо.
– Я знаю, о чем вы думаете. У нынешней молодежи в почете распущенность и безнравственность, но мы тогда были очень наивными, и просто увидеть голую женщину, не то что дотронуться до нее, было для нас уже верхом неприличия.
– Извините. Продолжайте, пожалуйста.
– Как сказал мне в тот вечер Чжан Красная Армия, он никак не ожидал, что Лю Вэйчжун покончит с собой – ведь у него не было для этого никаких причин. Я спросил Чжана, рассказал ли он кому-нибудь об том, что они делали вечером. Чжан Красная Армия замялся, но сообщил, что об этом уже знают все хунвэйбины, которые побывали в подвале. Было уже очень поздно, а тогда все ложились спать очень рано, и мой отец погнал Чжана Красную Армию домой.
На следующий день я опять не пошел в Черный дом, потому что мне стало еще страшнее. Я пошел в школу. Утром в школе никого не было – на уроки тогда никто не ходил. Я побродил здесь – вот по этой спортплощадке. И вдруг увидел Чжана Красную Армию. Да, именно здесь, где мы сейчас стоим. Он лежал в траве, у него изо рта шла белая пена, а в руке была бутылка с гербицидом.
Мои ноги мгновенно сковало холодом, я даже пошатнулся. Вот уж не думал, что в 1966 году на этом самом месте, где я теперь стою, произошло самоубийство.
Понурившись, Юй разглядывал траву под ногами.
– Тогда в протоколе о вскрытии написали: около трех часов утра Чжан Красная Армия выпил гербицид и покончил с собой. Наверно, я так никогда и не узнаю, почему он это сделал, почему он и Лю Вэйчжун убили себя.
– А что с остальными? – продолжал расспрашивать Е Сяо.
– Что было дальше, я не знаю. После смерти Чжана Красной Армии я больше не принимал участия в деятельности хунвэйбинов и вскоре уехал из Шанхая – родителей отправили в Юньнань на перековку в деревню. Потом разгромили «банду четырех», открылись вузы, начались приемные экзамены. Я поступил в университет, по окончании стал учителем, по распределению попал именно в свою родную школу. Здесь я и учительствую с тех пор.
– Это все?
– Все, что мне известно. Уже много лет каждый раз, когда мне надо пройти мимо Черного дома, я не могу это сделать и иду окольной дорогой, чтобы только его не видеть. Это был кошмар, и с тех пор вся моя жизнь проходит под знаком того кошмара.
Страдальческое выражение лица учителя убедило меня в том, что он не врет.
– Спасибо. Можете ли вы назвать нам имена остальных, которые тогда спустились в подвал?
– Конечно, я их всех помню. Такое не забудешь.
Учитель Юй вытащил из кармана блокнот и ручку и записал больше десятка имен. Список он вручил Е Сяо.
– Большое спасибо. До свидания. Когда мы уже собрались уходить, учитель Юй вдруг окликнул нас:
– Простите, мне любопытно узнать, вы сами ходили в тот подвал?
– Ходили.
– А та женщина, она еще там? Должно быть, она стала горсткой сухих костей? – спросил учитель Юй.
– Нет, ее там нет. Однако она не может стать горстью костей. Она навсегда осталась молодой, – ответил ему я.
И увидел расширившиеся от страха глаза учителя.
СЕМНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ
Опять мне приснилась Сянсян. Будучи не в силах оставаться дома в одиночестве, я вышел погулять. День клонился к вечеру, я бездумно бродил по шанхайским улицам. Незаметно я зашел далеко и увидел перед собой знаменитый памятник Пушкину. Любуясь задумчивой фигурой поэта, я понял, куда попал, пересек два переулка, свернул в узкий тупичок и подошел к трехэтажному коттеджу. Остановился я только перед дверью небольшой квартирки на третьем этаже.
Я хотел только одного: чтобы Роза была дома.
О Небо! Передо мной в памяти опять всплыло лицо Хуан Юнь. Какая же я скотина – так быстро забыл о ней! Как и все мужчины, я люблю все новое и равнодушен к пройденному. Нет, я никогда не смогу забыть ни Сянсян, ни Хуан Юнь!
Я постучал, дверь открылась. Передо мной была Роза. Она удивилась, потом засмеялась. В квартирке все было по-прежнему.
– Проходи, садись. – Она уселась в кресло-качалку. – Ты по делу или в гости?
– Нет, просто проходил мимо и зашел. – Вообще-то, я не был уверен, что «просто проходил мимо».
– Ты врешь! Ха-ха! Ты врешь! Вон, даже покраснел. – Легкий смешок Розы обидно зазвенел у меня в ушах, а в ноздри ударил все тот же знакомый аромат.
Я закрыл лицо ладонями – щеки просто горят, значит, они стали совсем красными. Как бы перевести разговор на другую тему? Только на какую? Как всегда в ее присутствии, я не знал, что сказать. Наконец я кивнул на включенный компьютер и спросил:
– Играешь в какую-нибудь игру?
– Нет, я готовлю программное обеспечение. Я же теперь работаю в фирме информационных технологий.
– Поздравляю тебя.
– Да это ерунда: редактирую простенькую антивирусную программу и защиту от взломщиков.
Я не знал, что еще сказать. Молчал, будто язык проглотил. С большим трудом я выдавил еще одну неуклюжую фразу:
– Спасибо, что в прошлый раз проводила меня домой.
– Мне не хотелось, чтобы ты остался ночевать за столиком в чайной. Как ловко тебе удалось заснуть!
– Я не спал. Я заснул, только когда вернулся домой.
– Угу, значит, не спал. А тащить мне тебя было ох как трудно! Вот уж не думала, что ты такой тяжелый. Ты же худющий.
– Да уж… Поверь, мне очень стыдно. Как я смог так отключиться? Почему? Не понимаю! Не подумай только, что я какой-нибудь больной, я абсолютно здоров, и прежде со мной ничего подобного не случалось. Ничего не понимаю. Помню только, что я гляжу на тебя, а ты качаешься туда-сюда, как маятник, и время будто остановилось. Потом я начал моргать в такт твоему качанию. А дальше – все как в тумане.
– Ну уж не знаю, что с тобой такое было, – замахала на меня руками Роза.
– Давай попробуем еще раз?
– Как это?
– Ты будешь качаться, а я – смотреть на тебя.
– Не знаю… Ну, давай.
Она начала размеренно покачиваться в кресле, так же как тогда раскачивалась в парке Сяньцзунлинь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58