Я решил держаться Джо, побольше молчать и делать безразличное лицо.
Как только мы вошли в помещение, в нос мне ударил запах марихуаны, винных паров и потных тел. Вокруг было множество парней и девушек, и каждый был либо пьян, либо накурен, либо то и другое вместе. Громко звучала рок-музыка, и цветные огни прыгали по стенам, красные и синие. Люди подходили друг к другу, разговаривали, смеялись. Откуда-то появился Скрэг и стал махать нам рукой.
– Пит! – воскликнул кто-то прямо у меня над ухом. Я обернулся и едва не проглотил язык.
Передо мной была невысокая девушка, очень симпатичная. Волосы ее были обесцвечены. На ней было самое короткое платье, которое я когда-либо видел в своей жизни. Яркая оранжевая ткань переливалась и блестела.
– Привет, Дана! – прокричал Пит. – Это мой брат Джо и его приятель Чарли Деккер.
Дана поприветствовала нас.
– Не правда ли, крутая у меня вечеринка? – обратилась она ко мне. Когда она двигалась и поворачивалась, из-под платья выглядывали трусики.
Я подтвердил, что вечеринка великолепна.
– Ты принес что-нибудь, Пит?
Пит усмехнулся и вытащил из кармана спичечный коробок с травой. У Даны загорелись глаза. Она стояла так близко ко мне, что я чувствовал тепло ее тела. Возбуждение мое нарастало.
– Пойдемте, покурим, – предложила она.
Мы нашли укромное местечко в углу за одной из колонок, и Дана достала лист плотной бумаги с книжной полки, на которой были книги Гессе, Толкиена и кипа журналов «Ридерз Дайджест». Мы забили косяк и пустили его по кругу. Я чувствовал себя великолепно, голова моя была словно воздушный шар, наполненный гелием. К нам постоянно подходил народ, не прекращались знакомства и рукопожатия. Все имена я, конечно, тут же забывал. Но ситуация нравилась мне тем, что Дана все время вскакивала с места, чтобы обнять какого-нибудь своего приятеля или подругу, и тогда я мог отчетливо видеть ее самые интимные места сквозь прозрачные нейлоновые трусики. Народ вокруг разговаривал о Микеланджело, Курте Воннегуте и последних новинках рока. Какая-то девушка спросила меня, читал ли я Сюзанн Браунмиллер. Я ответил, что не читал. Она стала горячо убеждать меня, что это потрясающе, это убийственно. Я смотрел на картинку, висящую на стене. На ней был изображен парень у телевизора с огромной дебильной улыбкой и вылазящими на лоб глазами. Надпись внизу гласила: «Черт! И как это я так накурился!»
Я смотрел на Дану. Она то скрещивала ноги, то вновь раздвигала колени. Несколько темных волосинок торчали из-под трусов. Я никогда не чувствовал себя таким возбужденным. Не знаю, повторится ли это когда-нибудь еще. Я был вне себя, и всерьез уже начинал беспокоиться, не лопнут ли на мне штаны. Дана разговаривала с Питом и с каким-то типом, которого, кажется, не представили. И вдруг, совершенно неожиданно, она повернулась ко мне, и желудок мой сжался в комок. Она наклонилась к моему уху, обдав его горячим дыханием, и прошептала:
– Сейчас выйдешь через заднюю дверь. Вот туда. – Она показала пальцем.
В это было невозможно поверить. Как во сне я смотрел на дверь. Она была реальна. Дана тихонько рассмеялась и прошептала:
– Весь вечер ты заглядываешь мне под платье. К чему бы это?
И прежде чем я успел что-нибудь сказать, она поцеловала меня в щеку и слегка подтолкнула к двери.
Я встал и оглянулся в поисках Джо, но его нигде не было. Ноги мои затекли от долгого сидения, и мне захотелось пройтись по комнате, размять их. Еще мне хотелось прокричать на всю комнату, что я не в своем уме. А еще – прикрыть чем-нибудь огромную выпуклость ниже пояса, чтобы никто не догадался о моем истинном состоянии.
Но ничего этого я не сделал, а просто пошел к двери.
Это был выход на пляж. Вниз вели ступеньки, я едва не упал и вынужден был передвигаться медленно, старательно держась за перила. Музыка здесь была едва слышна, ее заглушал шум волн, бьющихся о берег. Дул легкий прохладный ветерок. Прямо передо мной простирался Атлантический океан, и луна отбрасывала серебряные блики на темную водную гладь. Пейзаж был великолепен, и на секунду мне показалось, что я нахожусь на картине, на черно-белой открытке. Домик с музыкой, людьми, марихуаной казался далеким сном. Вдали слева различался силуэт какого-то островка. На верное, на всем побережье сейчас не было никого. Только легкий ветерок, ритмичный звук набегающих волн, только я и океан… Не знаю, как долго длилось мое ожидание. Часов у меня не было, и я был еще под воздействием травы, так что понятия не имел о времени. Я чувствовал, как меня захватывает и поглощает тихая печаль. Не знаю, то ли сплетение теней деревьев на песке, то ли шум ветра, то ли легкий холодок, но что-то сильно подействовало на меня. Может быть, безмерность океана. Но факт остается фактом, настроение мое сильно изменилось. И еще… Проще говоря, у меня пропала эрекция. Полностью пропала к тому времени, как рука Даны легла на мое плечо.
Она повернула меня к себе и поцеловала. Я ощущал ее нежную кожу, тепло ее бедер, но уже не мог возбудиться.
– Я видела, как ты на меня смотришь. Ты такой милый. Все будет хорошо, да?
– Я попытаюсь, – ответил я, ощущая себя полным кретином. Я притронулся к ее груди, погладил шею. Бесполезно.
– Только не говори Питу, он убьет меня, – произнесла Дана.
Она взяла меня за руку, и мы отошли на несколько шагов вверх, к соснам. Трава блестела в лунном свете. Тело Даны казалось неестественно прекрасным, словно сошедшим с фламандских полотен, когда она снимала платье…
– Это так чудно, – произнесла она, и по голосу я понял, что она возбуждена.
Она подошла ко мне и, пока я расстегивал негнущимися пальцами пуговицы рубашки, запустила руки в ширинку. Я сжался от страха: никакого возбуждения, никаких признаков эрекции. Сейчас она обманется в своих ожиданиях. Рука ее казалась мне словно неживой, прохладной, она не вызывала у меня никаких эмоций.
– Давай, – шептала она, – ну что же ты.
Я пытался подумать о чем-нибудь сексуальном. Вспомнил, как я смотрел однажды под платье Дарлин Эндрайсен, и она, кажется, знала это и позволяла мне смотреть. О французских порнографических открытках. Я представил себе Сандру Кросс в сексуальнейшем черном белье, и уже было появилась надежда, но тут… Это было сильнее меня. Ни с того ни с сего в памяти моей всплыл отец со своим рассказом об обычаях ирокезов. (– О каких таких обычаях? – недоуменно спросил Корки. Я рассказал ему, что ирокезы делают с женщинами.) Это меня добило. Теперь все попытки были бесполезны. Абсолютно ничего. И снова. И снова. Я уже лежал на ней, сбросив и джинсы, и трусы. Ощущал ее гибкое трепещущее тело. Я взялся рукой за свой член, словно спрашивая его, что случилось, и отчего он вдруг решил меня опозорить. Но ответа не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Как только мы вошли в помещение, в нос мне ударил запах марихуаны, винных паров и потных тел. Вокруг было множество парней и девушек, и каждый был либо пьян, либо накурен, либо то и другое вместе. Громко звучала рок-музыка, и цветные огни прыгали по стенам, красные и синие. Люди подходили друг к другу, разговаривали, смеялись. Откуда-то появился Скрэг и стал махать нам рукой.
– Пит! – воскликнул кто-то прямо у меня над ухом. Я обернулся и едва не проглотил язык.
Передо мной была невысокая девушка, очень симпатичная. Волосы ее были обесцвечены. На ней было самое короткое платье, которое я когда-либо видел в своей жизни. Яркая оранжевая ткань переливалась и блестела.
– Привет, Дана! – прокричал Пит. – Это мой брат Джо и его приятель Чарли Деккер.
Дана поприветствовала нас.
– Не правда ли, крутая у меня вечеринка? – обратилась она ко мне. Когда она двигалась и поворачивалась, из-под платья выглядывали трусики.
Я подтвердил, что вечеринка великолепна.
– Ты принес что-нибудь, Пит?
Пит усмехнулся и вытащил из кармана спичечный коробок с травой. У Даны загорелись глаза. Она стояла так близко ко мне, что я чувствовал тепло ее тела. Возбуждение мое нарастало.
– Пойдемте, покурим, – предложила она.
Мы нашли укромное местечко в углу за одной из колонок, и Дана достала лист плотной бумаги с книжной полки, на которой были книги Гессе, Толкиена и кипа журналов «Ридерз Дайджест». Мы забили косяк и пустили его по кругу. Я чувствовал себя великолепно, голова моя была словно воздушный шар, наполненный гелием. К нам постоянно подходил народ, не прекращались знакомства и рукопожатия. Все имена я, конечно, тут же забывал. Но ситуация нравилась мне тем, что Дана все время вскакивала с места, чтобы обнять какого-нибудь своего приятеля или подругу, и тогда я мог отчетливо видеть ее самые интимные места сквозь прозрачные нейлоновые трусики. Народ вокруг разговаривал о Микеланджело, Курте Воннегуте и последних новинках рока. Какая-то девушка спросила меня, читал ли я Сюзанн Браунмиллер. Я ответил, что не читал. Она стала горячо убеждать меня, что это потрясающе, это убийственно. Я смотрел на картинку, висящую на стене. На ней был изображен парень у телевизора с огромной дебильной улыбкой и вылазящими на лоб глазами. Надпись внизу гласила: «Черт! И как это я так накурился!»
Я смотрел на Дану. Она то скрещивала ноги, то вновь раздвигала колени. Несколько темных волосинок торчали из-под трусов. Я никогда не чувствовал себя таким возбужденным. Не знаю, повторится ли это когда-нибудь еще. Я был вне себя, и всерьез уже начинал беспокоиться, не лопнут ли на мне штаны. Дана разговаривала с Питом и с каким-то типом, которого, кажется, не представили. И вдруг, совершенно неожиданно, она повернулась ко мне, и желудок мой сжался в комок. Она наклонилась к моему уху, обдав его горячим дыханием, и прошептала:
– Сейчас выйдешь через заднюю дверь. Вот туда. – Она показала пальцем.
В это было невозможно поверить. Как во сне я смотрел на дверь. Она была реальна. Дана тихонько рассмеялась и прошептала:
– Весь вечер ты заглядываешь мне под платье. К чему бы это?
И прежде чем я успел что-нибудь сказать, она поцеловала меня в щеку и слегка подтолкнула к двери.
Я встал и оглянулся в поисках Джо, но его нигде не было. Ноги мои затекли от долгого сидения, и мне захотелось пройтись по комнате, размять их. Еще мне хотелось прокричать на всю комнату, что я не в своем уме. А еще – прикрыть чем-нибудь огромную выпуклость ниже пояса, чтобы никто не догадался о моем истинном состоянии.
Но ничего этого я не сделал, а просто пошел к двери.
Это был выход на пляж. Вниз вели ступеньки, я едва не упал и вынужден был передвигаться медленно, старательно держась за перила. Музыка здесь была едва слышна, ее заглушал шум волн, бьющихся о берег. Дул легкий прохладный ветерок. Прямо передо мной простирался Атлантический океан, и луна отбрасывала серебряные блики на темную водную гладь. Пейзаж был великолепен, и на секунду мне показалось, что я нахожусь на картине, на черно-белой открытке. Домик с музыкой, людьми, марихуаной казался далеким сном. Вдали слева различался силуэт какого-то островка. На верное, на всем побережье сейчас не было никого. Только легкий ветерок, ритмичный звук набегающих волн, только я и океан… Не знаю, как долго длилось мое ожидание. Часов у меня не было, и я был еще под воздействием травы, так что понятия не имел о времени. Я чувствовал, как меня захватывает и поглощает тихая печаль. Не знаю, то ли сплетение теней деревьев на песке, то ли шум ветра, то ли легкий холодок, но что-то сильно подействовало на меня. Может быть, безмерность океана. Но факт остается фактом, настроение мое сильно изменилось. И еще… Проще говоря, у меня пропала эрекция. Полностью пропала к тому времени, как рука Даны легла на мое плечо.
Она повернула меня к себе и поцеловала. Я ощущал ее нежную кожу, тепло ее бедер, но уже не мог возбудиться.
– Я видела, как ты на меня смотришь. Ты такой милый. Все будет хорошо, да?
– Я попытаюсь, – ответил я, ощущая себя полным кретином. Я притронулся к ее груди, погладил шею. Бесполезно.
– Только не говори Питу, он убьет меня, – произнесла Дана.
Она взяла меня за руку, и мы отошли на несколько шагов вверх, к соснам. Трава блестела в лунном свете. Тело Даны казалось неестественно прекрасным, словно сошедшим с фламандских полотен, когда она снимала платье…
– Это так чудно, – произнесла она, и по голосу я понял, что она возбуждена.
Она подошла ко мне и, пока я расстегивал негнущимися пальцами пуговицы рубашки, запустила руки в ширинку. Я сжался от страха: никакого возбуждения, никаких признаков эрекции. Сейчас она обманется в своих ожиданиях. Рука ее казалась мне словно неживой, прохладной, она не вызывала у меня никаких эмоций.
– Давай, – шептала она, – ну что же ты.
Я пытался подумать о чем-нибудь сексуальном. Вспомнил, как я смотрел однажды под платье Дарлин Эндрайсен, и она, кажется, знала это и позволяла мне смотреть. О французских порнографических открытках. Я представил себе Сандру Кросс в сексуальнейшем черном белье, и уже было появилась надежда, но тут… Это было сильнее меня. Ни с того ни с сего в памяти моей всплыл отец со своим рассказом об обычаях ирокезов. (– О каких таких обычаях? – недоуменно спросил Корки. Я рассказал ему, что ирокезы делают с женщинами.) Это меня добило. Теперь все попытки были бесполезны. Абсолютно ничего. И снова. И снова. Я уже лежал на ней, сбросив и джинсы, и трусы. Ощущал ее гибкое трепещущее тело. Я взялся рукой за свой член, словно спрашивая его, что случилось, и отчего он вдруг решил меня опозорить. Но ответа не последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39