– Наше время настало, Хэн. Это наш мир. Вся цивилизация объединена под властью единого Бога, и все человечество благоговейно застыло перед проявлениями магии. Люди ищут ее среди звезд и в колонках на задних обложках журналов, в приемных психиатров, в учениях древних религий и проповедях современных культовых лидеров. Хэн, мы можем дать им то, чего они добиваются. Мы можем показать им эти чудеса. Мы хранители будущего, любовь моя, хранители цивилизации. Нам нельзя пренебрегать нашим предназначением.
В каждом слоге произнесенных мной слов звучал страх:
– Я слышал это раньше.
Она положила руки мне на грудь, всматриваясь в мои глаза со всей темной страстью, кипевшей у нее внутри.
– Неужели ты и теперь повернешься спиной к своему наследию, как сделал тогда? О Хэн, разве не понимаешь, Амарна должна была стать твоей! Теперь я это знаю. Акан владел магией и помнил тайны искусства, но он был слаб. Я выбрала его лишь потому, что думала, им будет легче управлять. Но мне нужен воин, а не поэт! И я никак не думала, что ты нас покинешь. Все вышло бы по-другому, если бы ты нас не оставил.
Она прерывисто вздохнула, сильнее сжимая пальцами ткань моей рубашки, и глаза ее внезапно зажглись огнем убежденности.
– А сейчас у нас появился шанс начать сначала, провести мечту, которой была Амарна, в жизнь – но сделать это правильно!
Я заставил себя отойти от нее, повернуться и пересечь комнату.
– Мир, в котором человека послали на Луну и люди могут переговариваться друг с другом через океан, не нуждается в малозначительных чудесах, три тысячи лет тому назад восхищавших невежественных крестьян.
Она рассмеялась.
– Разве не понимаешь, Хэн? Ты еще не разгадал этот секрет? Магии не существует – только память! Мастера древних времен – те, что написали «Черную магию», – прожили тысячу жизней, как и мы, видели взлет и падение сотни цивилизаций, как и мы. И единственное различие между ними и обыкновенными смертными состояло в том, что они накапливали знания на протяжении всех своих жизней, а не теряли их после смерти. Мы не творим магию, мы лишь вспоминаем то, что забыто. Электричество не новость. Ядерная энергия, летающие и вычислительные машины, мосты, парящие на единственной опоре, снадобья, излечивающие хромых и возвращающие слепым зрение, – все это для нас не ново, как и для старых Мастеров. Представь себе, – тихо сказала она, – до каких высот поднялось бы человечество, если бы люди не умирали. Представь, какую цену заплатил бы за подобную возможность любой из этих одержимых, отчаявшихся людей.
Я произнес лишь единственный, еле слышный слог:
– Ах.
Ее улыбка осталась спокойной и уверенной.
– Акан выдвинул правильную идею, когда предложил использовать свой метод клонирования жизни. Но он не довел дело до конца. И никогда не доводил. Он никогда не понимал истинного масштаба наших возможностей – или нашей ответственности. Вот что сделает нас богами, Хэн. Вот что даст нам власть над всем миром.
Я ничего не говорил, выжидая.
Она направилась ко мне, но остановилась в нескольких шагах, словно не решаясь подойти ближе и обнять. Сложив вместе ладони, она обдуманно, взвешивая каждое слово, заговорила певучим голосом.
– Прежде ты поворачивался спиной к своей судьбе, Хэн. Один раз в Амарне, другой – в Венеции. А теперь скажи – ты снова меня покинешь?
Я ответил в столь же сдержанном тоне:
– Для сотворения такой магии нужны мы трое. Где Акан?
На ее лице на миг отразилось нетерпение.
– Посмотри на магию, которую мы уже сотворили без него! Говорю тебе, он нам не нужен!
– А формула? – спросил я, по-прежнему сохраняя спокойствие. – Метод воспроизведения цепочки жизни, включающей в себя ген бессмертия?
Ее лицо внезапно просветлело, словно от причастности к восхитительной тайне, и она протянула ко мне руки.
– Пойдем, – сказала она.
Она сомкнула свои пальцы на моих, обволакивая меня своей волей, и мы вдруг оказались в большом соборе, напоенном голубым свечением витражей, запахом лака для дерева и благоговейной тишиной. Мы были заключены в слегка искаженную оболочку невидимости, но я заметил, что ризница почти пуста. На скамьях сидели два или три человека, еще один, преклонив колена, вышел. Я узнал в этом здании собор Святого Патрика в Нью-Йорке, находившийся неподалеку от дома Нефар. Отстраненно, почти автоматически я отметил, что эта магия не так уж сложна, и потому она смогла транспортировать нас без моего участия.
Впрочем, это мог оказаться и Рим, или нет…
Она отпустила мою руку, оглядываясь по сторонам.
– Один человек до нас обещал вечную жизнь, – заметила она.– Какая же ирония заключена в том, что именно его Церковь укрыла тайну, которая позволит нам осуществить то, что он не смог. – Она с улыбкой повернулась ко мне. – Город внутри Рима, неизменно освященный и защищенный в течение столетий, где в конечном итоге нашли свое прибежище все мистические знания мира. Именно Акан первым осознал могущество Церкви – вскоре после строительства базилики Святого Петра, когда туда с Востока доставили первые малозначащие рукописи. Он потратил целую жизнь на то, чтобы завоевать надлежащее положение в Ватикане, а потом, используя свой авторитет, отправлял наших рыцарей, курьеров и секретных агентов по всему известному миру для поиска других рукописей: некоторые были оригинальными папирусами, другие – тщательно изготовленными копиями, написанными особо стойкими чернилами на прессованной бумаге. Ради них предпринимали не один крестовый поход, не один город пал из-за них… и многие сокровища были за них отданы. На это потребовалось, разумеется, больше одной жизни и усилий более чем одного высокопоставленного церковника. А затем вечность на чтение, открытия, экспериментирование… Но в конце концов код был расшифрован и одна из самых запретных во всей черной магии формул – восстановлена.
Она раскинула руки жестом легким и драматичным одновременно.
– Я ее результат. А сама формула для создания жизни – для создания бессмертной жизни! – позабыта в склепе в самом сердце Святого города, где Акан оставил ее шесть веков тому назад. Нам остается только вернуть ее.
Я спросил:
– Тогда почему же ты этого не сделала? Почему не сделал этого Акан?
– Потому что знание и осуществление – вещи различные! – воскликнула она. – Потому что я не могу сделать это одна! Ты это знаешь. Ты всегда это знал!
Из-за ее возбуждения щит невидимости заколебался. Я взял ее за руки.
– Давай вернемся.
Когда мы вновь оказались в ее белых апартаментах с высоким окном, выходящим на Манхэттен, я нежно поцеловал ее в макушку и сказал:
– Это все потому, что Акан мертв, верно? Расскажи мне, зачем ты его убила.
На ее лицо набежала тень, но она, казалось, все обдумала и решила, что спорить не стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66