Он глядел в окно, впервые за много дней увидев Каир. Из-за Рамадана комендантский час, введенный в первые дни переворота, был отменен, и передвигаться по ночному городу стало если небезопасно, то, по крайней мере, менее рискованно, чем раньше. Улицы были пустынны и почти не освещены. Над проспектами висели изорванные знамена с религиозными и политическими лозунгами. Один из них заявлял: «Победа близка». Никогда она не казалась такой далекой. Снежный покров, который несколько дней назад придавал главным магистралям города хрупкую красоту, исчез, оставив только серые камни и потрескавшийся цемент.
Пересекая площадь Тахрир, они увидели пламя огромного костра, высоко поднимающееся в ночное небо. Вокруг собрались сотни людей, одни пели, другие просто стояли, бесцельно глядя на огонь. Самые ближние к костру кидали в него какие-то предметы, и вверх летели искры и пепел.
— Книги, — пробормотал отец Верхарн, и Майкл понял, что за рулем сидит он. — Они сжигают книги. Очищают Каир от того, что называют «джахилийей». Вам знакомо это слово?
— Да, — ответил Майкл. — Да, знакомо.
— Пригнитесь. Никто не знает, что они могут сейчас сделать с иностранцами. У людей, испуганных чумой, натянуты нервы. Пустили слух, что вирус подбросили американцы, что это биологическая война.
Майкл подумал, а нет ли в этих слухах правды. Сейчас все было возможно. После войны в Персидском заливе могло произойти все, что угодно. Когда они выехали с площади, он в последний раз оглянулся, увидев женщину с кипой книг в руках, которая, пошатываясь, брела к костру. Много лет назад он видел, как христиане в Америке с песнями и танцами сжигали записи «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Его отец рассказывал ему о еще более мрачных временах. «Разрешите представиться, я человек с деньгами и со вкусом...» — промелькнули в его мозгу слова песни.
— Куда мы едем? — спросил Майкл.
Он думал, что они направляются в нунциатуру, расположенную на острове Джезира, но Верхарн не стал поворачивать направо, на мост Тахрир, а продолжал ехать прямо на юг, по Шари-Каср-эль-Айни.
Ларманс полуобернулся к нему.
— Я же говорил вам, — сказал он. — С вами хочет встретиться один человек. Он был другом вашего брата. Старый коптский священник отец Григорий.
Улицы, по которым они ехали, становились все более пустынными. Майкл смотрел в окно. Ночь тянулась, на небе высыпали звезды. Где-то вдали, за рекой, горел другой огонь, освещая небо оранжевым заревом. Они достигли Старого Каира и остановили машину в переулке.
— Здесь недалеко, — сказал Верхарн. — Безопаснее пройти пешком.
Они прошли под железнодорожными путями, между круглыми башнями старого римского форта и углубились в Вавилон. Слева от них лежала церковь Абу-Сарга. Они проникли в нее через боковую дверь — главный вход был давно заперт из-за угрозы погромов.
Внутри было темно. Слабо мерцали свечи. Во мраке плясали золотые, рубиново-красные и серебряные отблески. Крохотные пылинки плавали в лучах света, как скопления звезд в далекой галактике.
Они говорили еле слышным шепотом.
— Мы подождем вас здесь, — сказал Верхарн. Майклу показалось, что его голос звучит тревожно. Но, разумеется, здесь, в церкви, им было нечего бояться.
Раздался звук шагов. Из мрака возникла смутная фигура — сутулый старик, державший в руке масляную лампу.
— Это отец Григорий, — прошептал Ларманс. Старик подошел и остановился в нескольких футах от гостей, рассматривая Майкла слабыми слезящимися глазами.
— Вас зовут Майкл Хант? — спросил он.
— Да, — ответил Майкл. Его голос прозвучал тихо и неуверенно.
— Пожалуйста, идите за мной.
Без лишних слов старый священник повел Майкла сквозь насыщенный благовониями мрак. Это была просто церковь, и все же Майкл, следуя за стариком во тьму, чувствовал, как его прошибает тошнотворный страх. Ему казалось, что он слышит звуки в темноте, и ему казалось, что старик тоже их слышит. Он не мог избавиться от ощущения опасности, ощущения, что за ним следят чьи-то враждебные глаза.
Они остановились перед ступенями, которые вели в подземный склеп. Отец Григорий повернулся к Майклу.
— Мне сказали, что вы придете. — Он подошел ближе. — Вы боитесь меня, — сказал он.
— Вас? Нет. Но это место... Никто не объяснил мне, что происходит, зачем меня привезли сюда. Что вы хотите от меня?
— Ваш брат не объяснил вам?
— Мой брат? Пол? — Майкл покачал головой. — Пол ничего мне не сказал.
Старый священник помолчал мгновение:
— Понятно. Ядумаю, он намеревался все рассказать вам, но не успел. Он был здесь у меня десять дней назад. Вы не видели его после этого?
— Я был болен. Лихорадка. Он навестил меня и привел врача. А потом...
— Понимаю. — Отец Григорий колебался. — Что... именно вы обнаружили?
— Обнаружил?
— Сегодня вечером. В церкви Святого Спасителя.
Майкл после недолгого колебания вкратце рассказал ему. Лицо старика еще сильнее посерело.
— Это ужасная новость, — сказал он, когда Майкл закончил рассказ. — Мне очень жаль. И мне жаль, что у Пола не хватило времени рассказать вам то, что он узнал. Он очень хотел это сделать. И теперь это придется сделать мне.
Майкл чувствовал растерянность. Растерянность и злость. Он был полураздавлен. Он не хотел знать эти тайны, в чем бы они ни заключались, — ему были противны эти прятки во тьме, шепот при свечах.
— Вы уверены, что я хочу все узнать, хочу впутаться в это дело, не зная, в чем оно состоит? — Майкл подумал о найденных им фотографиях, о завернутом в ткань и тщательно спрятанном пистолете. — Час назад я нашел своего брата мертвым, а вы хотите играть со мной в какую-то игру. У меня найдутся более важные дела.
Он повернулся и зашагал обратно. Его сердце было пустым, мозг омертвел. Отец Григорий не двигался.
— Скажите мне, мистер Хант, — окликнул он неожиданно чистым голосом, — вам снятся сны? Сны, которые повторяются, которые преследуют вас после того, как вы проснетесь?
Майкл, уже удалившийся от него на несколько ярдов, остановился и обернулся. Голос Григория эхом отдавался под сводами церкви.
— Сны?
— Да, вы правильно поняли меня. Сны. О черной пирамиде. И об аллее сфинксов.
Майкл вернулся:
— Но как?..
— Я тоже их вижу. Вот уже пятьдесят лет каждую ночь. И ваш брат их видел. А до него — ваш отец.
— Мой отец? Что все это значит? Людям не снятся одинаковые сны...
Отец Григорий поднял брови.
— Полагаете? Иногда их посещают одинаковые кошмары. Иногда... — Он колебался. — Мистер Хант, прошу вас, останьтесь. Вам ничто не угрожает. А нам нужна ваша помощь.
— "Нам"?
— Тем из нас, кто знает, что происходит в стране, кто такой эль-Куртуби на самом деле.
— Эль-Куртуби? О чем вы говорите?
Отец Григорий ничего не ответил. Подняв лампу, он осветил ею лестницу, ведущую в подземелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Пересекая площадь Тахрир, они увидели пламя огромного костра, высоко поднимающееся в ночное небо. Вокруг собрались сотни людей, одни пели, другие просто стояли, бесцельно глядя на огонь. Самые ближние к костру кидали в него какие-то предметы, и вверх летели искры и пепел.
— Книги, — пробормотал отец Верхарн, и Майкл понял, что за рулем сидит он. — Они сжигают книги. Очищают Каир от того, что называют «джахилийей». Вам знакомо это слово?
— Да, — ответил Майкл. — Да, знакомо.
— Пригнитесь. Никто не знает, что они могут сейчас сделать с иностранцами. У людей, испуганных чумой, натянуты нервы. Пустили слух, что вирус подбросили американцы, что это биологическая война.
Майкл подумал, а нет ли в этих слухах правды. Сейчас все было возможно. После войны в Персидском заливе могло произойти все, что угодно. Когда они выехали с площади, он в последний раз оглянулся, увидев женщину с кипой книг в руках, которая, пошатываясь, брела к костру. Много лет назад он видел, как христиане в Америке с песнями и танцами сжигали записи «Битлз» и «Роллинг Стоунз». Его отец рассказывал ему о еще более мрачных временах. «Разрешите представиться, я человек с деньгами и со вкусом...» — промелькнули в его мозгу слова песни.
— Куда мы едем? — спросил Майкл.
Он думал, что они направляются в нунциатуру, расположенную на острове Джезира, но Верхарн не стал поворачивать направо, на мост Тахрир, а продолжал ехать прямо на юг, по Шари-Каср-эль-Айни.
Ларманс полуобернулся к нему.
— Я же говорил вам, — сказал он. — С вами хочет встретиться один человек. Он был другом вашего брата. Старый коптский священник отец Григорий.
Улицы, по которым они ехали, становились все более пустынными. Майкл смотрел в окно. Ночь тянулась, на небе высыпали звезды. Где-то вдали, за рекой, горел другой огонь, освещая небо оранжевым заревом. Они достигли Старого Каира и остановили машину в переулке.
— Здесь недалеко, — сказал Верхарн. — Безопаснее пройти пешком.
Они прошли под железнодорожными путями, между круглыми башнями старого римского форта и углубились в Вавилон. Слева от них лежала церковь Абу-Сарга. Они проникли в нее через боковую дверь — главный вход был давно заперт из-за угрозы погромов.
Внутри было темно. Слабо мерцали свечи. Во мраке плясали золотые, рубиново-красные и серебряные отблески. Крохотные пылинки плавали в лучах света, как скопления звезд в далекой галактике.
Они говорили еле слышным шепотом.
— Мы подождем вас здесь, — сказал Верхарн. Майклу показалось, что его голос звучит тревожно. Но, разумеется, здесь, в церкви, им было нечего бояться.
Раздался звук шагов. Из мрака возникла смутная фигура — сутулый старик, державший в руке масляную лампу.
— Это отец Григорий, — прошептал Ларманс. Старик подошел и остановился в нескольких футах от гостей, рассматривая Майкла слабыми слезящимися глазами.
— Вас зовут Майкл Хант? — спросил он.
— Да, — ответил Майкл. Его голос прозвучал тихо и неуверенно.
— Пожалуйста, идите за мной.
Без лишних слов старый священник повел Майкла сквозь насыщенный благовониями мрак. Это была просто церковь, и все же Майкл, следуя за стариком во тьму, чувствовал, как его прошибает тошнотворный страх. Ему казалось, что он слышит звуки в темноте, и ему казалось, что старик тоже их слышит. Он не мог избавиться от ощущения опасности, ощущения, что за ним следят чьи-то враждебные глаза.
Они остановились перед ступенями, которые вели в подземный склеп. Отец Григорий повернулся к Майклу.
— Мне сказали, что вы придете. — Он подошел ближе. — Вы боитесь меня, — сказал он.
— Вас? Нет. Но это место... Никто не объяснил мне, что происходит, зачем меня привезли сюда. Что вы хотите от меня?
— Ваш брат не объяснил вам?
— Мой брат? Пол? — Майкл покачал головой. — Пол ничего мне не сказал.
Старый священник помолчал мгновение:
— Понятно. Ядумаю, он намеревался все рассказать вам, но не успел. Он был здесь у меня десять дней назад. Вы не видели его после этого?
— Я был болен. Лихорадка. Он навестил меня и привел врача. А потом...
— Понимаю. — Отец Григорий колебался. — Что... именно вы обнаружили?
— Обнаружил?
— Сегодня вечером. В церкви Святого Спасителя.
Майкл после недолгого колебания вкратце рассказал ему. Лицо старика еще сильнее посерело.
— Это ужасная новость, — сказал он, когда Майкл закончил рассказ. — Мне очень жаль. И мне жаль, что у Пола не хватило времени рассказать вам то, что он узнал. Он очень хотел это сделать. И теперь это придется сделать мне.
Майкл чувствовал растерянность. Растерянность и злость. Он был полураздавлен. Он не хотел знать эти тайны, в чем бы они ни заключались, — ему были противны эти прятки во тьме, шепот при свечах.
— Вы уверены, что я хочу все узнать, хочу впутаться в это дело, не зная, в чем оно состоит? — Майкл подумал о найденных им фотографиях, о завернутом в ткань и тщательно спрятанном пистолете. — Час назад я нашел своего брата мертвым, а вы хотите играть со мной в какую-то игру. У меня найдутся более важные дела.
Он повернулся и зашагал обратно. Его сердце было пустым, мозг омертвел. Отец Григорий не двигался.
— Скажите мне, мистер Хант, — окликнул он неожиданно чистым голосом, — вам снятся сны? Сны, которые повторяются, которые преследуют вас после того, как вы проснетесь?
Майкл, уже удалившийся от него на несколько ярдов, остановился и обернулся. Голос Григория эхом отдавался под сводами церкви.
— Сны?
— Да, вы правильно поняли меня. Сны. О черной пирамиде. И об аллее сфинксов.
Майкл вернулся:
— Но как?..
— Я тоже их вижу. Вот уже пятьдесят лет каждую ночь. И ваш брат их видел. А до него — ваш отец.
— Мой отец? Что все это значит? Людям не снятся одинаковые сны...
Отец Григорий поднял брови.
— Полагаете? Иногда их посещают одинаковые кошмары. Иногда... — Он колебался. — Мистер Хант, прошу вас, останьтесь. Вам ничто не угрожает. А нам нужна ваша помощь.
— "Нам"?
— Тем из нас, кто знает, что происходит в стране, кто такой эль-Куртуби на самом деле.
— Эль-Куртуби? О чем вы говорите?
Отец Григорий ничего не ответил. Подняв лампу, он осветил ею лестницу, ведущую в подземелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112