Лотти откинула упавшие на лицо волосы и в упор посмотрела на меня.
— Послушай, Мартин, за все два года ты толком не обменялся со мной даже парой фраз и вот ни с того ни с сего заявляешься ко мне домой с какой-то идиотской историей насчет того, что тебя заколдовали, или чего-то там еще. Как же, черт побери, прикажешь мне реагировать на подобные вещи?
— Прости меня, — проговорил я. — Извини за этот тон. Просто я очень нервничаю.
— Ну что ж, если все, рассказанное тобой, действительно правда, значит, именно ты повинен в том, что я лишилась работы.
— Откуда ты знаешь, что тебя...
— Да брось ты! Симс сказал мне, что хотел бы завтра утром переговорить с каждым сотрудником фирмы, и уверяю тебя, речь пойдет отнюдь не о повышении зарплаты. — Взмахом руки она отогнала от моего лица клубы дыма. — Я не знаю, почему ты решил прийти именно ко мне. Лично я не верю ни в призраков, ни в духов. Даже в Бога и то не верю. Зато верю в свои органы чувств и в человеческую натуру. Что и говорить, в людях действительно таится как добро, так и зло. В этом-то вся и проблема. У тебя же, Мартин, и в самом деле нет никаких доказательств. Кроме тебя, никто не видит это самое... существо. Ни единая живая душа. Вот ты утверждаешь, что, намереваясь убить Пола, он якобы принял твое обличье. Ну что ж, таким образом, вполне может оказаться, что в данный момент я сижу у себя на кухне в обществе Чарльза Мэнсона. Откуда мне знать, мог это быть ты или не мог? А представь, что ты просто немного тронулся рассудком и сам не подозреваешь об этом?
Я хотел было ей возразить, но она оборвала меня:
— Ладно, давай рассмотрим несколько версий. — Она загнула три пальца. — Первая: ты действительно одержим некой зловредной сверхъестественной силой. Честно говоря, в это я не особенно верю. Вторая: ты сам совершил все эти ужасные вещи, однако, судя по тому, что я знаю о тебе, это также маловероятно. Третья: произошла целая серия жутких трагедий, и ты решил взвалить на себя всю ответственность за них. Лично мне именно это представляется наиболее вероятным объяснением. Твоя жизнь пошла наперекосяк, и ты сотворил в собственной голове это самое существо, чтобы постоянно терзать себя неким комплексом вины.
— Но он же в щепки разнес мою квартиру...
— А откуда я знаю, что ты не сам сделал все это? — Ее манера пристально всматриваться в глаза собеседника постепенно начинала действовать мне на нервы — Откуда известно, что на самом деле ты не превратился в эдакого эмоционально неустойчивого типа? Знаешь, когда заболевает моя кошка, я начинаю по ночам есть кукурузные хлопья, но при этом мне всегда точно известно, почему я именно так поступаю. А откуда ты это знаешь?
Уж мне-то было прекрасно известно, что Спанки действительно существует, однако Лотти была права — я действительно не мог ничего доказать.
— Погоди-ка. Но ведь он же сам снял для меня эту квартиру. Агент по найму не мог не встречаться с ним.
— О, Мартин, ну ты что, до сих пор ничего не понял? Да любой человек, которого ты спросишь, видел ли он этого Спанки, скажет, что видел, и укажет на тебя.
— Но он проделывал всякие фокусы, воздействовал на людей...
— А вдруг ты сам все это делал?
— Но тогда откуда ты знаешь, что я действительно не убил этих людей?
Лотти покачала головой и встала, чтобы снова наполнить кружки.
— То есть ты хочешь сказать, что подверг сексуальному унижению свою собственную сестру? Да будет тебе, Мартин. Ты не из таких. У тебя и в самом деле богатое воображение, ты постоянно рисуешь что-нибудь на книжке с квитанциями, но на подобные поступки все же не способен. Я же целых два года к тебе присматривалась.
— Что ты хочешь этим сказать?
Мне всегда казалось, что свое место Лотти получила исключительно благодаря Максу, и практически не замечал ее. Даже в мыслях моих она всегда оставалась “чудачкой Лотти”, поскольку имела привычку болтаться где-то рядом и при этом не произносить ни слова. Теперь же, когда выяснилось, что распространявшиеся о ней слухи не имели под собой никакой основы, мне стало стыдно.
— Ладно, проехали. — Она отвернулась и пододвинула свои голые ступни поближе к огню. — Ну, что скажешь насчет моей теории?
— Возможно, ты и права. — Лотти поставила передо мной кружку со свежим кофе и снова села на табурет. В комнате сквозили потоки прохладного ночного воздуха. — Ты считаешь, что я проецирую все это на себя, поскольку чувствую собственную вину?
— Такое вполне возможно. Вот ты сказал, что тебя потрясла смерть брата. А вдруг Спанки и есть этот самый брат, разве что в ином обличье? Ты же сам говорил, что он немного старше тебя, утонченнее, умнее.
— Как и Джои.
— Но Джои умер и уже не может прийти тебе на помощь. И если следовать этой версии, то именно он, но уже в облике Спанки, хочет, чтобы ты заплатил свою цену, вернул ему долг, который ты никогда не сможешь возвратить, — цену своих сомнений в нем. Ты считал, что брат предал тебя, и потому сотворил Спанки, чтобы предать уже его самого. Мартин, ответ надо искать именно здесь. — Она похлопала себя по лбу. — Это будет чем-то вроде теста для тебя самого. Завтра тебе уже будет легче, а потому все, что от тебя сейчас требуется, — это подождать и посмотреть.
Теперь я и сам понимал, что все слова Лотти полностью вписывались в единую логическую схему, и если она была права, то в существовании Спанки больше уже не было никакой необходимости.
— Могу я остаться у тебя? — спросил я. — Я уверен в том, что ты права, и все же не хочу возвращаться в свою квартиру и именно сегодня ночью проверять действенность твоей теории. Не подумай, это не предлог или что-нибудь в этом роде.
Она снова вперила в меня пронзительный взгляд, похожий на луч лазера, и загасила сигарету.
— Я знаю.
— А спать я могу даже на полу.
— Отопление здесь не работает, так что к утру ты до костей промерзнешь. Можешь лечь со мной, но только в брюках и при условии, что не станешь распускать руки.
Мы спали как дети, одетые, сжавшись в комочек, рядышком, под легкий шорох газовой печурки, наполнявшей спальню едва заметным свечением. За все время моих терзаний я впервые забылся глубоким, безмятежным сном.
Однако постепенно в плотную и теплую бездну забытья стало закрадываться смутное, неприятное чувство. Я лежал в постели, неспособный шевельнуть пальцем или напрячь самую крохотную мышцу. Меня словно оплела тончайшая мембрана, запечатав рот, глаза, ноздри, уши и напрочь сковав движения. Внутри меня определенно кто-то находился, беспрерывно ворочаясь и крутясь. Я чувствовал, как от его яростных движений напрягались мои нервы, слышал его приглушенные крики и вопли, пока он копался в моих чувствах, подобно тому, как иногда ночью вслушиваешься в громкую ругань живущих этажом ниже соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85