Спингарн расхохотался.
— Это не мы изобрели! — кричал он. — Это классический прием!
Тиллиярд ударил француза в пятку.
Спингарн позволил безумной сцене исчезнуть — он закрыл глаза и засмеялся, когда вновь раздались вопли дурачка. Слезы текли по его лицу.
— Это перебор — уж чересчур! Петарда… шнур… а теперь доспехи! Кто все это придумал?! Кто? Кто-то придумал. Кто-то выдумал всю Игру.
— Берегись! — как будто бык проревел сзади. — Капрал, ты здесь? Мы подрываем мину! Над нами пушки французов, и мы поджигаем мину! Слышишь, капрал? Убирайся, пока цел! Под тобой двести бочонков с порохом, а сверху — батарея французов! Капрал, отвечай!
Мина! Ага! Это, должно быть, сержант Хок.
— Нет, — крикнул Спингарн. — Не поджигайте мину, сержант!
Спингарн увидел, как упал окровавленный сапер. Тиллиярд потерял штык и вцепился в лодыжку француза зубами.
Спингарн мог представить себе сцену на поверхности. До того как он спустился под землю, сутки шел дождь. Поля вокруг Турне размокли; передвигать пушки трудно, хотя артиллеристы довольны, потому что вода на земле отмечает падение снарядов. Сержант Хок, находящийся в нескольких сотнях ярдов от батареи французов, должно быть, улыбается в свои седые усы. И через несколько секунд он подожжет длинный черный шнур, который ведет под землей к другой, более глубокой галерее, расположенной на двенадцать футов ниже. К штабелю, сложенному из двухсот просмоленных бочонков с порохом.
К небу поднимется мощный фонтан земли, огня и дыма, люди и пушки взлетят в огне вверх, а затем земля погребет все, что осталось от французских артиллеристов и саперов, от гиганта, сражавшегося с Тиллиярдом, от французских лошадей и пушек, от дурачка, который наконец замолчит навечно, и от растерянного Спингарна, который не находил слов, чтобы решить странную хронологическую загадку и вернуться в настоящее, где нет крови и грязи.
Слова?
— Спасайся! — закричал Тиллиярд, когда француз нанес ему последний удар. Капрал погиб.
Французский гигант приближался.
Спингарн перезарядил мушкет.
Слова? Слова покончат со всем. Для него — для Спингарна!
Но недостаточно просто сказать, что тебе надоели все эти ужасы, когда ты увидел кровь четырех товарищей на мече врага и когда ты понял, что доспехи попали сюда из другого времени. Как бы ты ни был уверен, что твое воображение не сумело правильно воссоздать осаду Турне, ты не мог просто бросить мушкет и сказать, что с тебя хватит. Или мог? Нет.
— Нет!
Проклятия француза. Перевод: грязная английская собака, сын шлюхи! Я отрежу твое мужское достоинство и выброшу его крысам… — Спингарн вспомнил, что делать. Мушкет.
Направь мушкет на цель — прицелься — огонь!
В этот раз пули вдавили грудную пластину. Возможно, одна даже пробила сталь. Француз, оглушенный и получивший сильные ушибы, качнулся назад и отступил на шаг от Спингарна. Спингарн побежал, однако успел швырнуть мушкет во француза.
Не дожидаясь последствий удара, он с трудом пробирался через грязь к свету. В отдалении виднелись грубые бревна креплений. Спингарн помогал их ставить педеля три назад. Затем он увидел желто-белый дым, тянувшийся вверх через маленькое отверстие в полу. Дым шел от длинного шнура, лежащего внизу, от смертоносных колец рукава с порохом.
Вслед ему раздавались вражеские проклятья. Француз громыхал позади, кок какой-то допотопный зверь из кошмарного прошлого. Спингарну казалось, что он слышит яростное шипение брезентового рукава с порохом.
— Смех, да и только, — сказал он вслух. Но ему было совсем не смешно.
— Должно быть, что-то перепутано в этой Игре…
На долю секунды перед ним вспыхнул свет ярче, чем мог дать светильник с жиром или пороховая труба. Он почувствовал, что близок к спасению.
Может быть, сержант Хок знает, что делать.
Но сержант поджег шнур и скоро мрачно и удовлетворенно усмехнется, когда несколько десятков французов, их пушки, лошади и саперы вместе с различными запасами, повозками с порохом и принадлежностями взлетят па воздух.
Только рядовой Спингарн мог найти выход.
Спингарн отпрыгнул, когда меч француза просвистел рядом с ним. Гигант быстро терял силы; поразительно, как даже самые могучие люди лишаются силы в узких подземных галереях и тоннелях. Люди небольшого роста, вроде самого Спингарна, страдали меньше других.
— Почему я выбрал именно эту Игру? Гигант обещал ему ужасный конец. Галерея наполнилась дымом. Спингарн ухмыльнулся. «Это только Игра!».
— Я хочу выйти из Игры!
Глава 2
Он без труда был извлечен из-под стен Турне, с особым мастерством вытащен из тоннеля, поднят невидимыми руками и оказался… где? На небе?!
— Рядовой Спингарн прибыл, сэр!
Разве Бог — офицер? Проповедник Мак-Адам говорил о Великом Генерале, который управляет нашими судьбами, хотя, возможно, он имел в виду великого герцога Мальборо. Спингарн расправил свои испачканные плечи и отдал честь. И снова ошибся. Здесь не было ни кудрявого облака, ни ворот в рай, обещанный проповедником. Место выглядело как внутренности трофейных французских часов капрала Тиллиярда — что-то блестящее, крутящееся, механическое.
Спингарн стоял на белом меховом ковре, который расстилался до абсолютно черных стен. На него уставился ряд немигающих стеклянных глаз, вставленных в ажурные рамы; из глаз исходил тихий шум, похожий на звук заводных часов капрала. Спингарн спросил:
— Арбитр?
Это был не Бог. Здесь не было ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего мир рядового Спингарна: Бог не станет глядеть множеством глаз, спрятавшись в жужжащих механизмах из стекла и металла; Бог не станет обитать в кубической комнате иссиня-черных и чисто-белых цветов; и он не будет держать солдата королевы Анны в столь долгом ожидании, решая, что с ним делать.
Кем бы Арбитр ни был, он ждал, пока Спингарн сделает первый ход.
— Все было так реалистично, — услышал Спингарн свое собственное бормотание. — Я не думаю, что сбежал бы из Игры, если бы не доспехи, — знаете, сэр, это была ошибка.
Он вспомнил приближавшуюся металлическую башню с острым, обагренным кровью мечом, вытянутым вперед. Его охватила паника. Помещение казалось знакомым. Даже глаза, мерцающие тысячью цветов, кажется, он тоже видел когда-то. Воспоминание о них было далеким и пугающим, но он встречал их раньше. Он бывал уже в этом помещении. Только был ли он в то время Спингарном? Его страх усилился. Спингарн двинулся прочь от ажурных механизмов. Они следили за ним, осматривая, наблюдая, спрашивая.
— Я знаю, что я не Спингарн, — сказал он сканерам.
Они должны ответить. Признание в ответ на признание.
Еще одно смутное воспоминание пронеслось в его голове: они не ответят. Они не могут ответить! Пока Спингарн не будет знать, почему — не будет знать условий Игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52