Какая бы квалифицированная труппа ни подобралась, она бы себя выдала – скопление человеческих организмов на малой площади излучает что-то, как мощный передатчик. Ничего такого Аленка не чувствовала. Значит, стрелок…
Нет, ерунда. До ближайшего валуна метров пятнадцать – выстрел почти в упор, промахнуться может только слепой. А стрелок молчит. И того, первого, на дерево сажать не было бы смысла. Тогда… Она сообразила все правильно, но мышцы опоздали. На нее напали сзади, со стороны дороги (где же он прятался?!). Горло сдавил железный захват, колено моментально уперлось в поясницу. Аленка почувствовала, что ее заваливают назад – жестко, профессионально, безжалостно. Она с трудом поборола желание сопротивляться…
Однажды ее так же схватил Жрец. Аленка выполняла какую-то работу по дому. Странно, но это ей нравилось. И сам дом нравился – выложенный серым необработанным камнем, под выгоревшей на солнце черепичной крышей, суровый и красивый, как все горцы. От резной калитки в высоком заборе в глубину сада бежала извилистая дорожка, посыпанная красным песком. Сад выглядел совершенно запущенным, будто уголок дикой природы, но, присмотревшись, Аленка поняла, что эта запущенность тщательно продумана и выстроена умелыми руками. Каждое деревце, каждый камешек знали свое место.
Пожилой садовник рыхлил землю возле раскидистой яблони. Аленка уже была с ним знакома – тот всегда при встрече чуть приподнимал широкополую соломенную шляпу и бормотал что-то, не отрываясь от работы. Она весело поздоровалась и, громыхая пустым ведром, вприпрыжку подбежала к колодцу. Утро было замечательное – свежее и звонкое в середине лета, цвела буйная зелень, и до первых следов увядания было еще далеко. И жизнь где-то там, в пыльном шумном городе, в тесной квартире, казалась странной и глупой, как игра в песочнице. Тут-то ее и схватили сзади за горло, как раз в тот момент, когда она ставила ведерко на край колодца."
Она судорожно забилась, пытаясь вырваться. В глазах потемнело, разум кричал от ужаса, она ждала: «Вот сейчас я умру. Меня бросят в этот самый колодец с ледяной водой, и даже если я сразу не задохнусь, холод меня скрутит и я пойду на дно – сроду не найдут». Она еще попробовала ударить своего противника ногой и достать локтем. Оба удара достигли цели, но Аленке показалось, что она бьет каменную стену. Тело ее напряглось в последний раз – и тут ее отпустили. Аленка села на землю и с трудом произнесла:
– Вы не садовник.
Жрец улыбнулся и снял шляпу:
– У садовника сегодня выходной.
– Зачем вы меня так напугали?
– Лучше уж я, чем кто-то еще.
Он скрестил ноги по-турецки и присел рядом с ней:
– Вообще-то в школе с тобой неплохо поработали. Удар резкий, концентрированный… Для спорта – очень даже прилично. Только ведь жизнь – не спорт. Это война. Здесь все твое дрыгоножество гроша не стоит.
– А как же? – хмуро спросила она.
– Как же… Так сразу не объяснишь. Мужчина по своей природе крепок и тверд, как железо или дерево. А женщина… Как по-твоему, какова природа женщины?
Аленка немного поразмышляла:
– Не знаю. Наверное, наоборот, мягкая и уступчивая. Как вода!
Жрец покачал головой:
– Женщина изменчива. Она разная – может быть твердой, может быть мягкой, горячей и холодной, злой и доброй. Но нигде, ни в чем, в отличие от мужчины, она не достигает предела. В этом и состоит ее гармония.
Он легко, одним движением, встал и протянул ей руку.
– Тебе нужно научиться этому – быть разной. Твердой ты уже была – я тебя победил. Теперь попробуй обмякнуть, как старое полотенце…
Где же все-таки он прятался?
Аленка безвольно поникла в руках, будто увядший цветок. Тот, сзади (она про себя обозвала его по номеру: Второй), на миг потерял опору, и она, ощутив это, внезапно оттолкнулась ногами от земли, опрокидываясь назад. Прием был опасный, но в данном случае сработал безотказно: Второй шлепнулся на спину, как таракан, и Аленка в падении вонзила локоть ему в пах. Отдышаться бы теперь, хоть несколько секунд.
Нет. Натасканные овчарки повизгивали уже гораздо ближе – охота неотвратимо шла по пятам. Она и так потеряла много времени.
Аленка не чувствовала ни голода, ни усталости, хотя начала свой путь на рассвете, а сейчас день близился к вечеру. Погода по-прежнему стояла ясная, что ее никак не устраивало. Она прошла больше половины пути, скоро – вон там, за горкой, похожей на маковку церкви – начнется сосновый лес, и вместе с ним – вторая, главная часть представления. Говоря казенным языком – обнаружение объекта и проникновение на него. Как он конкретно выглядит, она не знала. Хижина, землянка, двухэтажный особняк на манер дачи для партийного бонзы – Жрец не собирался облегчать ей задачу. Как и те, что шли в погоне (по крайней мере, собачки были натуральные, она сама видела: с громадными клыками и незлыми глазами профессиональных убийц), и те, из засады у дерева. Возможно, если бы она могла рассуждать, то спросила бы себя: а что будет, допусти она прокол? Вдруг она не справилась бы с засадой?.. Или объект будет спрятан слишком уж хитро… Нет, этого не могло быть. Ее учили всему – в том числе и таким вещам, которые нормальному человеку в жизни вряд ли потребуются. Здесь были первоклассные инструкторы (из разговоров она поняла, что ожидается приезд Артура и Владлена, но те немного запаздывали), спецы по разным боевым единоборствам, выживанию, экстренному вождению, стрельбе… Ее и других учеников натаскивали регулярно и упорно – по двенадцать-пятнадцать часов в сутки.
Ну а все-таки, что будет?
Но Аленка об этом не думала… В данный момент она была лишена такой способности, потому что уже не была человеком в полном смысле слова. Она все больше превращалась в машину…
– Ты ничего не чувствуешь? – спросил Жрец. Они были одни в комнате, обставленной на манер японской – почти без мебели, стены обтянуты тонкой белой бумагой и прочерчены крест-накрест рейками из мореного дуба. Черный потолок с толстыми балками терялся наверху, в темноте. Посреди комнаты на низкой подставке горела одинокая свечка, и Аленка, сидя на коврике, не отрываясь, завороженно смотрела на язычок пламени.
– Что я должна чувствовать?
– Перемены в себе самой.
– Честно? Чувствую. И боюсь. – Она с трудом оторвалась от свечи и повернулась к Жрецу. – Я как будто ухожу… Не знаю куда, в другой мир. Там все не так.
Бритая голова собеседника чуть качнулась.
– А как? Попробуй объяснить.
– Ну, не то чтобы совсем не так. Всё на своих местах… То есть мне не чудятся какие-нибудь замки с драконами. Но мне кажется, что я играю в игру – очень важную игру!
Она немного задумалась.
– Это как в компьютере: у тебя есть задание, и нужно набрать побольше очков. Можно здорово увлечься – все кругом исчезает, только ты и экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Нет, ерунда. До ближайшего валуна метров пятнадцать – выстрел почти в упор, промахнуться может только слепой. А стрелок молчит. И того, первого, на дерево сажать не было бы смысла. Тогда… Она сообразила все правильно, но мышцы опоздали. На нее напали сзади, со стороны дороги (где же он прятался?!). Горло сдавил железный захват, колено моментально уперлось в поясницу. Аленка почувствовала, что ее заваливают назад – жестко, профессионально, безжалостно. Она с трудом поборола желание сопротивляться…
Однажды ее так же схватил Жрец. Аленка выполняла какую-то работу по дому. Странно, но это ей нравилось. И сам дом нравился – выложенный серым необработанным камнем, под выгоревшей на солнце черепичной крышей, суровый и красивый, как все горцы. От резной калитки в высоком заборе в глубину сада бежала извилистая дорожка, посыпанная красным песком. Сад выглядел совершенно запущенным, будто уголок дикой природы, но, присмотревшись, Аленка поняла, что эта запущенность тщательно продумана и выстроена умелыми руками. Каждое деревце, каждый камешек знали свое место.
Пожилой садовник рыхлил землю возле раскидистой яблони. Аленка уже была с ним знакома – тот всегда при встрече чуть приподнимал широкополую соломенную шляпу и бормотал что-то, не отрываясь от работы. Она весело поздоровалась и, громыхая пустым ведром, вприпрыжку подбежала к колодцу. Утро было замечательное – свежее и звонкое в середине лета, цвела буйная зелень, и до первых следов увядания было еще далеко. И жизнь где-то там, в пыльном шумном городе, в тесной квартире, казалась странной и глупой, как игра в песочнице. Тут-то ее и схватили сзади за горло, как раз в тот момент, когда она ставила ведерко на край колодца."
Она судорожно забилась, пытаясь вырваться. В глазах потемнело, разум кричал от ужаса, она ждала: «Вот сейчас я умру. Меня бросят в этот самый колодец с ледяной водой, и даже если я сразу не задохнусь, холод меня скрутит и я пойду на дно – сроду не найдут». Она еще попробовала ударить своего противника ногой и достать локтем. Оба удара достигли цели, но Аленке показалось, что она бьет каменную стену. Тело ее напряглось в последний раз – и тут ее отпустили. Аленка села на землю и с трудом произнесла:
– Вы не садовник.
Жрец улыбнулся и снял шляпу:
– У садовника сегодня выходной.
– Зачем вы меня так напугали?
– Лучше уж я, чем кто-то еще.
Он скрестил ноги по-турецки и присел рядом с ней:
– Вообще-то в школе с тобой неплохо поработали. Удар резкий, концентрированный… Для спорта – очень даже прилично. Только ведь жизнь – не спорт. Это война. Здесь все твое дрыгоножество гроша не стоит.
– А как же? – хмуро спросила она.
– Как же… Так сразу не объяснишь. Мужчина по своей природе крепок и тверд, как железо или дерево. А женщина… Как по-твоему, какова природа женщины?
Аленка немного поразмышляла:
– Не знаю. Наверное, наоборот, мягкая и уступчивая. Как вода!
Жрец покачал головой:
– Женщина изменчива. Она разная – может быть твердой, может быть мягкой, горячей и холодной, злой и доброй. Но нигде, ни в чем, в отличие от мужчины, она не достигает предела. В этом и состоит ее гармония.
Он легко, одним движением, встал и протянул ей руку.
– Тебе нужно научиться этому – быть разной. Твердой ты уже была – я тебя победил. Теперь попробуй обмякнуть, как старое полотенце…
Где же все-таки он прятался?
Аленка безвольно поникла в руках, будто увядший цветок. Тот, сзади (она про себя обозвала его по номеру: Второй), на миг потерял опору, и она, ощутив это, внезапно оттолкнулась ногами от земли, опрокидываясь назад. Прием был опасный, но в данном случае сработал безотказно: Второй шлепнулся на спину, как таракан, и Аленка в падении вонзила локоть ему в пах. Отдышаться бы теперь, хоть несколько секунд.
Нет. Натасканные овчарки повизгивали уже гораздо ближе – охота неотвратимо шла по пятам. Она и так потеряла много времени.
Аленка не чувствовала ни голода, ни усталости, хотя начала свой путь на рассвете, а сейчас день близился к вечеру. Погода по-прежнему стояла ясная, что ее никак не устраивало. Она прошла больше половины пути, скоро – вон там, за горкой, похожей на маковку церкви – начнется сосновый лес, и вместе с ним – вторая, главная часть представления. Говоря казенным языком – обнаружение объекта и проникновение на него. Как он конкретно выглядит, она не знала. Хижина, землянка, двухэтажный особняк на манер дачи для партийного бонзы – Жрец не собирался облегчать ей задачу. Как и те, что шли в погоне (по крайней мере, собачки были натуральные, она сама видела: с громадными клыками и незлыми глазами профессиональных убийц), и те, из засады у дерева. Возможно, если бы она могла рассуждать, то спросила бы себя: а что будет, допусти она прокол? Вдруг она не справилась бы с засадой?.. Или объект будет спрятан слишком уж хитро… Нет, этого не могло быть. Ее учили всему – в том числе и таким вещам, которые нормальному человеку в жизни вряд ли потребуются. Здесь были первоклассные инструкторы (из разговоров она поняла, что ожидается приезд Артура и Владлена, но те немного запаздывали), спецы по разным боевым единоборствам, выживанию, экстренному вождению, стрельбе… Ее и других учеников натаскивали регулярно и упорно – по двенадцать-пятнадцать часов в сутки.
Ну а все-таки, что будет?
Но Аленка об этом не думала… В данный момент она была лишена такой способности, потому что уже не была человеком в полном смысле слова. Она все больше превращалась в машину…
– Ты ничего не чувствуешь? – спросил Жрец. Они были одни в комнате, обставленной на манер японской – почти без мебели, стены обтянуты тонкой белой бумагой и прочерчены крест-накрест рейками из мореного дуба. Черный потолок с толстыми балками терялся наверху, в темноте. Посреди комнаты на низкой подставке горела одинокая свечка, и Аленка, сидя на коврике, не отрываясь, завороженно смотрела на язычок пламени.
– Что я должна чувствовать?
– Перемены в себе самой.
– Честно? Чувствую. И боюсь. – Она с трудом оторвалась от свечи и повернулась к Жрецу. – Я как будто ухожу… Не знаю куда, в другой мир. Там все не так.
Бритая голова собеседника чуть качнулась.
– А как? Попробуй объяснить.
– Ну, не то чтобы совсем не так. Всё на своих местах… То есть мне не чудятся какие-нибудь замки с драконами. Но мне кажется, что я играю в игру – очень важную игру!
Она немного задумалась.
– Это как в компьютере: у тебя есть задание, и нужно набрать побольше очков. Можно здорово увлечься – все кругом исчезает, только ты и экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112