Тэш неожиданно для себя напрягся и, мучимый неясным предчувствием, медленно обернулся к астроному, держа руку на поясе.
— Картли, — сказал он, — как ты себя чувствуешь?
— Нормально, Тэш, — удивленно ответил тот. — Что ты все время цепляешься ко мне, скажи на милость?
Тэш вздохнул и разжал пальцы, застывшие на рукоятке ножа. В конце концов, ему ведь могло и показаться…
Плот вышел на стремнину реки и теперь неторопливо разрезал матовую поверхность воды. Река здесь была широкая, спокойная, но неба над ней все равно видно не было — ползучие гибкие стебли умудрились каким-то образом перекинуться с одного берега на другой, образовав над водой непроницаемый зеленый свод, в сумраке которого внезапными яркими вспышками перепархивали с места на место райские птицы. Зрелище было на редкость завораживающее — казалось, плот движется по зеленому тоннелю, где роль зеркального пола играла вода, а стенки и нефритовый свод были образованы густой растительностью. Но Тэш вдруг подумал, что ему не хватает неба — он соскучился по синеве над головой, по вечерней звезде, по теплым, напоенным солнцем сумеркам. Он уже почти забыл, что существуют места, где не нужно следить за каждым шагом, где за ближайшим кустом не таится опасность.
— Сколько ты думаешь так плыть, Торран? — спросил он.
— До вечера, — ответил тот. — Ночью двигаться опасно. Даже если мы зажжем факелы, это нас не спасет — сам видишь, чуть солнце зайдет, здесь воцарится непроглядная тьма. Ближе к вечеру мы найдем какое-нибудь место поудобнее, причалим и остановимся там на ночь. А утром поплывем опять. Сегодня-то мы потеряли много времени на постройку плота.
Тэш вдруг заметил, что сидевшая рядом с ним Кироэ поежилась, словно от холода.
— Ты что? — повернулся он к ней.
— Не знаю, — шепотом ответила девушка, — мне что-то не по себе.
Тэш неопределенно хмыкнул. Кироэ особой чувствительностью не отличалась, но все же была восприимчивей остальных его спутников. Он и сам ощущал какую-то странную гнетущую тяжесть и не мог понять, откуда она берется. Может быть, дело в том, что под ногами у них вместо твердой земли непривычно покачивался настил плота?
— По-твоему, что-то неладно? — тихо спросил он девушку. — Что?
Она покачала головой, черная прядь коснулась нежно очерченной щеки.
— Не знаю… — вновь повторила она задумчиво, — просто меня почему-то знобит.
— В такой-то жаре? — удивленно спросил Тэш. — А как там наш герой?
Но от Куэ было мало толку — вода явно не принадлежала к его «любивным» стихиям, и он предпочел отгородиться от остального мира, свернувшись на корме пушистым клубком и прикрыв морду кончиком хвоста, точно спрятавшись в меховой воротник. Он то ли спал, то ли просто отключился, не желая смотреть на окружавшее их водное зеркало.
Торран встал у руля, а Танг и Тар-Лоо, стоя на разных кромках плота, попеременно работали шестами, удерживая плот на середине течения.
Становилось все темнее… Неожиданно в теплых сумерках над водой зажглись десятки огоньков — они тянулись над стремниной и неспешно перелетали от берега к берегу, словно живые бусы из фосфорических шариков.
Зрелище отличалось какой-то странной неземной красотой, огоньки отражались в спокойной темной воде, а на берегу в зарослях мелькали какие-то тени, раздавался то шорох, то переливчатый свист. Время от времени плот проплывал мимо какого-то бледного свечения, на фоне которого, точно раскоряченные человеческие фигуры, четко вырисовывались стволы деревьев… Тэш вдруг подумал о том, живут ли в джунглях люди — известно ведь, что человек приспосабливается ко всему. Вполне возможно, что жители какой-нибудь крохотной деревеньки на окраине джунглей, в свое время, когда лес отвоевывал все новые и новые пространства, предпочли не уйти, снявшись с места, а остаться, постепенно приспосабливаясь к новому окружению. А если это произошло, скажем, тысячу лет назад, что теперь сталось с этими людьми, для которых джунгли и в самом деле превратились в дом родной? За тысячу лет можно приспособиться к самым невероятным переменам, сродниться с окружающим миром, который с течением времени показался бы людям не таким враждебным… Кто знает, может быть, сегодня их уже нельзя отличить от окружающей природы — они растворились в ней, как призраки…
— Куэ! — негромко окликнул Торран. — Приди в себя!
Тэш вздрогнул и вернулся к действительности. Куэ неохотно размотался и из пушистого шара превратился в относительно человекоподобную фигуру.
— Зачем ты тревожишь меня, Торран, — недовольно проворчал он. — Я питаюсь к этой жизни отвращением. Дай мне залечь в беспамятстве.
— Мы собираемся пристать к берегу, приятель, — объяснил лемуру Торран, — давай, протри свои блюдца, пригляди какое-нибудь приятное местечко для ночлега.
— Тут нет приятных местечек, Торран, — мрачно возразил Куэ, — тут все местечки неприятные. Но я могу искать самое приятное из всех неприятных, да?
— Валяй, — покорно сказал Торран.
Они подогнали плот чуть поближе к противоположному, крутому берегу и еще с полчаса неторопливо плыли в сгущающейся тьме, оставляя позади висящие над водой холодные блуждающие огоньки, пока Куэ не высмотрел с борта удобную пристань. Торран повернул руль, и уже через четверть часа днище плота коснулось грунта. Гребцы, помогая себе шестами, вытащили плот на отмель, и Тэш вместе с Кироэ, спрыгнув по колено в воду, канатом выволокли плот поближе к обрыву, на пологий участок берега.
Тэш огляделся; конечно, Куэ был прав, когда говорил, что в джунглях нет приятных мест, но эта стоянка и вправду казалась почти уютной — от основной массы джунглей ее защищал обрыв, с которого свисали спутанные корни деревьев и плети вьющихся кустарников, а справа — выдающаяся глубоко в воду известняковая скала, благодаря чему река в этом месте образовала укромную бухту. Тем не менее гладиаторы решили не рисковать и выволокли плот на песок, разгрузив уцелевшее снаряжение, а Куэ с Торраном, вооружившись лучевиками, отправились собирать топливо для костра и, возможно, подыскать что-нибудь съестное; от дх утренней добычи уже ничего не осталось. Тэш наполнил котелок речной водой в ожидании костра, на котором можно будет ее вскипятить, и, с наслаждением вытянувшись, устроился на твердой земле. Тут он чувствовал себя в относительной безопасности; возможно, потому, что они находились сейчас не на болотистой лесной почве, чавкающей при каждом шаге и изобилующей разнообразной и часто враждебной жизнью, а на сухом и чистом песке, в котором, кроме мелких раковин да выброшенных волнами на берег кусков плавника, не таилось ничего существенного. Видимо, Кироэ испытывала примерно то же самое, потому что она неторопливо бродила по берегу, собирая плавник на растопку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Картли, — сказал он, — как ты себя чувствуешь?
— Нормально, Тэш, — удивленно ответил тот. — Что ты все время цепляешься ко мне, скажи на милость?
Тэш вздохнул и разжал пальцы, застывшие на рукоятке ножа. В конце концов, ему ведь могло и показаться…
Плот вышел на стремнину реки и теперь неторопливо разрезал матовую поверхность воды. Река здесь была широкая, спокойная, но неба над ней все равно видно не было — ползучие гибкие стебли умудрились каким-то образом перекинуться с одного берега на другой, образовав над водой непроницаемый зеленый свод, в сумраке которого внезапными яркими вспышками перепархивали с места на место райские птицы. Зрелище было на редкость завораживающее — казалось, плот движется по зеленому тоннелю, где роль зеркального пола играла вода, а стенки и нефритовый свод были образованы густой растительностью. Но Тэш вдруг подумал, что ему не хватает неба — он соскучился по синеве над головой, по вечерней звезде, по теплым, напоенным солнцем сумеркам. Он уже почти забыл, что существуют места, где не нужно следить за каждым шагом, где за ближайшим кустом не таится опасность.
— Сколько ты думаешь так плыть, Торран? — спросил он.
— До вечера, — ответил тот. — Ночью двигаться опасно. Даже если мы зажжем факелы, это нас не спасет — сам видишь, чуть солнце зайдет, здесь воцарится непроглядная тьма. Ближе к вечеру мы найдем какое-нибудь место поудобнее, причалим и остановимся там на ночь. А утром поплывем опять. Сегодня-то мы потеряли много времени на постройку плота.
Тэш вдруг заметил, что сидевшая рядом с ним Кироэ поежилась, словно от холода.
— Ты что? — повернулся он к ней.
— Не знаю, — шепотом ответила девушка, — мне что-то не по себе.
Тэш неопределенно хмыкнул. Кироэ особой чувствительностью не отличалась, но все же была восприимчивей остальных его спутников. Он и сам ощущал какую-то странную гнетущую тяжесть и не мог понять, откуда она берется. Может быть, дело в том, что под ногами у них вместо твердой земли непривычно покачивался настил плота?
— По-твоему, что-то неладно? — тихо спросил он девушку. — Что?
Она покачала головой, черная прядь коснулась нежно очерченной щеки.
— Не знаю… — вновь повторила она задумчиво, — просто меня почему-то знобит.
— В такой-то жаре? — удивленно спросил Тэш. — А как там наш герой?
Но от Куэ было мало толку — вода явно не принадлежала к его «любивным» стихиям, и он предпочел отгородиться от остального мира, свернувшись на корме пушистым клубком и прикрыв морду кончиком хвоста, точно спрятавшись в меховой воротник. Он то ли спал, то ли просто отключился, не желая смотреть на окружавшее их водное зеркало.
Торран встал у руля, а Танг и Тар-Лоо, стоя на разных кромках плота, попеременно работали шестами, удерживая плот на середине течения.
Становилось все темнее… Неожиданно в теплых сумерках над водой зажглись десятки огоньков — они тянулись над стремниной и неспешно перелетали от берега к берегу, словно живые бусы из фосфорических шариков.
Зрелище отличалось какой-то странной неземной красотой, огоньки отражались в спокойной темной воде, а на берегу в зарослях мелькали какие-то тени, раздавался то шорох, то переливчатый свист. Время от времени плот проплывал мимо какого-то бледного свечения, на фоне которого, точно раскоряченные человеческие фигуры, четко вырисовывались стволы деревьев… Тэш вдруг подумал о том, живут ли в джунглях люди — известно ведь, что человек приспосабливается ко всему. Вполне возможно, что жители какой-нибудь крохотной деревеньки на окраине джунглей, в свое время, когда лес отвоевывал все новые и новые пространства, предпочли не уйти, снявшись с места, а остаться, постепенно приспосабливаясь к новому окружению. А если это произошло, скажем, тысячу лет назад, что теперь сталось с этими людьми, для которых джунгли и в самом деле превратились в дом родной? За тысячу лет можно приспособиться к самым невероятным переменам, сродниться с окружающим миром, который с течением времени показался бы людям не таким враждебным… Кто знает, может быть, сегодня их уже нельзя отличить от окружающей природы — они растворились в ней, как призраки…
— Куэ! — негромко окликнул Торран. — Приди в себя!
Тэш вздрогнул и вернулся к действительности. Куэ неохотно размотался и из пушистого шара превратился в относительно человекоподобную фигуру.
— Зачем ты тревожишь меня, Торран, — недовольно проворчал он. — Я питаюсь к этой жизни отвращением. Дай мне залечь в беспамятстве.
— Мы собираемся пристать к берегу, приятель, — объяснил лемуру Торран, — давай, протри свои блюдца, пригляди какое-нибудь приятное местечко для ночлега.
— Тут нет приятных местечек, Торран, — мрачно возразил Куэ, — тут все местечки неприятные. Но я могу искать самое приятное из всех неприятных, да?
— Валяй, — покорно сказал Торран.
Они подогнали плот чуть поближе к противоположному, крутому берегу и еще с полчаса неторопливо плыли в сгущающейся тьме, оставляя позади висящие над водой холодные блуждающие огоньки, пока Куэ не высмотрел с борта удобную пристань. Торран повернул руль, и уже через четверть часа днище плота коснулось грунта. Гребцы, помогая себе шестами, вытащили плот на отмель, и Тэш вместе с Кироэ, спрыгнув по колено в воду, канатом выволокли плот поближе к обрыву, на пологий участок берега.
Тэш огляделся; конечно, Куэ был прав, когда говорил, что в джунглях нет приятных мест, но эта стоянка и вправду казалась почти уютной — от основной массы джунглей ее защищал обрыв, с которого свисали спутанные корни деревьев и плети вьющихся кустарников, а справа — выдающаяся глубоко в воду известняковая скала, благодаря чему река в этом месте образовала укромную бухту. Тем не менее гладиаторы решили не рисковать и выволокли плот на песок, разгрузив уцелевшее снаряжение, а Куэ с Торраном, вооружившись лучевиками, отправились собирать топливо для костра и, возможно, подыскать что-нибудь съестное; от дх утренней добычи уже ничего не осталось. Тэш наполнил котелок речной водой в ожидании костра, на котором можно будет ее вскипятить, и, с наслаждением вытянувшись, устроился на твердой земле. Тут он чувствовал себя в относительной безопасности; возможно, потому, что они находились сейчас не на болотистой лесной почве, чавкающей при каждом шаге и изобилующей разнообразной и часто враждебной жизнью, а на сухом и чистом песке, в котором, кроме мелких раковин да выброшенных волнами на берег кусков плавника, не таилось ничего существенного. Видимо, Кироэ испытывала примерно то же самое, потому что она неторопливо бродила по берегу, собирая плавник на растопку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86