— А как же ваша традиционная японская иносказательность? Подобная прямота звучит диссонансом из уст такого почитателя древних традиций, как ты.
Профессор сдавленно хихикнул:
— Сабхаш-сама, вам известно по крайней мере так же хорошо, как и мне, что главным в нашем обществе является поддержание видимости: видимости пристойного поведения, видимости приверженности традициям. Но мы с вами люди искушенные. Полагаю, нам нет нужды притворяться.
— Согласен. Поэтому я без колебаний заявляю вам, что действительность предательства перекрывает всякую видимость.
Профессор снисходительно улыбнулся. Бритоголовый мужчина в форме, стоявший рядом с ним, нетерпеливо проворчал что-то.
— Так много слов, гоняющихся друг за другом, словно птицы в клетке, — сказал таи-са Чарльз Охта, рубанув воздух ладонью. — Довольно! Мастер заговоров, вы прилетели один?
— Ну что вы, полковник, — улыбнулся Индрахар. — Я привел с собой сотню своих лучших агентов, овладевших искусством древних ниндзя становиться невидимыми.
Лицо Охты исказилось от страха.
— Не может быть!.. Как же им удалось пробраться незамеченными мимо наших часовых? Если эти болваны кого-то проворонили, я прикажу вышвырнуть их в шлюз без скафандров!
— Сабхаш-сама, боюсь, ангел иронии пролетел мимо нашего дорогого полковника, — пробормотал Томита. — Успокойся, Чарльз. В орбитальном челноке, кроме директора, находились только члены экипажа…
Сабхаш развернул свое кресло по часовой стрелке. В условиях невесомости оно удерживалось на полу с помощью сильных магнитов. Аналогичные магниты были вмонтированы в подошвы обуви стоявших перед «Самой Улыбкой» мужчин.
— Ну а ты, Хираоке Тояма, — произнес «Сама Улыбка». — Я удивлен тем, что вижу тебя здесь. Ты должен был находиться в имперской столице, чтобы лично видеть кульминацию осуществления своих планов.
— Я с радостью приму известие о смерти узурпатора, — прошипел старый ойабун. — При казни иностранных чудовищ, убивших моего сына, я буду присутствовать лично. Однако Черные Драконы решили, что в настоящий момент я должен находиться здесь, чтобы присматривать за нашим капиталовложением.
— Капиталовложением, — задумчиво повторил Индрахар. — В стародавние времена про купцов, пытающихся притязать на больший куш, чем позволяло их положение, говорили, что «от них воняет рыбой». Однако в отношении тебя это выражение можно было бы считать комплиментом. Когда простой преступник говорит о капиталовложении, он поднимается над собой — даже когда этим словом прикрывает предательство.
Осунувшееся лицо Тоямы побагровело. Он указал на директора КВБ трясущимся высохшим перстом:
— И ты смеешь говорить о предательстве, — ты, убивший нашего Координатора Такаши Куриту!..
— Не я лишил жизни Такаши Куриту, — мягко возразил «Сама Улыбка», — хотя и приложил к этому все силы. Несмотря на лживые заверения, распространяемые вашими агитаторами, смерть отца не дело рук Теодора, если не подходить буквально. Документы, которые заговорщики скрывали от глаз директора КВБ — а также от глаз Оми Дашани и Нинью Кераи, — описывали все весьма подробно и точно. Они были очень хорошо спрятаны, но, когда я пустил по следу целую армию специалистов, найти их оказалось делом недолгим. Заговорщики пренебрегали элементарными соображениями об осторожности. Разумеется, их самоуверенность имела под собой очень веские основания…
— Такаши Курита сам решил свести счеты с жизнью. Он совершил харакири и умер смертью героя — как и полагается, совершив три полных ритуальных оборота. После чего Теодор, его секундант, отсек ему голову. Однако, согласно Dictum Honorium, это явилось актом любви и сыновней почтительности, а не отцеубийством.
— Пустые слова! — яростно бросил полковник. — Ты преступник! И узурпатор преступник. Вы оба ответите за свои деяния головой!..
— Узурпатору предстоит умереть быстро, — злобно выдавил Тояма. — Но ты не жди легкой смерти! Ты будешь умирать долго, в мучительных страданиях!
Его глаза вылезли из орбит, на сморщенных старческих губах появилась пена.
— Тояма-сан, не надо мелодрам, — фыркнул профессор Томита, тряся лысой головой. — Неужели вы действительно полагаете, что есть какой-то смысл мучить этого человека? Индрахар мастерски владеет искусством ки — он ничего не почувствует.
— Прежде чем вы со мной разделаетесь, — спокойно промолвил Сабхаш, — не могу ли я взглянуть на молодого Энгуса Куриту? Мне очень любопытно узнать, каким он вырос.
Охта открыл было рот, чтобы, повинуясь машинальному порыву, ответить отказом, но профессор Томита учтиво улыбнулся:
— Господа, мы можем позволить себе быть великодушными.
Двустворчатые двери в дальней части отсека распахнулись. Появился священник 05С Банзуин — дородный, в ярко-красной рясе с белыми отворотами. Следом за ним шел молодой Энгус Курита. Юноша был одет в белую с оранжевой отделкой форменную рубашку и черные галифе; на ногах ослепительно блестели начищенные алые сапоги. На нем не было ни погон, ни петлиц со знаками отличия и эмблемами родов войск.
— Поток энергии сообщил мне о том, что наше присутствие здесь желательно, — заявил монах-отступник. Он поклонился: едва заметно — троим заговорщикам, учтиво — Сабхашу Индрахару. — Мы пришли.
Директор внимательно посмотрел на юношу. У того были прямые, черные, с едва заметным рыжеватым отливом волосы, широкоскулое лицо, заканчивающееся острым подбородком, и голубые глаза настоящего Куриты.
— Мальчик, ты знаешь, кто я такой? — спросил «Сама Улыбка».
Юноша бросил вопросительный взгляд на Банзуина. Монах кивнул бритой головой. Энгус сделал шаг к калеке в кресле-каталке.
— Подожди! — вдруг воскликнул Хираоке Тояма. — Мне это не нравится. Почему Индрахар прилетел сюда — навстречу своей смерти?
— Возможно, он тешит себя надеждой уговорить нас, — предположил Томита. — А может быть, осознав неизбежность конца, он просто решил приблизить его.
— Это же старый беспомощный калека, — рявкнул Охта. — Чем он может нам угрожать?
— Он хитрее самого черта, — возразил Тояма. — Он вдыхает пары заговоров, как чистый воздух.
— Вы очень мудры, Тояма-сан, что проявляете такую осторожность, — с легкой насмешкой произнес директор. — Как знать, быть может, мое кресло трансформируется в экзоскелет, как это показал в своем забавном голофильме Дэвион. Должен признаться, одно время я сам подумывал о чем-то подобном.
— Банзуин, твои необыкновенные возможности общеизвестны, — сказал профессор Томита. — Может ли твое ки определить, представляет ли «Сама Улыбка» для нас угрозу?
— Разумеется, могу, — ответил монах. — Я просветитель Ордена Пяти Столпов. От меня ничего не укроется.
Подойдя к Сабхашу, он остановился напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Профессор сдавленно хихикнул:
— Сабхаш-сама, вам известно по крайней мере так же хорошо, как и мне, что главным в нашем обществе является поддержание видимости: видимости пристойного поведения, видимости приверженности традициям. Но мы с вами люди искушенные. Полагаю, нам нет нужды притворяться.
— Согласен. Поэтому я без колебаний заявляю вам, что действительность предательства перекрывает всякую видимость.
Профессор снисходительно улыбнулся. Бритоголовый мужчина в форме, стоявший рядом с ним, нетерпеливо проворчал что-то.
— Так много слов, гоняющихся друг за другом, словно птицы в клетке, — сказал таи-са Чарльз Охта, рубанув воздух ладонью. — Довольно! Мастер заговоров, вы прилетели один?
— Ну что вы, полковник, — улыбнулся Индрахар. — Я привел с собой сотню своих лучших агентов, овладевших искусством древних ниндзя становиться невидимыми.
Лицо Охты исказилось от страха.
— Не может быть!.. Как же им удалось пробраться незамеченными мимо наших часовых? Если эти болваны кого-то проворонили, я прикажу вышвырнуть их в шлюз без скафандров!
— Сабхаш-сама, боюсь, ангел иронии пролетел мимо нашего дорогого полковника, — пробормотал Томита. — Успокойся, Чарльз. В орбитальном челноке, кроме директора, находились только члены экипажа…
Сабхаш развернул свое кресло по часовой стрелке. В условиях невесомости оно удерживалось на полу с помощью сильных магнитов. Аналогичные магниты были вмонтированы в подошвы обуви стоявших перед «Самой Улыбкой» мужчин.
— Ну а ты, Хираоке Тояма, — произнес «Сама Улыбка». — Я удивлен тем, что вижу тебя здесь. Ты должен был находиться в имперской столице, чтобы лично видеть кульминацию осуществления своих планов.
— Я с радостью приму известие о смерти узурпатора, — прошипел старый ойабун. — При казни иностранных чудовищ, убивших моего сына, я буду присутствовать лично. Однако Черные Драконы решили, что в настоящий момент я должен находиться здесь, чтобы присматривать за нашим капиталовложением.
— Капиталовложением, — задумчиво повторил Индрахар. — В стародавние времена про купцов, пытающихся притязать на больший куш, чем позволяло их положение, говорили, что «от них воняет рыбой». Однако в отношении тебя это выражение можно было бы считать комплиментом. Когда простой преступник говорит о капиталовложении, он поднимается над собой — даже когда этим словом прикрывает предательство.
Осунувшееся лицо Тоямы побагровело. Он указал на директора КВБ трясущимся высохшим перстом:
— И ты смеешь говорить о предательстве, — ты, убивший нашего Координатора Такаши Куриту!..
— Не я лишил жизни Такаши Куриту, — мягко возразил «Сама Улыбка», — хотя и приложил к этому все силы. Несмотря на лживые заверения, распространяемые вашими агитаторами, смерть отца не дело рук Теодора, если не подходить буквально. Документы, которые заговорщики скрывали от глаз директора КВБ — а также от глаз Оми Дашани и Нинью Кераи, — описывали все весьма подробно и точно. Они были очень хорошо спрятаны, но, когда я пустил по следу целую армию специалистов, найти их оказалось делом недолгим. Заговорщики пренебрегали элементарными соображениями об осторожности. Разумеется, их самоуверенность имела под собой очень веские основания…
— Такаши Курита сам решил свести счеты с жизнью. Он совершил харакири и умер смертью героя — как и полагается, совершив три полных ритуальных оборота. После чего Теодор, его секундант, отсек ему голову. Однако, согласно Dictum Honorium, это явилось актом любви и сыновней почтительности, а не отцеубийством.
— Пустые слова! — яростно бросил полковник. — Ты преступник! И узурпатор преступник. Вы оба ответите за свои деяния головой!..
— Узурпатору предстоит умереть быстро, — злобно выдавил Тояма. — Но ты не жди легкой смерти! Ты будешь умирать долго, в мучительных страданиях!
Его глаза вылезли из орбит, на сморщенных старческих губах появилась пена.
— Тояма-сан, не надо мелодрам, — фыркнул профессор Томита, тряся лысой головой. — Неужели вы действительно полагаете, что есть какой-то смысл мучить этого человека? Индрахар мастерски владеет искусством ки — он ничего не почувствует.
— Прежде чем вы со мной разделаетесь, — спокойно промолвил Сабхаш, — не могу ли я взглянуть на молодого Энгуса Куриту? Мне очень любопытно узнать, каким он вырос.
Охта открыл было рот, чтобы, повинуясь машинальному порыву, ответить отказом, но профессор Томита учтиво улыбнулся:
— Господа, мы можем позволить себе быть великодушными.
Двустворчатые двери в дальней части отсека распахнулись. Появился священник 05С Банзуин — дородный, в ярко-красной рясе с белыми отворотами. Следом за ним шел молодой Энгус Курита. Юноша был одет в белую с оранжевой отделкой форменную рубашку и черные галифе; на ногах ослепительно блестели начищенные алые сапоги. На нем не было ни погон, ни петлиц со знаками отличия и эмблемами родов войск.
— Поток энергии сообщил мне о том, что наше присутствие здесь желательно, — заявил монах-отступник. Он поклонился: едва заметно — троим заговорщикам, учтиво — Сабхашу Индрахару. — Мы пришли.
Директор внимательно посмотрел на юношу. У того были прямые, черные, с едва заметным рыжеватым отливом волосы, широкоскулое лицо, заканчивающееся острым подбородком, и голубые глаза настоящего Куриты.
— Мальчик, ты знаешь, кто я такой? — спросил «Сама Улыбка».
Юноша бросил вопросительный взгляд на Банзуина. Монах кивнул бритой головой. Энгус сделал шаг к калеке в кресле-каталке.
— Подожди! — вдруг воскликнул Хираоке Тояма. — Мне это не нравится. Почему Индрахар прилетел сюда — навстречу своей смерти?
— Возможно, он тешит себя надеждой уговорить нас, — предположил Томита. — А может быть, осознав неизбежность конца, он просто решил приблизить его.
— Это же старый беспомощный калека, — рявкнул Охта. — Чем он может нам угрожать?
— Он хитрее самого черта, — возразил Тояма. — Он вдыхает пары заговоров, как чистый воздух.
— Вы очень мудры, Тояма-сан, что проявляете такую осторожность, — с легкой насмешкой произнес директор. — Как знать, быть может, мое кресло трансформируется в экзоскелет, как это показал в своем забавном голофильме Дэвион. Должен признаться, одно время я сам подумывал о чем-то подобном.
— Банзуин, твои необыкновенные возможности общеизвестны, — сказал профессор Томита. — Может ли твое ки определить, представляет ли «Сама Улыбка» для нас угрозу?
— Разумеется, могу, — ответил монах. — Я просветитель Ордена Пяти Столпов. От меня ничего не укроется.
Подойдя к Сабхашу, он остановился напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110