Мне не нравится, что мы собственными руками вырастили нового предателя, тем более в военном теле и с военным мозгом. Будь моя воля, я бы запер рядового Дирака в комнату, где есть сортир и окошко выдачи пищи, и держал бы его там до тех пор, пока он не сдохнет.
– Формально Дирак остается под вашим началом, – напомнил Роббинс.
– Сциллард ясно дал понять, что хочет получить его назад, какие бы у него ни были на то причины, – сказал Мэттсон. – В конце концов, именно он командует Специальными силами. И если нам предстоит вынести наш спор на рассмотрение вышестоящего начальства, верх одержит именно Сциллард.
Взяв Бабара, Мэттсон осмотрел его со всех сторон:
– Твою мать, остается только надеяться, Сциллард знает, что делает.
– Ну, – заметил Роббинс, – быть может, на самом деле Дирак не так уж похож на Бутэна, как вам это кажется.
Презрительно фыркнув, Мэттсон подтолкнул слоненка к полковнику:
– Видите? Это не просто долбаный сувенир. Это послание от самого Чарльза Бутэна. Нет, полковник, в Дираке от Бутэна ровно столько, сколько я думаю.
– Тут не может быть никаких сомнений, – сказал Кайнен, обращаясь к Джареду. – Ты превратился в Чарльза Бутэна.
– Черта с два, – возразил тот.
– Черта с два, – согласился Кайнен, приглашая его взглянуть на трехмерный дисплей. – В настоящее время образ твоего сознания практически полностью совпадает с тем, что оставил нам Бутэн. Разумеется, определенные отличия остаются, но только в мелочах. Сейчас ты мыслишь и чувствуешь так, как это делал Бутэн.
– Сам я никакой разницы не чувствую, – заметил Джаред.
– Не чувствуешь? – спросил Гарри Уилсон, подходя к ним.
Джаред собрался было ответить, но осекся. Уилсон усмехнулся:
– Ты чувствуешь разницу. Я это вижу. Как и Кайнен. Ты стал агрессивнее, чем прежде. Отвечаешь гораздо резче. Джаред Дирак был более тихим, более покорным. Более невинным, хотя, наверное, это слово не является абсолютно точным. Теперь ты не тихий и не покорный. И уж точно не невинный. Я хорошо помню Чарльза Бутэна. Сейчас ты похож на него гораздо больше, чем на того, кем был раньше Джаред Дирак.
– Но у меня нет никакого желания стать изменником, – возразил Джаред.
– Разумеется, нет, – подтвердил Кайнен. – У вас одно и то же сознание, и у вас даже есть общие воспоминания. Но ты обладаешь собственным опытом, что дает тебе возможность смотреть на жизнь своими глазами. Вы с Бутэном сейчас стали чем-то вроде однояйцевых близнецов. У них тоже одинаковый генотип, но разные жизни. Ваши с Бутэном сознания – братья-близнецы. Однако твой опыт принадлежит только тебе.
– Значит, вы считаете, что я не сверну на дурную дорожку, – заключил Джаред.
Кайнен изобразил рраейский вариант пожатия плечами. Джаред повернулся к Уилсону, и тот повторил то же самое по-человечески.
– Ты утверждаешь, что Чарли толкнула на дурную дорожку смерть дочери, – сказал Уилсон. – В твоем сознании теперь есть воспоминания о девочке и ее гибели, но ни твои поступки, ни то, что мы наблюдаем в твоей голове, не позволяет предположить, что это тебя сломало. Мы собираемся рекомендовать начальству вернуть тебя к активной службе. Прислушаются к нашей рекомендации или нет – это уже другое дело. Необходимо помнить, что ведущим специалистом по этой теме является тот, кто всего год назад собирался уничтожить человечество. Но, наверное, это уже не твоя проблема.
– Нет уж, это моя проблема, – возразил Джаред. – Ибо я намереваюсь отыскать Бутэна. Определенно, я не собираюсь оставаться в стороне. Я хочу найти Бутэна и вернуть его.
– Зачем? – спросил Кайнен.
– Я хочу его понять. Хочу разобраться в том, что может толкнуть человека на такое – стать предателем.
– Ты удивишься, как мало для этого нужно, – заметил Кайнен. – Например, может оказаться достаточно такой мелочи, как сострадания, проявленного врагом.
Он отвернулся. Только тут до Джареда дошло, что рраей имеет в виду самого себя.
– Лейтенант Уилсон, – сказал Кайнен, по-прежнему отвернувшись в сторону, – будь добр, оставь нас с рядовым Дираком наедине.
Уилсон удивленно поднял брови, но, не сказав ни слова, покинул лабораторию. Кайнен повернулся к Дираку:
– Рядовой, я хочу извиниться перед тобой. И предостеречь тебя.
Джаред смущенно улыбнулся:
– Не надо ни за что извиняться, Кайнен.
– Надо, – возразил ученый-рраей. – Именно моя трусость обусловила твое появление на свет. Если бы у меня хватило сил вытерпеть мучения, на которые меня обрекла лейтенант Саган, твой командир, я бы умер, и вы, люди, так и не узнали о готовящейся против вас войне, и о том, что Чарльз Бутэн жив. Если бы я оказался сильнее, тебе не было бы оснований появляться на свет. Тебе не было бы насильно навязано чужое сознание, которое в конечном счете лишило тебя собственного "я". Но я оказался слаб, я хотел любой ценой сохранить жизнь, даже если это означало предать свой народ и остаток дней провести в плену. Как говорят некоторые из ваших колонистов, такова моя карма, которую мне нужно преодолевать самому.
Он помолчал.
– И при этом я совершенно непреднамеренно согрешил против тебя, – продолжал Кайнен. – В каком-то смысле я – твой отец, потому что именно во мне причина того страшного злодеяния, которое было совершено в отношении тебя. Плохо уже то, что люди производят на свет солдат с искусственным мозгом – этим вашим треклятым МозгоДругом. Но родиться только для того, чтобы стать вместилищем чужого сознания, – это просто отвратительно. Было грубейшим образом попрано твое право быть самим собой.
– Все не так уж плохо, – попытался возразить Джаред.
– Нет, все просто ужасно. Мы, рраей, – существа высоких духовных ценностей и строгих моральных принципов. Наши верования определяют суть нашего отношения к окружающему миру. Одной из высших ценностей для нас является священная незыблемость собственного "я" – вера в то, что каждый должен сам определять свой путь. Ну, – усмехнулся Кайнен, – по крайней мере каждый рраей. Подобно большинству рас, нас мало беспокоят проблемы других рас, особенно когда эти расы являются нашими врагами.
– Так или иначе, – продолжал он, – огромную роль играет возможность делать выбор. Независимость. Когда ты впервые попал к нам с Уилсоном, мы дали тебе возможность самому решить, идти ли дальше. Помнишь?
Джаред кивнул.
– Должен признаться, тогда я поступил так не только ради тебя, но и ради себя самого. Поскольку именно из-за меня ты появился на свет, не имея возможности выбирать, мой моральный долг состоял в том, чтобы дать тебе выбор. И когда ты воспользовался этой возможностью, сделал выбор, я почувствовал, что бремя моей вины стало чуть легче. Конечно, полностью я от нее не освободился. Моя карма по-прежнему остается со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Формально Дирак остается под вашим началом, – напомнил Роббинс.
– Сциллард ясно дал понять, что хочет получить его назад, какие бы у него ни были на то причины, – сказал Мэттсон. – В конце концов, именно он командует Специальными силами. И если нам предстоит вынести наш спор на рассмотрение вышестоящего начальства, верх одержит именно Сциллард.
Взяв Бабара, Мэттсон осмотрел его со всех сторон:
– Твою мать, остается только надеяться, Сциллард знает, что делает.
– Ну, – заметил Роббинс, – быть может, на самом деле Дирак не так уж похож на Бутэна, как вам это кажется.
Презрительно фыркнув, Мэттсон подтолкнул слоненка к полковнику:
– Видите? Это не просто долбаный сувенир. Это послание от самого Чарльза Бутэна. Нет, полковник, в Дираке от Бутэна ровно столько, сколько я думаю.
– Тут не может быть никаких сомнений, – сказал Кайнен, обращаясь к Джареду. – Ты превратился в Чарльза Бутэна.
– Черта с два, – возразил тот.
– Черта с два, – согласился Кайнен, приглашая его взглянуть на трехмерный дисплей. – В настоящее время образ твоего сознания практически полностью совпадает с тем, что оставил нам Бутэн. Разумеется, определенные отличия остаются, но только в мелочах. Сейчас ты мыслишь и чувствуешь так, как это делал Бутэн.
– Сам я никакой разницы не чувствую, – заметил Джаред.
– Не чувствуешь? – спросил Гарри Уилсон, подходя к ним.
Джаред собрался было ответить, но осекся. Уилсон усмехнулся:
– Ты чувствуешь разницу. Я это вижу. Как и Кайнен. Ты стал агрессивнее, чем прежде. Отвечаешь гораздо резче. Джаред Дирак был более тихим, более покорным. Более невинным, хотя, наверное, это слово не является абсолютно точным. Теперь ты не тихий и не покорный. И уж точно не невинный. Я хорошо помню Чарльза Бутэна. Сейчас ты похож на него гораздо больше, чем на того, кем был раньше Джаред Дирак.
– Но у меня нет никакого желания стать изменником, – возразил Джаред.
– Разумеется, нет, – подтвердил Кайнен. – У вас одно и то же сознание, и у вас даже есть общие воспоминания. Но ты обладаешь собственным опытом, что дает тебе возможность смотреть на жизнь своими глазами. Вы с Бутэном сейчас стали чем-то вроде однояйцевых близнецов. У них тоже одинаковый генотип, но разные жизни. Ваши с Бутэном сознания – братья-близнецы. Однако твой опыт принадлежит только тебе.
– Значит, вы считаете, что я не сверну на дурную дорожку, – заключил Джаред.
Кайнен изобразил рраейский вариант пожатия плечами. Джаред повернулся к Уилсону, и тот повторил то же самое по-человечески.
– Ты утверждаешь, что Чарли толкнула на дурную дорожку смерть дочери, – сказал Уилсон. – В твоем сознании теперь есть воспоминания о девочке и ее гибели, но ни твои поступки, ни то, что мы наблюдаем в твоей голове, не позволяет предположить, что это тебя сломало. Мы собираемся рекомендовать начальству вернуть тебя к активной службе. Прислушаются к нашей рекомендации или нет – это уже другое дело. Необходимо помнить, что ведущим специалистом по этой теме является тот, кто всего год назад собирался уничтожить человечество. Но, наверное, это уже не твоя проблема.
– Нет уж, это моя проблема, – возразил Джаред. – Ибо я намереваюсь отыскать Бутэна. Определенно, я не собираюсь оставаться в стороне. Я хочу найти Бутэна и вернуть его.
– Зачем? – спросил Кайнен.
– Я хочу его понять. Хочу разобраться в том, что может толкнуть человека на такое – стать предателем.
– Ты удивишься, как мало для этого нужно, – заметил Кайнен. – Например, может оказаться достаточно такой мелочи, как сострадания, проявленного врагом.
Он отвернулся. Только тут до Джареда дошло, что рраей имеет в виду самого себя.
– Лейтенант Уилсон, – сказал Кайнен, по-прежнему отвернувшись в сторону, – будь добр, оставь нас с рядовым Дираком наедине.
Уилсон удивленно поднял брови, но, не сказав ни слова, покинул лабораторию. Кайнен повернулся к Дираку:
– Рядовой, я хочу извиниться перед тобой. И предостеречь тебя.
Джаред смущенно улыбнулся:
– Не надо ни за что извиняться, Кайнен.
– Надо, – возразил ученый-рраей. – Именно моя трусость обусловила твое появление на свет. Если бы у меня хватило сил вытерпеть мучения, на которые меня обрекла лейтенант Саган, твой командир, я бы умер, и вы, люди, так и не узнали о готовящейся против вас войне, и о том, что Чарльз Бутэн жив. Если бы я оказался сильнее, тебе не было бы оснований появляться на свет. Тебе не было бы насильно навязано чужое сознание, которое в конечном счете лишило тебя собственного "я". Но я оказался слаб, я хотел любой ценой сохранить жизнь, даже если это означало предать свой народ и остаток дней провести в плену. Как говорят некоторые из ваших колонистов, такова моя карма, которую мне нужно преодолевать самому.
Он помолчал.
– И при этом я совершенно непреднамеренно согрешил против тебя, – продолжал Кайнен. – В каком-то смысле я – твой отец, потому что именно во мне причина того страшного злодеяния, которое было совершено в отношении тебя. Плохо уже то, что люди производят на свет солдат с искусственным мозгом – этим вашим треклятым МозгоДругом. Но родиться только для того, чтобы стать вместилищем чужого сознания, – это просто отвратительно. Было грубейшим образом попрано твое право быть самим собой.
– Все не так уж плохо, – попытался возразить Джаред.
– Нет, все просто ужасно. Мы, рраей, – существа высоких духовных ценностей и строгих моральных принципов. Наши верования определяют суть нашего отношения к окружающему миру. Одной из высших ценностей для нас является священная незыблемость собственного "я" – вера в то, что каждый должен сам определять свой путь. Ну, – усмехнулся Кайнен, – по крайней мере каждый рраей. Подобно большинству рас, нас мало беспокоят проблемы других рас, особенно когда эти расы являются нашими врагами.
– Так или иначе, – продолжал он, – огромную роль играет возможность делать выбор. Независимость. Когда ты впервые попал к нам с Уилсоном, мы дали тебе возможность самому решить, идти ли дальше. Помнишь?
Джаред кивнул.
– Должен признаться, тогда я поступил так не только ради тебя, но и ради себя самого. Поскольку именно из-за меня ты появился на свет, не имея возможности выбирать, мой моральный долг состоял в том, чтобы дать тебе выбор. И когда ты воспользовался этой возможностью, сделал выбор, я почувствовал, что бремя моей вины стало чуть легче. Конечно, полностью я от нее не освободился. Моя карма по-прежнему остается со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91