Ласковое южное солнце заливало светом Карнавальный бульвар, и лучи бликами стекали по резным пальмовым листьям. Стеклянные цилиндры высоких башен перемежались лимонного цвета особняками с крышами в каменных завитушках. Высоко над головой зеленели висячие парки. Их тонкие стеллитовые опоры приняли голубой цвет дня, и поэтому парки казались небесными островами. На горизонте сияла снегами горная гряда Норта Верде. К ней тянулись цепочкой розовые облачка. Карамельные сказочные виды древнейшей столицы Юга окружали Бруно со всех сторон.
И все-таки ночь была поярче этого солнечного дня.
— Почему нарушил инструкцию, визкап? Отвечать! Почему нарушил инструкцию?
Орал на Бруно тот самый дипломат, который сопровождал консула. В полумраке шатра глаза дипломата отсвечивали голубой сталью.
— Под трибунал пойдешь! Что мямлишь? Громче отвечай!
Нависнув над Бруно, он ревел, будто атакующий королевский хорог. Физиономия лошадиная, зубастая. На мощной, словно у хорошего жеребца, грудной клетке трещит дипломатический костюм, готовый разом разойтись по всем швам. Ростом с тигра, то бишь под самый потолок. А уж таких лютых синих глаз Бруно не видал даже у северян.
Допрос велся в вихревом темпе. Не успел визкап опомниться, как из него вытрясли все факты и все мотивы, и то, что он хотел спасти убийц тигра от выдачи хатусконцам, и то, каким образом он это намеревался сделать.
С такой скоростью не меняют маски даже в фанотеатрах — дипломат повернулся к консулу. Куда делся рык, свирепость физиономии? Обращаясь к представителю Севера, дипломат умудрялся чуть ли не ворковать, и это на грубом языке хатусконцев. Консул отвечал лающими короткими фразами, тыча унизанной перстнями рукой в сторону провинившегося визкапа. Согласно кивая головой в такт лаю, жеребец-дипломат умильно улыбался северянину и тут же повернулся к Бруно с рыком:
— Конверт! Живо конверт, визкап!
Получив конверт, дипломат отошел к лампе, чтобы рассмотреть его, и вдруг неожиданно и резко размахнулся и швырнул конверт обратно:
— Не мне. Изволь вручить гозту консулу! Живо!
Когтистая старческая рука хатусконца, похожая на лапу хорога-хищника, вырвала у Бруно улику. Как ни был молодой человек оглушен допросом, он заметил: на бумаге нет и следов помятости. До Бруно дошло почти сразу — дипломат вернул ему другой конверт. Что это было: мелкое шулерство, большая политика — Бруно не успел сообразить и потому ошибся.
Он покосился в сторону дипломата и наткнулся на выразительный взгляд голубых глаз. Они видели его насквозь.
— Забрать его! Под трибунал! — рявкнул «жеребец» в последний раз, и два дюжих межевика поволокли, Бруно на улицу, где безумная карнавальная ночь нежданно оборвалась.
Промаршировали назад тигры. Улетела следственная группа. Сняли оцепление. Черные мундиры межевиков растворились в ночи.
О Бруно забыли.
На брусчатке, отсвечивающей латами мертвого богатыря, визкап остался в одиночестве. А в звездное небо один за одним уходили автоэры Службы и гудели, гудели над его головой…
— Ты что, заснул на ходу? Проснись! Так недолго и на небеса отправиться.
Пожилой мужчина в красной спецодежде уборщика похлопал Бруно по плечу и показал на близкий уже раструб. Гофрированная труба от раструба уходила куда-то вверх.
Гудели не аэры.
Высотой со столетнюю пальму мусороуборочный агрегат, протянув во все стороны тюльпаны своих пылесосов, с гулом полз по проспекту. Радужные семицветные ленточки, обертки от сладостей и гирлянды целиком — весь этот мусор отшумевшего праздника со свистом исчезал в раструбах. Верхушки пальм под натиском пылесосов раскачивались так, словно стадо хорогов терлось о стволы спинами.
— Хорошо вчера гульнул, а?
Настоящий южанин стоял перед визкапом: веселый, неунывающий, несмотря ни на что. Левый его рукав был пуст — явный след одного из многочисленных военных конфликтов с Севером. Загорелое морщинистое лицо уборщика сияло улыбкой.
Кивнув в ответ, Бруно направился дальше.
Всюду — чистота. Никаких следов ночного безумия. Сияют витрины, офисы. Обманная мишура беззаботного южного града исчезла. Сквозь нее строгим сочетанием стекла и стали проступил череп биокомовского расчетливого стеллополиса.
На лицах прохожих карнавальные спектры сменились обычными. Открытых лиц не видно. Именно к этому Бруно дольше всего привыкал в Будущем.
До полицейского управления оставалось пройти два квартала. Бруно проверил свои наручные стэлсы. Состояние счета не изменилось, что еще ничего не значило — счет могла заблокировать Служба. Для проверки своего статуса молодой человек решил что-нибудь купить.
Витрины бульварных магазинов ломились от ненужных товаров. Привыкший жить экономно визкап безрезультатно пытался выискать хоть что-нибудь для себя полезное. В глазах рябило от ярких этикеток, но все больше попадались какие-то «марияхи улучшенные», бог весть что улучшающие.
На всякий случай Бруно вновь посмотрел на стэлсы. Один механизм стэлсов показывал количество денег на счету визкапа, а второй механизм безжалостно отсчитывал время. Деньги — стэлсы, время — стэлсы: именно к этому Бруно так до конца и не привык за два года работы в полиции Йозера Великого.
Все здесь измерялось временем, стэлсами. Сутки — это двадцать стэлсов. Богатство — миллион стэлсов. Человек — существо ростом около двух стэлсов. И далее в таком же духе.
Традиция эта установилась еще в языческие времена, когда верховным божеством в аркейской мифологии являлся змей Стэллос, двадцатиголовый бог Времени, творец мироздания и всего сущего на планете Арар. И в дальнейшей истории все философские системы и мировоззрения Юга базировались на идее Времени, на признании обреченности человека служить ему. Восток — другое дело. Там всегда молились Вечности, считая время пылью под ее звездной поступью.
В борьбе Времени и Вечности и сформировалась цивилизация Арки. Кто выиграл? Победило Время, победил Юг. Время лучше обслуживало беспрерывную борьбу за блага, в этой борьбе мужал Юг, и где мечом, где деньгами он в итоге собрал весь материк в единую Аркейскую Федерацию.
Витрины резко закончились, Бруно остановился. Что он все выбирает, зачем? Ведь ему только и надо, что совершить любую покупку! Бруно выбрал первую попавшуюся коробку и приложил свои стэлсы к магазинным. Знакомо пискнуло, и молодой человек стал обладателем «необыкновенного туротосатского гладыша». Именно так было написано на картоне. Что такое необыкновенный гладыш, наш визкап не знал, осталось для него загадкой и что такое гладыш вообще. Не вскрывая коробку, он опустил ее в утилизатор. Стэлсы работали. Пока он был свободен.
О покупке пришлось пожалеть очень скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79