— Тогда будь поосторожнее с друзьями, которых ты принимаешь, — посоветовал Сэм. — Это очень соблазнительный наряд.
Пэт взяла у него пальто; оно еще хранило холод улицы.
Сэм наклонился и поцеловал ее.
— Выпьешь чего-нибудь? — Не дожидаясь ответа, Пэт повела его в библиотеку и молча указала на бар. Он налил в низкие бокалы бренди и протянул один ей.
— Полагаю, твой вкус не изменился?
Пэт кивнула и села в кресло напротив дивана, намеренно держась от него на расстоянии.
Заглянув домой, Сэм переоделся — теперь на нем был вязаный свитер с сине-серыми ромбиками. Узор подчеркивал синеву его глаз и блеск седины в темных волосах. Он расположился на диване. Пэт, взглянув на него, подумала, что его движения и углубившиеся морщинки вокруг глаз выдают усталость.
— Что там было после моего ухода?
— Примерно то же, что и при тебе. Хотя одно эпохальное событие все же произошло: позвонил президент и пожелал Абигайль счастливого Рождества.
— Позвонил президент?! Сэм, это значит?..
— Держу пари, сейчас он льет воду на обе мельницы. Скорее всего он позвонил и Клер Лоуренс.
— Ты хочешь сказать, что он еще не принял решение?
— По-моему, он все еще запускает пробные шары. Ты видела, как он отличил Абигайль на обеде в Белом доме на прошлой неделе. А на следующий вечер он и первая леди поехали на неофициальный ужин в честь Клер Лоуренс.
— Сэм, а обложка «Миррор» действительно может повредить Абигайль?
Он пожал плечами.
— Трудно сказать. Она немного переусердствовала, пытаясь создать образ южной аристократки в глазах местной братии. С другой стороны, ее подлинная история может вызвать сочувствие. Тут есть другая проблема: эта шумиха с угрозами тебе. Теперь все записные остряки на Капитолийском холме перемывают Абигайль косточки.
Пэт уставилась на нетронутый бренди. Неожиданно во рту у нее пересохло, на языке появился какой-то противный вкус. Когда на прошлой неделе к ней вторглись в дом, Сэм встревожился. Теперь он разделяет беспокойство Абигайль по поводу шумихи. Что ж, в каком-то смысле так даже проще.
— Если программа вызовет какие-нибудь нежелательные последствия для Абигайль Дженнингс, это может стоить ей должности вице-президента?
— Наверное. Ни один президент, а тем более теперешний, с его незапятнанным послужным списком, не захочет ставить под угрозу добрую славу своей администрации.
— Этого я и боялась. — Пэт рассказала ему об Элеонор Браун и Кэтрин Грэни. — Прямо не знаю, что теперь делать, — заключила она. — Может, надо предупредить Лютера, чтобы не затрагивал этих тем в программе? Если да, то ему придется объяснить сенатору причину.
— Абигайль сейчас меньше всего нужны дополнительные осложнения, — решительно заявил Сэм. — Она выглядела по-настоящему усталой, когда гости ушли.
— Когда гости ушли?! — Пэт подняла бровь. — Ты хочешь сказать, покинул ее последним?
— Она меня попросила остаться.
— Понимаю. — Пэт сникла. Ее подозрения подтвердились. — Значит, не следует ничего говорить Лютеру.
— Попробуй действовать по-другому. Если эта девушка...
— Элеонор Браун.
— Да. Если она тебе позвонит, убеди ее подождать, пока я не выясню, нельзя ли в данном случае достигнуть согласованного признания вины по поводу нарушения условий досрочного освобождения. Тогда дело не получит широкой огласки. По крайней мере до тех пор, пока президент не объявит о своем решении.
— А как быть с Кэтрин Грэни?
— Я загляну в архив, поищу сведения об этой катастрофе. Скорее всего ее утверждения необоснованны. Как ты думаешь, могла одна из этих женщин угрожать тебе?
— Элеонор я никогда не видела, а что до Кэтрин Грэни, то я уверена: это не она. И потом, не забывай, голос был мужской.
— Да, верно. Он больше не звонил?
Взгляд Пэт упал на картонку под столом. Она поразмыслила, затем решила отказаться от намерения показать тряпичную куклу Сэму. Теперь ей уже не хотелось, чтобы он беспокоился о ней.
— Нет, не звонил.
— Хорошая новость. — Сэм допил бренди и поставил бокал на стол. — Думаю, мне лучше уйти. Сегодня тяжелый день, и ты, должно быть, совсем вымоталась.
Пэт ждала этой минуты.
— Сэм, сегодня по дороге домой меня преследовали тяжелые мысли. Хочешь, поделюсь с тобой?
— Конечно.
— Так вот, я приехала в Вашингтон, вынашивая три великих замысла. Я собиралась создать шедевр, достойный «Эмми», — передачу о чудесной, благородной женщине; хотела найти объяснение тому, что мой отец сделал со мной и мамой; мечтала разыскать тебя и осуществить воссоединение века. Но все вышло совсем не так, как я ожидала. Абигайль Дженнингс — хороший политик и сильный лидер, но ее трудно назвать чудесным человеком. Меня вовлекли в работу над этой программой потому, что мое изначальное представление об Абигайль устраивало Лютера Пелхэма. Кроме того, моя репутация на телевидении завоюет доверие к передаче, которая, по сути, является заурядным пропагандистским барахлом. А в биографии этой дамы такое изобилие нестыкующихся моментов, что меня это просто пугает.
Далее. Я пробыла здесь достаточно долго, чтобы понять: моя мать вовсе не была святой, как меня приучили верить. И очень возможно, что именно она в ту ночь довела отца до умопомрачения. Это еще не вся правда, но я подобралась к ней достаточно близко...
Теперь о нас с тобой, Сэм. Я должна принести тебе извинения. С моей стороны было непростительной наивностью вообразить, будто я была для тебя чем-то большим, чем просто любовница. Мне следовало уразуметь это уже по тому, что ты ни разу не позвонил мне после смерти Дженис. Что же, видно, я недостаточно сообразительна. Но ты не беспокойся, Сэм, я больше не собираюсь смущать тебя проявлением своей любви, тем более что тебя так привлекает Абигайль Дженнингс...
— У меня ничего нет с Абигайль Дженнингс.
— Нет есть. Ты, возможно, пока об этом и сам не знаешь, но я не ошибаюсь. Эта дама хочет тебя, Сэм. Это видно невооруженным глазом. Да и ты не урезал бы свой отпуск и не помчался бы по ее вызову через всю страну без всякой причины. Не надо щадить мое самолюбие. В самом деле, Сэм, все эти рассуждения об усталости, о том, что ты не в состоянии принимать решения, не очень убедительны. Забудем обо всем.
— Но я говорил тебе правду!..
— Тогда выбрось это из головы. Ты — красивый, сильный, здоровый мужчина, у тебя впереди двадцать или тридцать лет полноценной жизни. — Пэт выдавила улыбку. — Наверное, перспектива стать дедушкой немного шокирует твое эго.
— Ты закончила?
— Да.
— Тогда, если не возражаешь, я откланяюсь, — с пылающим лицом он поднялся с дивана.
Пэт протянула ему руку.
— Не вижу причин, чтобы нам не остаться друзьями. Вашингтон — маленький город. Главным образом по этой причине ты и позвонил мне тогда, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77