Я понял! Это пропавшие летописи!
Дальше перечислялись названия книг, но они ничего не говорили Сонеа. По словам Корена, рукописи были полны «запрещенного знания», но маг не уточнял, какого именно. Потом в записях наступил довольно продолжительный перерыв, затем последовало длинное описание некоего опыта, которое Сонеа так и не поняла до конца, и, наконец, взволнованные слова:
Наконец-то получилось! Как я долго мучился! Но радость смешана со страхом. Я утратил чистоту. Теперь я уже не могу сказать, что никогда не использовал черную магию. Я должен был это предвидеть, но я не думал, что муки совести будут столь тяжкими.
Почему он продолжил опыты? Сонеа не могла этого понять. Похоже, что он просто не мог остановиться, и даже страх перед Разоблачением не пугал его. Но разоблачения не последовало. Вместо этого…
Все, кто знают меня, знают, что я влюблен в камень. Камень — это плоть земли. Словно кожа, он испещрен складками и морщинами, у него есть поры и вены. Он может быть огрубевшим, как лицо пастуха, и нежным, как ладонь ребенка.
Когда я узнал о черной магии, я положил руки на камень, ожидая ощутить внутри огромный запас Силы, но ничего не почувствовал. Я был разочарован. Я так хотел, чтобы камень оказался живым!
И вдруг это произошло. Как целитель, пытающийся вернуть к жизни умирающего, я начал вливать в камень свою Силу. Это было истинное чудо.
Не в силах отвести глаза от выцветших строчек, Сонеа вцепилась в подлокотники кресла. Так вот оно, великое открытие лорда Корена, перевернувшее магическую архитектуру и прославившее его имя на века! Корен обязан своей славой опытам с черной магией!
Закрыв глаза, Сонеа покачала головой. Лорд Ларкин, их преподаватель архитектуры, отдал бы все, чтобы только прочесть этот дневник. Но как страшно было бы ему узнать правду о своем кумире! Тяжело вздохнув, девушка перевернула страницу и продолжила чтение.
Глава 3. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ И НОВЫЕ СОЮЗНИКИ
Поставив в конце письма подпись с замысловатым росчерком, Сири с удовлетворением осмотрел свою работу. Его почерк был аккуратным, даже изящным. Черные чернила хорошо смотрелись на бледно-желтой бумаге высшего качества. Конечно, письмо изобиловало сленгом — Сири выучился читать и писать, но отнюдь не собирался учиться изящной словесности. Да и содержание письма было весьма далеко от придворной переписки — это был приказ убить обманувшего юношу человека. Но такие мелочи Сири не хотелось принимать во внимание. Письмо было написано просто прекрасно, во всяком случае не хуже, чем у специально обученных писцов.
Сири научился грамоте у писца по имени Серин. Юноша с улыбкой вспомнил, как он попросил Фарена — Вора, прятавшего Сонеа от Гильдии, на время «одолжить» ему Серина. Фарен наверняка отказался бы, если бы просьба Сири не давала ему возможность немного восстановить свой авторитет после неудачи с Сонеа. После того как Фарен выдал девушку Гильдии, его положение среди Воров серьезно пошатнулось. А способность Вора проворачивать свои делишки напрямую зависела от числа людей, готовых на него работать. Конечно, кое-кто работал и за деньги, но большинство предпочитало «оказывать услуги» в обмен на «помощь» в будущем. Такие «услуги» были второй валютой воровского мира.
Укрывая Сонеа, Фарен задолжал много услуг, но ему не составило бы труда расплатиться. Проблема была в другом: Воры знали, что он согласился спрятать Сонеа в обмен на ее магическую помощь. Главари воровских группировок, обеспокоенные предупреждениями Гильдии об опасности неконтролируемых магов, «попросили» Фарена выдать Сонеа Гильдии. Отказаться он не мог, но факт оставался фактом: Фарен не сдержал данного девушке слова. Воровские законы были суровы. От полного краха его спасло лишь то, что Сонеа так ни разу и не использовала магию ему на пользу, а значит, тоже не выполнила свои обязательства. Помогло ему и то, что Сири, друг Сонеа, был по-прежнему готов иметь дело с Фареном, ее «предателем».
Писец Серин тоже остался верным Фарену, и во время уроков чтения и письма не выдал Сири никаких секретов своего хозяина. Сири выучился грамоте быстро, удивившись сам и удивив Серина и Фарена. Юноша отчасти объяснял это тем, что присутствовал на занятиях Сонеа.
Достав из письменного ящика сухую тростинку, Сири свернул письмо и вложил его внутрь. Запечатав тростинку воском, он достал йерим — металлическую палочку с заостренным концом — и нацарапал на печати свое имя.
Положив письмо на стол и повертев йерим в пальцах, Сири сделал резкое, почти неуловимое движение. Йерим задрожал, вонзившись в стену напротив. Юноша удовлетворенно вздохнул — он специально заказывал себе особые йеримы, чтобы можно было метать их, как дротики. Он потянулся было за вторым, но тут раздался стук в дверь.
Поднявшись, Сири подошел к стене, выдернул йерим и вернулся на свое место. Лишь после этого громко сказал:
— Заходи!
Вошел Гол. Помимо привычной почтительности на его лице читалось еще какое-то странное выражение — не то тревога, не то возбуждение.
— Сирини, тебя хочет видеть какая-то женщина.
Сири улыбнулся. Похоже, это необычная женщина, раз Гол назвал его полным именем.
— Имя свое она назвала?
— Савара.
«Какое странное имя, — подумал Сири. — Не киралийское. Может, лонмарское? Впрочем, наверняка ненастоящее».
— Род занятий?
— Она отказалась это сообщить.
«Тогда, может, и правда Савара. Если она придумала имя, могла бы соврать и про занятие».
— Что ей нужно?
— Она говорит, что может помочь тебе, но не говорит чем.
«Она считает, что мне нужна помощь. Ну-ну».
— Зови.
Кивнув, Гол вышел. Сири закрыл ящик стола и откинулся на стуле, приняв нарочито расслабленную позу. Через несколько минут открылась дверь. Сири не смог скрыть изумления. Впрочем, вошедшая женщина тоже смотрела на него в недоумении.
Он никогда не видел такого лица. Широкий лоб и высокие скулы — а подбородок совсем маленький, острый. Густые черные волосы тяжело ниспадали на плечи.
Но больше всего поражали глаза: большие, слегка раскосые, карие с теплым искрами. Такими же теплыми и золотистыми, как и ее кожа. Странные, изумительные глаза… наблюдающие за ним с легкой насмешкой.
Сири привык, что, увидев его впервые, посетители в замешательстве разглядывают его маленькую, чуть ли не подростковую фигурку. Его имя тоже не располагало к серьезному отношению: сирини, эти маленькие грызуны, кишмя кишели в трущобах. Однако посетители быстро вспоминали, кто он такой, и прикусывали губу, удерживаясь от улыбки.
— Сирини, — произнесла женщина слегка нараспев. — Так это ты — Сирини? — Она говорила глубоким звучным голосом, но Сири никак не мог понять, что это за акцент. Не лонмарский, это точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112