Разве вы не знали? — усмехнулся Оузен. — Один маг предложил возложить ответственность на одного из королевских советников.
— Интересная мысль, — усмехнулся Балкан, многозначительно поднимая глаза на верхний ряд кресел. — Пусть Король сам разбирается с последствиями своего решения.
Лорд Миркан встревоженно нахмурился.
— Вы и глазом не успеете моргнуть, как он найдет себе нового советника, — отрезала Винара. — Давайте не будем терять время.
Лорлен повернулся к залу.
— Гильдия выдвинула следующих кандидатов на роль… черного мага: лорда Саррина, лорда Балкана, леди Винару и Распорядителя Лорлена.
«Они не могут выбрать меня!» — отчаянно подумал он.
— Пожалуйста, приготовьтесь к голосованию. Кандидаты не голосуют.
Сотни шаров всплыли к потолку. Сердце Лорлена бешено колотилось. Он вспомнил замечание Оузена. «Вы очень популярны…» Мысль о потере должности Распорядителя и необходимости изучения черной магии леденила ему душу. Даже Аккарин признавался, что черная магия неразрывно связана со злом.
— Те, кто голосуют за лорда Саррина, пусть предъявят пурпурный шар, — приказал он. — За лорда Балкана — красный. За леди Винару — зеленый. — Он помедлил. — За меня — синий.
Еще прежде чем Лорлен закончил, шары начали менять цвет — маги догадались, что Распорядитель предложит цвета мантий кандидатов. Понемногу все шары окрасились в яркие цвета.
«Пурпурного и синего почти поровну», — с замиранием сердца подумал Лорлен, начиная считать…
— Саррин, — сказал Балкан.
— Да, — подтвердила Винара. — Лорлен на втором месте. Лорлен перевел дух и взглянул на Саррина. Старый маг выглядел больным и разбитым.
— Нашим защитником будет лорд Саррин, — объявил Лорлен. — Он сложит полномочия Главы Алхимиков и немедленно приступит к изучению черной магии. Я объявляю собрание закрытым.
— Проснись, маленькая Сонеа.
Вздрогнув, Сонеа поняла, что сидит в седле. Ее лошадь стояла на обочине дороги. В стороне виднелся хутор. Аккарина не было видно.
— Он поехал раздобыть нам еды, — объяснил Дорриен. Кивнув, Сонеа зевнула и потерла лицо ладонями. Она заметила, что Дорриен как-то странно смотрит на нее.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
— Жалею, что не похитил тебя, пока у меня была такая возможность, — криво улыбнулся он.
— Гильдия не позволила бы тебе. Я сама тоже не согласилась бы, — проговорила Сонеа. Слова Дорриена задели ее, пробудив в то же время знакомое чувство вины.
— Нет?
— Нет. — Сонеа избегала его взгляда. — Ротан потратил немало усилий, убеждая меня остаться в Гильдии, но приняв это решение, я уже не могла пойти на попятный.
— Скажи, ты… по крайней мере, такое предложение показалось бы тебе тогда заманчивым?
Вспомнив их поход к источнику и поцелуй, Сонеа улыбнулась.
— Конечно. Но мы так мало знали друг друга, Дорриен. Несколько недель — недостаточно, чтобы быть уверенным.
Послышался конский топот. С короткой бородкой и в простой одежде, Аккарин был совершенно неузнаваем, но для простолюдина уж слишком уверенно держался в седле. Сонеа мысленно отметила, что должна сказать ему об этом.
— А теперь ты уверена? — тихо спросил Дорриен.
— Да.
Глубоко вздохнув, Дорриен кивнул.
— Хотя убедить в этом его было не так-то просто, — прибавила она.
Дорриен поперхнулся. Мысленно обругав себя за столь бездумное замечание, Сонеа повернулась к нему и страшно удивилась, когда Дорриен расхохотался.
— Бедный Аккарин! — сказал он, вытирая глаза. — Ну и грозная жена из тебя получится!
Покраснев до ушей, Сонеа тщетно искала не менее язвительный ответ, но тут подъехал Аккарин, и она сдалась.
Раздавая хлеб, Аккарин пристально посмотрел на Сонеа. Она почувствовала, что снова краснеет. Подняв брови, Аккарин вопросительно уставился на Дорриена, но тот, лукаво улыбнувшись, пришпорил лошадь.
Путники ехали медленно и ели на ходу. Через час они прибыли в небольшую деревушку. Сонеа и Аккарин спешились, а Дорриен отправился за свежими лошадьми.
— Так о чем вы говорили с Дорриеном? — спросил Аккарин.
— Когда?
— Около хутора, пока я покупал еду.
— Ах, тогда. Так, ни о чем.
— Ни о чем, — кивнул Аккарин. — Очень увлекательная тема для разговора, судя по твоему румянцу.
— Я пыталась намекнуть, что это вас не касается!
— Хорошо, хорошо. Как скажешь.
Аккарин понимающе улыбался. Сонеа охватило раздражение. Неужели он так легко читает ее мысли? Впрочем, она ведь теперь тоже видит, что скрывается за его напускным безразличием.
Аккарин зевнул и закрыл глаза.
«Когда же мы спали последний раз? — подумала Сонеа. — После перевала. До того мы неделю спали лишь урывками. А первую половину пути Аккарин вообще не сомкнул глаз».
— Вас больше не мучают кошмары, — неожиданно сказала она.
Нахмурившись, Аккарин кивнул.
— А что вам снилось?
Взгляд Аккарина тут же заставил Сонеа пожалеть о заданном вопросе.
— Извините. Я не должна была спрашивать.
Аккарин глубоко вздохнул:
— Нет, я должен тебе рассказать. Мне снились времена, когда я был рабом, и… одна женщина. Рабыня Даковы.
— Та, которая помогла вам тогда, вначале?
— Да, — тихо сказал он. — Я любил ее.
Сонеа моргнула. Аккарин и рабыня? Он любил ее? Он любил другую?! Охватившая ее ревность тут же сменилась раскаянием. Она что, ревнует к женщине, которая умерла много лет назад?
— Дакова знал это, — продолжал Аккарин. — Мы не осмеливались прикоснуться друг к другу. Он бы убил нас. Он получал огромное удовольствие, заставляя нас мучиться. Она была… его постельной рабыней.
Сонеа вздрогнула, представив себе ужас такого существования. Все время видеть друг друга, но не сметь прикоснуться. Смотреть, как другого подвергают мукам. Сколько же перенес Аккарин!
— Каждую ночь мне снилась ее смерть, — стиснув зубы, проговорил Аккарин. — Во сне я умолял ее бежать. Я клялся, что задержу Дакову, что она успеет уйти. Но она всегда отказывалась. Она всегда шла к нему.
Сонеа мягко коснулась ладони Аккарина. Их пальцы сплелись.
— Она объяснила мне, что рабы почитали за честь служить магу. Она говорила, что чувство чести помогает рабам выносить их невозможное существование. Я могу это как-то понять, но добровольно идти на смерть!..
Сонеа вспомнилось, как Такан называл Аккарина «хозяин» и как он с поклоном протягивал ему изогнутый нож, словно предлагал нечто большее, чем просто лезвие.
— Такан так и не перестал чувствовать себя рабом? — тихо спросила она.
— Рабство — прочная привычка, — ответил Аккарин, — но Такан многое понял и многое преодолел. — Он усмехнулся. — Думаю, в последнее время он следовал ритуалам, просто чтобы подразнить меня. Я знаю, что он никогда бы не вернулся к прошлой жизни добровольно.
— И все же он остался у вас в услужении и не хотел учиться магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Интересная мысль, — усмехнулся Балкан, многозначительно поднимая глаза на верхний ряд кресел. — Пусть Король сам разбирается с последствиями своего решения.
Лорд Миркан встревоженно нахмурился.
— Вы и глазом не успеете моргнуть, как он найдет себе нового советника, — отрезала Винара. — Давайте не будем терять время.
Лорлен повернулся к залу.
— Гильдия выдвинула следующих кандидатов на роль… черного мага: лорда Саррина, лорда Балкана, леди Винару и Распорядителя Лорлена.
«Они не могут выбрать меня!» — отчаянно подумал он.
— Пожалуйста, приготовьтесь к голосованию. Кандидаты не голосуют.
Сотни шаров всплыли к потолку. Сердце Лорлена бешено колотилось. Он вспомнил замечание Оузена. «Вы очень популярны…» Мысль о потере должности Распорядителя и необходимости изучения черной магии леденила ему душу. Даже Аккарин признавался, что черная магия неразрывно связана со злом.
— Те, кто голосуют за лорда Саррина, пусть предъявят пурпурный шар, — приказал он. — За лорда Балкана — красный. За леди Винару — зеленый. — Он помедлил. — За меня — синий.
Еще прежде чем Лорлен закончил, шары начали менять цвет — маги догадались, что Распорядитель предложит цвета мантий кандидатов. Понемногу все шары окрасились в яркие цвета.
«Пурпурного и синего почти поровну», — с замиранием сердца подумал Лорлен, начиная считать…
— Саррин, — сказал Балкан.
— Да, — подтвердила Винара. — Лорлен на втором месте. Лорлен перевел дух и взглянул на Саррина. Старый маг выглядел больным и разбитым.
— Нашим защитником будет лорд Саррин, — объявил Лорлен. — Он сложит полномочия Главы Алхимиков и немедленно приступит к изучению черной магии. Я объявляю собрание закрытым.
— Проснись, маленькая Сонеа.
Вздрогнув, Сонеа поняла, что сидит в седле. Ее лошадь стояла на обочине дороги. В стороне виднелся хутор. Аккарина не было видно.
— Он поехал раздобыть нам еды, — объяснил Дорриен. Кивнув, Сонеа зевнула и потерла лицо ладонями. Она заметила, что Дорриен как-то странно смотрит на нее.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
— Жалею, что не похитил тебя, пока у меня была такая возможность, — криво улыбнулся он.
— Гильдия не позволила бы тебе. Я сама тоже не согласилась бы, — проговорила Сонеа. Слова Дорриена задели ее, пробудив в то же время знакомое чувство вины.
— Нет?
— Нет. — Сонеа избегала его взгляда. — Ротан потратил немало усилий, убеждая меня остаться в Гильдии, но приняв это решение, я уже не могла пойти на попятный.
— Скажи, ты… по крайней мере, такое предложение показалось бы тебе тогда заманчивым?
Вспомнив их поход к источнику и поцелуй, Сонеа улыбнулась.
— Конечно. Но мы так мало знали друг друга, Дорриен. Несколько недель — недостаточно, чтобы быть уверенным.
Послышался конский топот. С короткой бородкой и в простой одежде, Аккарин был совершенно неузнаваем, но для простолюдина уж слишком уверенно держался в седле. Сонеа мысленно отметила, что должна сказать ему об этом.
— А теперь ты уверена? — тихо спросил Дорриен.
— Да.
Глубоко вздохнув, Дорриен кивнул.
— Хотя убедить в этом его было не так-то просто, — прибавила она.
Дорриен поперхнулся. Мысленно обругав себя за столь бездумное замечание, Сонеа повернулась к нему и страшно удивилась, когда Дорриен расхохотался.
— Бедный Аккарин! — сказал он, вытирая глаза. — Ну и грозная жена из тебя получится!
Покраснев до ушей, Сонеа тщетно искала не менее язвительный ответ, но тут подъехал Аккарин, и она сдалась.
Раздавая хлеб, Аккарин пристально посмотрел на Сонеа. Она почувствовала, что снова краснеет. Подняв брови, Аккарин вопросительно уставился на Дорриена, но тот, лукаво улыбнувшись, пришпорил лошадь.
Путники ехали медленно и ели на ходу. Через час они прибыли в небольшую деревушку. Сонеа и Аккарин спешились, а Дорриен отправился за свежими лошадьми.
— Так о чем вы говорили с Дорриеном? — спросил Аккарин.
— Когда?
— Около хутора, пока я покупал еду.
— Ах, тогда. Так, ни о чем.
— Ни о чем, — кивнул Аккарин. — Очень увлекательная тема для разговора, судя по твоему румянцу.
— Я пыталась намекнуть, что это вас не касается!
— Хорошо, хорошо. Как скажешь.
Аккарин понимающе улыбался. Сонеа охватило раздражение. Неужели он так легко читает ее мысли? Впрочем, она ведь теперь тоже видит, что скрывается за его напускным безразличием.
Аккарин зевнул и закрыл глаза.
«Когда же мы спали последний раз? — подумала Сонеа. — После перевала. До того мы неделю спали лишь урывками. А первую половину пути Аккарин вообще не сомкнул глаз».
— Вас больше не мучают кошмары, — неожиданно сказала она.
Нахмурившись, Аккарин кивнул.
— А что вам снилось?
Взгляд Аккарина тут же заставил Сонеа пожалеть о заданном вопросе.
— Извините. Я не должна была спрашивать.
Аккарин глубоко вздохнул:
— Нет, я должен тебе рассказать. Мне снились времена, когда я был рабом, и… одна женщина. Рабыня Даковы.
— Та, которая помогла вам тогда, вначале?
— Да, — тихо сказал он. — Я любил ее.
Сонеа моргнула. Аккарин и рабыня? Он любил ее? Он любил другую?! Охватившая ее ревность тут же сменилась раскаянием. Она что, ревнует к женщине, которая умерла много лет назад?
— Дакова знал это, — продолжал Аккарин. — Мы не осмеливались прикоснуться друг к другу. Он бы убил нас. Он получал огромное удовольствие, заставляя нас мучиться. Она была… его постельной рабыней.
Сонеа вздрогнула, представив себе ужас такого существования. Все время видеть друг друга, но не сметь прикоснуться. Смотреть, как другого подвергают мукам. Сколько же перенес Аккарин!
— Каждую ночь мне снилась ее смерть, — стиснув зубы, проговорил Аккарин. — Во сне я умолял ее бежать. Я клялся, что задержу Дакову, что она успеет уйти. Но она всегда отказывалась. Она всегда шла к нему.
Сонеа мягко коснулась ладони Аккарина. Их пальцы сплелись.
— Она объяснила мне, что рабы почитали за честь служить магу. Она говорила, что чувство чести помогает рабам выносить их невозможное существование. Я могу это как-то понять, но добровольно идти на смерть!..
Сонеа вспомнилось, как Такан называл Аккарина «хозяин» и как он с поклоном протягивал ему изогнутый нож, словно предлагал нечто большее, чем просто лезвие.
— Такан так и не перестал чувствовать себя рабом? — тихо спросила она.
— Рабство — прочная привычка, — ответил Аккарин, — но Такан многое понял и многое преодолел. — Он усмехнулся. — Думаю, в последнее время он следовал ритуалам, просто чтобы подразнить меня. Я знаю, что он никогда бы не вернулся к прошлой жизни добровольно.
— И все же он остался у вас в услужении и не хотел учиться магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112