Во время обеда Ясенка наклонилась к юноше.
— Покажи мне ту девушку, — велела она. — Покажи ее мне.
— Девушку? Какую еще девушку?
Ясенка улыбнулась, но глаза ее были серьезны.
— Конечно, тут замешана девушка, — сказала она. — Так всегда было. Покажи ее.
— А, ты об Анамаре, — сказал Рохан. — Вон она, там.
— Так низко сидит? — подняла брови Ясенка.
— Она не любит многолюдных собраний. По крайней мере, она так говорит. Поэтому прячется в толпе.
— Однако тебе она очень нравится.
— Да, признаюсь. Если она согласится, я буду носить на турнире знак ее благосклонности.
Ясенка пожала плечами:
— А не согласится, возьмешь мой. — Затем она перешла к другой теме, но Рохан заметил, что Ясенка не сводила взгляда с Анамары, даже когда колдунья принялась развлекать гостей.
Когда наконец съехались все знатные люди Рендела, за столами установился другой порядок. На высоком кресле во главе пиршественного зала восседал молодой король Перес, а по обе стороны от него сидели две вдовствующие королевы — его мать и бабка. Молодые дворяне теперь оказались за нижним столом, что вполне удовлетворяло Рохана, но вызывало недовольство у многих других, вроде Винода, который привык наслаждаться вниманием королевы. Вечернее торжество было пышным, как и задумывалось, стены зала и стол были искусно украшены.
По настоянию Ранноры Ясенка за ужином села рядом с ней, а Горин, конечно же, рядом с Ясенкой. Может, из-за Горина Иса была особенно сердечна с Ясенкой, и, к облегчению Рохана, холодность королевы не подпортила вечер.
Рохан не нашел предлога раскрыть планы колдуньи ни тем вечером, ни в последующие дни. К тому же не было никакого знака о том, что время пришло, как обещала Зазар. Его доверие к знахарке изрядно пошатнулось. Разочарование постигало Рохана каждый раз, как он пытался переговорить с Горином и Ясенкой, поскольку они всего лишь убеждали его не терять веру в Зазар и ее силу.
Горин выкинул такое, что взбудоражил немало умов; утром он присоединился к королевскому призыву и пробежал вместе с молодежью в полном вооружении от Ренделшама до Крагдена, чем подал пример тем представителям высшей знати, которые воображали себя воинами. Потом он тренировался вместе с молодыми, испытывая их отвагу и умение. Многие из последовавших примеру Горина, как вскоре заметил Рохан, задыхались и багровели с натуги, хватались за кувшины с водой, в то время как Горину все воинские труды были вроде бы нипочем. Рохан гордился человеком, который стал мужем его приемной матери и взял на себя роль его приемного отца.
— Ты сильно продвинулся, — сказал Горин Рохану в конце одного из учебных боев. — Я мог бы еще кое-чем позаниматься с тобой. Ты никогда не пробовал работать одновременно мечом и кинжалом?
— Мой отец умел. Но, смею сказать, он был намного лучшим бойцом, чем я.
— Это его меч? Меч Ринбелла?
— Да, сударь, — ответил Рохан, протягивая Горину обоюдоострый меч с тщательно покрытыми свинцом лезвиями.
— Отличная работа, — похвалил Горин, возвращая меч Рохану. — Никогда не должно лечь на него ни позора, ни бесчестия.
— Да, среди Морских Бродяг есть такая легенда. Меч Ринбелла будет сражаться только за того, кого сам изберет своим хозяином. И если хозяин обесчестит себя, меч выпадет из его руки и не станет его защищать. Но это всего лишь легенда. О древнем оружии много сказок ходит.
Горин улыбнулся.
— Конечно. Ну, защищайся.
При помощи Горина Рохан за несколько дней узнал куда больше о тонкостях боя на мечах, чем во время традиционного заучивания движений, на которых настаивали учителя вроде сержанта Дуйга. Многие дворяне, не желая уступать северянину-изгнаннику, присоединились к упражнениям. Даже глава Совета, лорд Ройанс, пожелал помериться силами с графом Горином. Пробудив в себе дух ястреба, бывшего знаком его рода, Ройанс вполне достойно держался против более молодого соперника, уступая ему в выносливости, но не в умении.
— Мы должны продолжать эту практику, — сказал он Горину. — Мы должны биться, пока хватит сил, и не полагаться только на юных, ибо грядут суровые времена. — Он улыбнулся, показывая на свой пояс. — Я затянул его еще на одну дырку и, думаю, через денек-другой затяну на следующую. Как и многие старики, я растолстел и обленился.
— Только не вы, сударь мой, — ответил Горин. — Вы — пример для всех нас, и угнаться за вами трудно.
— Сдается, надо устроить еще одно состязание — для старших дворян. Я сам предоставлю приз!
— Желаю вам его и выиграть, — сказал Горин, отсалютовав старику.
Рассмеявшись, лорд Роайнс пошел прочь совершенно юной, уверенной походкой.
— Вы подаете хороший пример, — заметил Рохан. — Надо же — вытащить этих бездельников из мягких бархатных кресел и загнать на учебный плац, чтобы делом занимались, а не старинные свары лелеяли. Между теми, кто еще вчера был готов друг другу глотку перервать, даже какое-то подобие перемирия возникло. Я ничего похожего сделать не смог бы. — Он машинально прикоснулся к амулету, подаренному Зазар.
— Будь уверен — колдунья скоро нашла бы способ повернуть это перемирие к своей пользе и разжечь еще более кровавые раздоры. — Горин смахнул пот со лба. — В каких состязаниях ты участвуешь?
— Только в самом зрелищном — в конном поединке. Там много таких, кто куда лучше меня, но это не имеет значения. Если Айронфут не поможет, я вылечу из состязания очень быстро. Но тогда у меня будет куда больше времени понаблюдать, где возникают ссоры, и, надеюсь, уладить их.
Сержант Дуйг созывал молодых предводителей королевского призыва. Горин хлопнул Рохана по плечу и подтолкнул его:
— Он даст вам окончательные наставления на утро и скажет, каким порядком вы идете по списку. Не падай духом — встретимся вечером в Большом Зале.
19
Тем же вечером Рохан пошел искать Анамару. Хотя он знал, что девушка любит покой и одиночество, он решил потревожить ее. Рохан нашел ее на обычном месте за нижним столом, причем сидела Анамара даже дальше от главного стола, чем полагалось дамам из свиты королевы-вдовы. Поверх платья девушка набросила плащ, а капюшон надвинула так, чтобы никто не видел ее лица.
— Мне не хватает вашего общества, леди, — сказал Рохан. Ему показалось, что Анамара побледнела при этих словах. — Вам запретили говорить со мной? — спросил он с прямотой, на которую прежде не осмелился бы. Но он взял своим девизом риск и потому говорил, ничего не скрывая.
— Нет, не совсем так, — ответила Анамара.
— Хорошо. Тогда я осмелюсь просить у вас знака благосклонности, чтобы надеть его завтра на турнир.
— Я… я о таком и не думала. Может, вот это подойдет? — Откуда-то из-под плаща она достала комочек слегка помятого голубого шелка — розу, которую он подарил ей в саду тем самым морозным утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79