Моя судьба в том, чтобы быть игрушкой у избалованного, испорченного ребенка! Ах, Хрумхрымс! — выругался он.
Мальчик услышал какой-то шорох и умолк: здесь опасно разговаривать даже с самим собой!
В следующую секунду Мэг с шумом ворвалась в капсулу. Через руку у нее был переброшен сложенный в несколько слоев лист коричневой бумаги.
— Мне велено готовиться, — взволнованно объявила она.
Разложив бумагу на полу, она принялась рисовать.
Прутик, широко раскрыв глаза от изумления, наблюдал за ней.
— Прутик, душенька, — улыбнулась девочка. — Скоро мне сделают татуировку на спине вот по этому рисунку.
Прутик с еще большим интересом стал разглядывать картинку. На ней была изображена массивная, мускулистая женщина-злыднетрог. Она стояла, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Лицо ее имело весьма свирепое выражение.
— Мы все такие, — с гордостью объяснила девочка.
Прутик сложил губы в улыбке. Он указал на картинку, затем на Мэг и потом снова на картину.
— Да, это я, — кивнула она. — Вернее, скоро стану такой.
Прутик указал на себя и склонил голову набок.
— Ах, Прутик, — нежно прошептала она, — я всегда буду любить тебя.
Мальчик, успокоившись, снова сел. В этот момент за дверью раздался тяжелый топот. Чувствуя, что его спокойному существованию приходит конец, мальчик стал машинально жевать кончик своего шейного платка. Это была маманя.
— Мэг! — прогрохотала она. — МЭГ! Девочка подняла глаза.
— Я здесь, — отозвалась она, и тут же весь дверной проем заполнила необъятная фигура женщины-трога.
— Идем со мной! — приказала она. — Немедленно!
— Уже пора? — взволнованно спросила Мэг.
— Пора, — сердито ответила маманя.
Мэг вскочила на кровать.
— Ты слышал, Прутик? Нам пора! Пошли.
— Туда, куда мы идем, с животными нельзя, — предупредила ее маманя.
— Мам, ну пож-а-а-а-а-луйста, — заканючила девочка.
— Я же тебе сказала — нельзя. Потом поиграешь.
— А я все равно его возьму, — упрямо твердила непослушная девочка.
Прутик перевел взгляд с одной на другую: мать хмурилась, а дочь улыбалась.
— Ты хочешь пойти со мной? — спросила его Мэг. Прутик тихо улыбнулся в ответ. Он был рад отправиться куда угодно, лишь бы не сидеть на цепи.
— Вот видишь, — с торжеством воскликнула Мэг. — Я же тебе говорила!
Маманя недовольно фыркнула.
— Ты считаешь это животное разумным существом.
— Мам, ну пож-а-а-а-а-луйста, — снова заныла девочка.
— Ну ладно, уж если ты без него не можешь, — понуро согласилась маманя, поднимая с полу разрисованную бумагу. — Но, по крайней мере, не спускай его с поводка. — И, обернувшись к Прутику, продолжала: — Смотри у меня! Не испорти праздник моей деточке! Только попробуй что-нибудь натворить! Хоть что-нибудь! И ты у меня живо получишь!
Снаружи уже витало ощущение приближающихся торжеств.
Все тропинки, ведущие к озеру, были забиты женщинами-трогами, идущими в том же направлении, что и они. Прутик знал некоторых из них: они были соседями. Но там было немало и незнакомых ему трогов.
— Смотри, куда они идут, — радостно сказала ему Мэг.
На другом конце озера была площадка, окруженная высоким забором. Понурые, худые как щепки мужчины группками топтались у входа. Они раболепно поклонились мамане и хором захныкали, когда она напролом двинулась ко входу.
— Рядом! — скомандовала Прутику девочка, рванув поводок.
Они втроем вошли на огороженную территорию. Как только они появились, их встретил восторженный рев толпы. Опустив голову, Мэг застенчиво улыбнулась.
Прутик увидел пейзаж, показавшийся ему совершенно нереальным. Высоко над головой висели корни гигантского дерева, разветвляющиеся на множество более мелких. Образовывая огромный купол, они спускались до самой земли. Под этим сводом рука об руку стояли злыднетроги, и их татуированные с головы до ног тела омывал излучаемый корнями кроваво-красный свет.
Маманя взяла Мэг за руку.
— Пошли! — приказала она.
— Эй! — окликнул их один из стражников. — Во Внутреннее Святилище с животными вход запрещен.
Маманя заметила, что ее дочка все еще тащит Прутика на поводке.
— Ясное дело, запрещен! — подтвердила она, отбирая у дочери поводок и привязывая Прутика к одному из корней. — Потом его заберешь, — сказала она, издав горловой смешок.
На сей раз Мэг даже не попыталась перечить ей. Как в трансе, она вошла в круг взявшихся за руки трогов и двинулась дальше, под купол из корней. На Прутика она даже не оглянулась.
Сквозь просветы между корней мальчик смотрел на происходящее. В самом центре он увидел главный поильный корень. Он был толстым и узловатым, и светился ярче других. Мэг — крошка Мэг — стояла, повернувшись к нему спиной и закрыв глаза. Внезапно злыднетроги завели песню:
Слава тебе, наш Дуб-Кровосос!
Ты злыднетрогам счастье принес!
Они повторяли эти строки без конца, все громче и громче, пещера сотрясалась от оглушительного грохота голосов. Прутик заткнул уши руками. Мэг, стоявшая рядом с поильным корнем, вдруг начала корчиться и извиваться.
И вдруг ужасная какофония прекратилась, в воздухе повисла тревожная тишина. Мэг повернулась лицом к корню. Воздев руки, она глядела вверх.
— Напои меня своей кровью! — крикнула она. Не успел стихнуть ее призывный вопль, как под куполом произошла перемена. У злыднетрогов перехватило дыхание, а Прутик в испуге вскочил, увидев, как корневище, к которому его привязали, меняет цвет. Он огляделся. Вся густая сеть корней теперь светилась темно-красным, малиновым, кровавым светом!
— Ну вот! — торжествующе воскликнула маманя. — Пробил твой час, доченька!
Откуда-то из складок своего бумажного платья женщина-трог вытащила небольшую вещицу. Прутик, прищурившись, разглядел, что это такое. Предмет был похож на кран от бочки. Маманя приставила его к пульсирующему багровому центральному корню и вогнала его кулаком в древесину. Затем, улыбаясь дочери, она жестом указала ей на пол.
Мэг встала на колени перед краником, задрала голову и широко разинула рот. Маманя повернула ручку, и из крана хлынула мощная струя пенящейся кровавой жидкости. Она падала на голову Мэг, омывала ее спину, стекала по рукам и ногам. Прутик в ужасе наблюдал, как в пурпурном свете вздымаются плечи Мэг.
«Она это пьет!» — содрогнулся мальчик.
Мэг пила, пила и пила и не могла остановиться. Она уже выпила столько, что должна была лопнуть. Наконец, она, похоже, утолила свою жажду и, глубоко вздохнув, свесила голову на плечо. Маманя повернула ручку: кровь перестала хлестать из крана. Мэг с трудом поднялась на нетвердых ногах. Худенькая бледнокожая девочка на глазах начала разбухать.
Она пухла и пухла, превращаясь в тяжеловесную тушу. Ее платье из тонкой бумаги с треском разорвалось, и обрывки упали на землю, а она все росла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45