Проскучав несколько часов между седьмой и восьмой главами третьей книги пятого тома, мы с Рувинским вернулись в операторскую.
– Всегда не любил семейные романы, – сказал Моше, – а теперь я их просто ненавижу.
– Ты не понимаешь, – вздохнул я. – У людей в жизни полно стрессов – то забастовки, то теракты, то катастрофы, вот им и хочется хотя бы в романах читать о нудной и тривиальной старости, отягощенной маразмом…
Рувинский пожал плечами, и мы ринулись в альтернативный мир Якова Вайнштейна, поскольку это был наш последний шанс. Мы понимали, насколько этот шанс близок к нулю.
Нам повезло.
Бизнесмен Вайнштейн играл на бирже. В нашем мире он купил в прошлом месяце акции компании «Бруталь» и крупно проиграл. Поскольку, покупая акции, он раздумывал, выбирая между «Бруталем» и «Кинако», Вайнштейн, естественно, полагал, что в альтернативном мире он приобрел именно «Кинако» и должен был существенно обогатиться, ибо фирма эта неожиданно для всех пошла в гору.
Да – в нашем мире. А там, куда попали мы с Рувинским, следуя за мнемозаписью Вайнштейна, прогорели обе компании. И знаете почему? Министр иностранных дел Шуваль через подставных лиц продал все свои запасы «Кинако». В том мире бедняга Вайнштейн стал банкротом, ему оставалось только пустить себе пулю в лоб. Нет, он бы этого, конечно, никогда не сделал, среди израильских бизнесменов самоубийства как-то не приняты, израильский бизнесмен, потеряв все, предпочитает пойти и набить морду конкуренту.
Мы с Рувинским шли за Вайнштейном по пятам и видели, как бизнесмен, выйдя из здания биржи, где он оставил все свои сбережения, отправился в частное сыскное агентство и заказал найти того варвара, вандала и негодяя, который через подставных лиц выбросил на рынок столько акций «Кинако» с очевидной и единственной целью свести его, Вайнштейна, в могилу.
Мы переглянулись с Моше и прокрутили альтернативу в ускоренном режиме до того момента, когда детектив Глузман позвонил заказчику по видеоканалу, защищенному от прослушивания, и сообщил, что разорителем оказался никто иной, как министр иностранных дел господин Шуваль.
– Убью негодяя! – вскричал Вайнштейн и принялся ходить по салону, вынашивая планы мести.
– Вот оно, – прошептал мне Рувинский и был прав. Сейчас в мыслях Вайнштейна рождались самые изощренные способы преступления, и одним из таких способов вполне могла оказаться идея убийства с помощью электрического тока. Каждая минута размышлений Вайнштейна рождала альтернативы, смертельные для Шуваля, одна из них могла совпасть с нашей и…
Рувинский поднял камень и бросил в окно салона. Я понял директора – он хотел любым способом прервать ход мыслей взбешенного бизнесмена. Нет мыслей – нет альтернатив.
Однако Вайнштейн находился в таком состоянии, что не обратил внимания на разбитое стекло и вопли охранной сигнализации. Он продолжал бегать из угла в угол, вынашивая смертоносные планы. Что могли мы с Рувинским предпринять еще? Ворваться в квартиру, ударить бизнесмена по голове, прервав тем самым скачки его мыслей?
Хорошо, что мы этого не сделали!
Вайнштейн подошел к видеофону и набрал номер. На экране появилось лицо госпожи Сары Шензар, личного секретаря министра Шуваля.
– Я хочу поговорить с Абрахамом, – заявил Вайнштейн. – Дело личное. Скажи, что это Яков Вайнштейн, он меня знает.
– Что у тебя за вопли? – поморщилась Сара. – Если у тебя дерутся кошки, сверни им шею. Министр тебя не услышит.
– Это не кошки, это сигнализация, – нетерпеливо сказал Вайнштейн. – Сейчас я ее отключу.
Честно говоря, мы ожидали всего, только не того, чему стали свидетелями. Вместо того, чтобы наброситься на министра с обвинениями, Яков сказал:
– Хорошо сработано, Абрахам. Когда я получу мою долю?
– Спроси у брокера, – ответил министр. – Моя миссия закончена.
Разговор продолжался в мирных тонах еще минут пять, после чего Вайнштейн выключил видеофон и отправился спать.
А мы с Рувинским вернулись в операторскую, чтобы обсудить результат наблюдений.
– Что-то в этом есть, – многозначительно сказал Моше. – Собственно, этот Вайнштейн – единственный среди всех подозреваемых в нашем и альтернативном мирах, который имеет какие-то контакты с Шувалем. И мотив для убийства налицо.
– Нет, – покачал я головой. – Что-то в этом есть, но что-то в этом не то. Ты согласен?
Рувинский вопросительно посмотрел на меня.
– Смотри, – продолжал я. – Мы совсем выпустили из поля зрения сюжет с убийством Бродецкого. Именно он был реализован во время убийства Шуваля, так? Мы набросились на Вайнштейна, потому что у него оказался мотив для убийства Шуваля. Мотив слабый – ты же видел, они действовали заодно и как-то на этой афере нажились оба. К тому же, Вайнштейн понятия не имел о сценарии Шлехтера. Это раз. Второе: если он, действительно, с пылу, с жару обдумывал, как бы убить министра, при этом спонтанно рождались случайные альтернативы, которые описывает твоя формула… как его…
– Горовица, – подсказал Моше.
– Да. Ты сам утверждал, что вероятность перехода альтернативы обратно, в нашу действительность, близка к нулю.
– Говорил, – согласился Рувинский с кислой миной на лице. – Но, кроме Вайнштейна, нет никого, кто имел бы…
Неизвестно, сколько времени мы вели бы с директором Рувинским этот бесплодный диалог, если бы наше уединение не нарушил единственный человек, которого нам обоим не хотелось видеть – комиссар Роман Бутлер. Он ввалился в операторскую при всех своих полицейских регалиях, и я подумал, что ему, видимо, пришлось применить силу, поскольку Моше отдал охране совершенно четкое указание не пропускать в здание института никого, включая министров, покинутых невест и пришельцев из других миров.
– С возвращением, – сказал Роман. – Я не ошибаюсь, вы уже осмотрели все альтернативы, какие было возможно?
– Да, – признал Рувинский. – Послушай, комиссар, а может, это преступление совершенно не связано с «Клубом убийц», и мы идем по ложному следу?
– Для того, чтобы услышать полный рассказ о ваших похождениях, – продолжал Роман, не обращая внимания на выпад директора, – я должен предъявить постановление об аресте или кто-то из вас расколется сам?
– Песах, – кивнул на меня Рувинский. – Он твой сосед, пусть раскалывается.
Я вкратце пересказал Бутлеру наши соображения, предположения, идеи и бесславные результаты визитов в альтернативные миры. Роман время от времени хмыкал, а когда я истощил свою память, сказал:
– Молодцы, хорошо поработали. Теперь все понятно.
Мы с Рувинским переглянулись.
– Что нам должно было понятно? – спросил Моше.
1 2 3 4 5 6 7