Такого их количества мне, кроме как на Севере, не приходилось видеть.
Муж летал на вертолете МИ-8 командиром. Я работала в детском саду воспитателем.
Летом многие родители стремятся вывезти своих детей с Севера в места с более благоприятным климатом. Так, во всяком случае, было до последнего времени, пока цены на авиабилеты не стали расти не по дням, а по часам. Теперь-то не каждый северянин может выехать с детьми на отдых — многие вынуждены коротать свой отпуск в Березове.
Был год 1993, тогда проблема с билетами не стояла так остро, и все, кто мог, уезжали с детьми на все лето. В детских садах оставалось очень мало детей, и было принято правильное решение — закрыть на лето почти все дошкольные детские учреждения, оставив 2-3, куда при необходимости можно было определить оставшихся детей.
Наш детсад закрыли, предложив воспитателям работать в нем сторожами (сутки дежуришь — трое дома). Среди согласившихся была и я, тем более, что в отпуске не очень-то и нуждалась — дочь была у бабушки в Нелидове, а сыну-курсанту отпуск предстоял только осенью. Дежурить в садике мне нравилось: сиди себе, загорай на жарком летнем солнышке или делай свои дела — шей, штопай, вяжи. Народ на Севере в нашем глухом поселке не озорной, так что грабежей, краж, поломки построек на участках не очень-то и боялись. Но ухо держать приходилось остро, территорию детского сада обходила регулярно, смотрела, не бедокурит ли кто. Ночами сидела в группе, и не только сидела, а могла и прилечь. Благо, было на чем — топчан для раздевания детей вынесла из прихожей в тамбур перед входом и, пусть и без особого комфорта, можно было покемарить. Топчан стоял возле окна, так что территория садика была хорошо видна.
То, о чем я хочу рассказать, произошло в ночь с 8 на 9 августа. Поздно вечером (полной темноты еще не было — в это время там очень короткая, быстротечная ночь, скорее даже сумерки, то, что называют «между волком и собакой») я пристроилась возле окошка на топчане, соорудив изголовье, чтобы была повыше приподнята голова и можно было постоянно обозревать территорию.
То, что потом случилось, не было сном. Но и явью это назвать трудно — видение какое-то.
Я вдруг отчетливо услышала, как скрипят половицы под чьими-то очень осторожными шагами. Я знаю расположение каждой вещи в группе, поэтому понять, куда идет этот «некто», мне было легко. Вот он обошел столы, вот идет в игровой уголок. Медленно и осторожно, только половицы тихонько: «скрип, скрип, скрип» (в этой группе половицы очень характерно звучат).
«Боже мой, да откуда же в группе человек? — обомлела я. — Ведь и двери закрыты, и окна. Да и сигнализация включена».
Села на топчан, приходя в себя, посидела, посмотрела в окно. И снова легла, вернее, полулегла. Видимо, снова сознание начало отключаться. И вновь — о ужас! — те же шаги, осторожные и неторопливые, но уже в раздевалке, ближе ко мне. Этот «некто» обходит раздевалку, подходит к шкафчикам, обходит топчаны, останавливается, словно в раздумье. И вдруг меня пронзает ужас, да такой, что дыбом встают волосы: это ведь он меня ищет! Зачем я ему? И кто это может быть?
Тут я в состоянии ужаса «выныриваю» из сна (видения?), стараюсь прийти в себя. Обошла всю группу, чтобы убедиться, что никого в ней нет, и успокоиться.
Снова примостилась на свой топчан и через некоторое время начала погружаться в сон. О, Боже! Я снова услышала скрип половиц и шаги уже в своем закутке! Значит тот, кто искал меня, все-таки нашел, значит именно я ему нужна (так я рассуждала на грани сна и яви). А кто же это может быть? И зачем он так упорно меня ищет? Что хочет сказать? Во сне ли, наяву, я скрючилась от страха, жду, что же дальше.
А дальше… дальше самое страшное. Этот «некто», потоптавшись рядом с моим топчаном, вдруг начинает ложиться рядом, подталкивая, чтобы подвинулась.
«Да не муж ли это? — мелькает у меня мысль. — Но как он сюда попал?»
Лица не видно. Ощупываю одежду — вроде бы муж. Но откуда он здесь, зачем? И вдруг — волна ужаса: может, это и не Боря? Я вскакиваю (не наяву, а в полусне), включаю свет и кричу, крещусь, плачу… А на топчане лежит человек с лицом мужа, но мертвый. Лицо черно-зеленое, с заострившимся носом, с оскалом мертвеца вместо рта.
Тут я окончательно прихожу в себя. Долго крещусь, молюсь Богу (в которого никогда не верила). Остаток ночи глаз не сомкнула под впечатлением этого сна — не сна, яви — не яви.
Остается добавить, что сменившись утром с дежурства, я обнаружила дома записку мужа: «Ушел на работу, может, удастся полетать». В наряде на полет в этот день его не было. Я ушла за ягодами, а придя из леса, обнаружила дома другую записку: «Улетел в Саранпуль» (это Северный Урал).
Дальше напишу коротко, без подробностей. В этот день, 9 августа, их вертолет при взлете потерпел аварию — падали в горах с десятиметровой высоты. Винтом порубили чуть не гектар леса. Вертолет, что называется, вдребезги: хвост отломился, винт оторвался, блистеры перебились, колеса проткнули салон. А из пассажиров и членов экипажа не пострадал ни один человек, только бортмеханик немного оцарапал голову. А ведь в вертолете была еще полная бочка бензина, легко представить, что было бы, если б она взорвалась! В общем, как потом объяснил мне муж, их спасло только чудо — такие катастрофы редко обходятся без жертв.
Когда Борис вечером вернулся домой, подавленный и убитый случившимся, и сказал с порога: «Евгения, у нас горе, я попал в катастрофу, разбил вертолет», — я сразу вспомнила страшного мертвеца. А ведь меня сегодня ночью предупреждали о грозящей мужу смертельной опасности!
И вот с тех пор прошло несколько лет. Все чаще и чаще я вспоминаю того черного человека. Все чаще задумываюсь над тем, почему Борису удалось избежать смерти? А у него ответ один: «Благодаря чуду и Борискиным молитвам». Бориска — наш сын, он, в отличие от нас, верует в Бога.
Или, вправду, есть нечто, наперед знающее нашу судьбу? Или Господь явил нам чудо, дабы мы в него уверовали?
А толкователи снов говорят: кто приснится мертвым, тот долго жить будет. Только ли о грядущей опасности предупреждал меня тот мертвец, что так долго меня искал? Или он хотел дать мне знать что-то о нашем будущем, а может быть заставить задуматься о нашем безверии?
ПОЗВОНИ МНЕ, ПОЗВОНИ
М. Тарасов (г. Ростов-на-Дону).
Моя женитьба началась с чуда. Мы встретились (было это тридцать лет назад) на юге в санатории и понравились друг другу. А когда пришло время разъезжаться (мне в Ростов, а ей в Харьков), она записала свой адрес и телефон в записную книжку и положила ее мне в чемодан. По дороге его у меня украли.
Я страшно переживал, что теперь не смогу отыскать свою любовь. Помню, что буквально несколько суток не мог из-за этого уснуть. А когда все же уснул, приснился мне сон, будто набираю я номер телефона и беседую со своей Людой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Муж летал на вертолете МИ-8 командиром. Я работала в детском саду воспитателем.
Летом многие родители стремятся вывезти своих детей с Севера в места с более благоприятным климатом. Так, во всяком случае, было до последнего времени, пока цены на авиабилеты не стали расти не по дням, а по часам. Теперь-то не каждый северянин может выехать с детьми на отдых — многие вынуждены коротать свой отпуск в Березове.
Был год 1993, тогда проблема с билетами не стояла так остро, и все, кто мог, уезжали с детьми на все лето. В детских садах оставалось очень мало детей, и было принято правильное решение — закрыть на лето почти все дошкольные детские учреждения, оставив 2-3, куда при необходимости можно было определить оставшихся детей.
Наш детсад закрыли, предложив воспитателям работать в нем сторожами (сутки дежуришь — трое дома). Среди согласившихся была и я, тем более, что в отпуске не очень-то и нуждалась — дочь была у бабушки в Нелидове, а сыну-курсанту отпуск предстоял только осенью. Дежурить в садике мне нравилось: сиди себе, загорай на жарком летнем солнышке или делай свои дела — шей, штопай, вяжи. Народ на Севере в нашем глухом поселке не озорной, так что грабежей, краж, поломки построек на участках не очень-то и боялись. Но ухо держать приходилось остро, территорию детского сада обходила регулярно, смотрела, не бедокурит ли кто. Ночами сидела в группе, и не только сидела, а могла и прилечь. Благо, было на чем — топчан для раздевания детей вынесла из прихожей в тамбур перед входом и, пусть и без особого комфорта, можно было покемарить. Топчан стоял возле окна, так что территория садика была хорошо видна.
То, о чем я хочу рассказать, произошло в ночь с 8 на 9 августа. Поздно вечером (полной темноты еще не было — в это время там очень короткая, быстротечная ночь, скорее даже сумерки, то, что называют «между волком и собакой») я пристроилась возле окошка на топчане, соорудив изголовье, чтобы была повыше приподнята голова и можно было постоянно обозревать территорию.
То, что потом случилось, не было сном. Но и явью это назвать трудно — видение какое-то.
Я вдруг отчетливо услышала, как скрипят половицы под чьими-то очень осторожными шагами. Я знаю расположение каждой вещи в группе, поэтому понять, куда идет этот «некто», мне было легко. Вот он обошел столы, вот идет в игровой уголок. Медленно и осторожно, только половицы тихонько: «скрип, скрип, скрип» (в этой группе половицы очень характерно звучат).
«Боже мой, да откуда же в группе человек? — обомлела я. — Ведь и двери закрыты, и окна. Да и сигнализация включена».
Села на топчан, приходя в себя, посидела, посмотрела в окно. И снова легла, вернее, полулегла. Видимо, снова сознание начало отключаться. И вновь — о ужас! — те же шаги, осторожные и неторопливые, но уже в раздевалке, ближе ко мне. Этот «некто» обходит раздевалку, подходит к шкафчикам, обходит топчаны, останавливается, словно в раздумье. И вдруг меня пронзает ужас, да такой, что дыбом встают волосы: это ведь он меня ищет! Зачем я ему? И кто это может быть?
Тут я в состоянии ужаса «выныриваю» из сна (видения?), стараюсь прийти в себя. Обошла всю группу, чтобы убедиться, что никого в ней нет, и успокоиться.
Снова примостилась на свой топчан и через некоторое время начала погружаться в сон. О, Боже! Я снова услышала скрип половиц и шаги уже в своем закутке! Значит тот, кто искал меня, все-таки нашел, значит именно я ему нужна (так я рассуждала на грани сна и яви). А кто же это может быть? И зачем он так упорно меня ищет? Что хочет сказать? Во сне ли, наяву, я скрючилась от страха, жду, что же дальше.
А дальше… дальше самое страшное. Этот «некто», потоптавшись рядом с моим топчаном, вдруг начинает ложиться рядом, подталкивая, чтобы подвинулась.
«Да не муж ли это? — мелькает у меня мысль. — Но как он сюда попал?»
Лица не видно. Ощупываю одежду — вроде бы муж. Но откуда он здесь, зачем? И вдруг — волна ужаса: может, это и не Боря? Я вскакиваю (не наяву, а в полусне), включаю свет и кричу, крещусь, плачу… А на топчане лежит человек с лицом мужа, но мертвый. Лицо черно-зеленое, с заострившимся носом, с оскалом мертвеца вместо рта.
Тут я окончательно прихожу в себя. Долго крещусь, молюсь Богу (в которого никогда не верила). Остаток ночи глаз не сомкнула под впечатлением этого сна — не сна, яви — не яви.
Остается добавить, что сменившись утром с дежурства, я обнаружила дома записку мужа: «Ушел на работу, может, удастся полетать». В наряде на полет в этот день его не было. Я ушла за ягодами, а придя из леса, обнаружила дома другую записку: «Улетел в Саранпуль» (это Северный Урал).
Дальше напишу коротко, без подробностей. В этот день, 9 августа, их вертолет при взлете потерпел аварию — падали в горах с десятиметровой высоты. Винтом порубили чуть не гектар леса. Вертолет, что называется, вдребезги: хвост отломился, винт оторвался, блистеры перебились, колеса проткнули салон. А из пассажиров и членов экипажа не пострадал ни один человек, только бортмеханик немного оцарапал голову. А ведь в вертолете была еще полная бочка бензина, легко представить, что было бы, если б она взорвалась! В общем, как потом объяснил мне муж, их спасло только чудо — такие катастрофы редко обходятся без жертв.
Когда Борис вечером вернулся домой, подавленный и убитый случившимся, и сказал с порога: «Евгения, у нас горе, я попал в катастрофу, разбил вертолет», — я сразу вспомнила страшного мертвеца. А ведь меня сегодня ночью предупреждали о грозящей мужу смертельной опасности!
И вот с тех пор прошло несколько лет. Все чаще и чаще я вспоминаю того черного человека. Все чаще задумываюсь над тем, почему Борису удалось избежать смерти? А у него ответ один: «Благодаря чуду и Борискиным молитвам». Бориска — наш сын, он, в отличие от нас, верует в Бога.
Или, вправду, есть нечто, наперед знающее нашу судьбу? Или Господь явил нам чудо, дабы мы в него уверовали?
А толкователи снов говорят: кто приснится мертвым, тот долго жить будет. Только ли о грядущей опасности предупреждал меня тот мертвец, что так долго меня искал? Или он хотел дать мне знать что-то о нашем будущем, а может быть заставить задуматься о нашем безверии?
ПОЗВОНИ МНЕ, ПОЗВОНИ
М. Тарасов (г. Ростов-на-Дону).
Моя женитьба началась с чуда. Мы встретились (было это тридцать лет назад) на юге в санатории и понравились друг другу. А когда пришло время разъезжаться (мне в Ростов, а ей в Харьков), она записала свой адрес и телефон в записную книжку и положила ее мне в чемодан. По дороге его у меня украли.
Я страшно переживал, что теперь не смогу отыскать свою любовь. Помню, что буквально несколько суток не мог из-за этого уснуть. А когда все же уснул, приснился мне сон, будто набираю я номер телефона и беседую со своей Людой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101