, то ли 8 руб. И когда я дала ей десятку, тщательно отсчитала мне сдачу. На моё бормотание: «Да что Вы, Елена Васильевна, такие мелочи…», — сердито сказала: «Я на чай не беру! Знаю, сколько тебе пришлось истратить, чтобы до меня добраться!».
После официальной процедуры, она перестала быть суровой и деловой, села на стул, закинула ногу на ногу (это в 73 года!) и немного поболтала с нами. Видя, что я явно не удовлетворена её минимальным вниманием к моему здоровью и тем, что курс лечения она назначила мне даже не спросив, чем я болею, ошарашила меня, сообщив мне мой диагноз, полностью совпавший с тем, который был написан в целом томе выписок и результатов анализов, которые мне так и не пришлось извлечь из сумки. Сказала, что это мелочи, и что через месяц я буду «как огурчик».
Рассказала немного о себе, о том, что сама она русская, вышла замуж за «бурундука» (так в Сибири называют местных аборигенов — настоящее название этого малочисленного народа я уже забыла), поэтому и фамилию носит по мужу «бурундуцкую», о том, что бабка и прабабка её были травницами, посетовала, что дети её (по-моему сын, но могу и ошибаться) к её делу равнодушны, и что жаль будет, если все её знания уйдут с ней. Пожаловалась, что пыталась обучать учеников — врачей, и даже одного «доцента по медицине», но «не получится у них, жадны больно, и не о бедах людских думают, а о славе своей…» И снова посетовала: «Обидно всё это в могилу уносить…»
Всё это время смотревший на неё очарованными глазами мой брат, искренне возмутился: «Елена Васильевна! Да что Вы всё о смерти! Посмотрите на себя — ведь Вы такая молодая и красивая! Ведь Вы сами — лучшая реклама своих возможностей! Я просто влюбился в Вас!»
Суровая, «старая и мудрая Лохэ» (как она себя несколько раз называла) по-деревенски игриво стрельнула на него весёлыми глазами и так же игриво пошутила: «У тебя молодая жена рядышком сидит, а ты с рыжей бабкой заигрываешь!», — и повернулась к невестке, о существовании которой мы успели забыть. «Может тебе есть на что пожаловаться? Впрочем, девка ты здоровая!» И та неожиданно для всех нас выпалила: «Детей у нас нет. У него есть, а у меня нет!» Действительно, это был второй брак моего брата, в первом у него остался ребёнок, а в этот раз после шести лет совместной жизни детей не было. Тема была щепетильная, поэтому не знаю, обращались ли они когда-то к помощи медицины или уповали на Бога, но пока всё безрезультатно.
Лохэ молча встала, подошла к заветному шкафчику, насыпала в кулёчек травку, протянула невестке: «Заваришь, как она, — кивнула на меня, — и перед сном каждый день по столовой ложке. Богатыря ему родишь!»
Мой брат сделал глубокий вдох, задержал его, и выдохнул: «Без меня?!» У него от всего происходящего по-видимому «крыша поехала».
Мы взорвались дружным хохотом…
Операцию мне делать не пришлось. За неделю до её срока я настояла на повторном диагностировании. Врачи признали, что узелок рассосался.
Кардиограмма подтвердила диагноз Лохэ, брату предложили лечь в больницу, пугали его тем, что он останется без ноги, но он стал постоянным гостем в доме Елены Васильевны и до сих пор благополучно бегает на своих двоих.
Невестка родила сына, которому через месяц будет 19 лет.
Вот и вся история, которую я хотела вам рассказать. Хотите верьте, хотите — проверьте. Имя нашей спасительницы я назвала подлинное. Уверена, что и через 20 лет в Сибири есть ещё очень много людей, которые по сей день молятся на него.
ЧЁРНЫЙ ГЛАЗ
Журналистка из Москвы (имя просила не называть) поведала историю, которую не захотела использовать как материал для статьи.
Она появилась в день моего рождения. Это было случайностью, но чай и кусок торта, которые символизировали праздничный стол, ей были предложены. Она сразу взяла быка за рога и стала рассказывать весьма занятные вещи.
Сулико (назовём её так) была беженкой. Вместе с ней в Москву приехали её дети, мал-мала меньше, она сняла комнату где-то за окружной дорогой, мыла подъезды, мела улицу, зарабатывая на жизнь. По специальности она массажистка, ездила через всю Москву, если случалась такая удача, делать массажи, по «демпинговым ценам». Мужественная женщина, она вызвала наше уважение и желание чем-нибудь помочь ей. Своё появление у нас она объяснила тем, что читая газету, не раз сталкивалась с комментариями различных специалистов на всякого рода «аномальные явления». Именно желание узнать, как можно связаться с кем-нибудь из них, и привело её к нам. В ответ на наше естественное любопытство: «А зачем они тебе?» — Сулико поведала свою историю.
Уехала она из родного города не только потому, что политическая и экономическая обстановка заставили её это сделать (как-никак она покинула свой родной народ и столицу своего родного государства — теперь для нас «ближнего зарубежья»!), но прежде всего потому, что оставаться там было опасно — за ней укоренилась слава «чёрной колдуньи», и напряжение возросло до таких размеров, что она начала опасаться за детей и за себя. Это мучит её, она хочет, чтобы ей кто-нибудь понимающий объяснил, что с ней происходит, и что стало причиной такого отношения окружающих.
Её искренность не оставляла сомнений. И мы слушали с интересом и сочувствием.
Всё началось с того, что однажды Сулико, увидев женщину, которая собиралась перейти дорогу, неожиданно для себя самой схватила её за руку и сказала: «Не ходите туда — Вас собьёт машина!» Улица была пустынной. Женщина вырвала руку, покрутила пальцем у виска и пошла через дорогу. Из переулка неожиданно вывернула машина и ударила её.
Со мной это случилось впервые, — рассказывала наша гостья, — и потому я страшно испугалась. А потом это стало случаться всё чаще и чаще. Независимо от своего желания я, глядя на человека, видела ту опасность, которая ему угрожает. И, не думая о том, что мне могут сказать в ответ гадость, обругать или даже ударить, я предупреждала людей. Почему-то к моим словам относились с неприязнью. Иногда мне казалось, что они делают назло мне именно то, что я прошу их не делать — и случалась беда.
По городу поползли дурные слухи. Близкие мне люди стали убеждать меня, что я не должна предупреждать людей, потому что они упрямы и неблагодарны. «Пусть с ними будет то, что начертано судьбой, — говорили мне, — если они не хотят прислушаться и поверить». Но я не могла ничего с собой сделать. Ноги сами несли меня к людям, а слова выговаривались как бы сами по себе…
Сулико мучил вопрос: «Ясновидящая я или у меня „чёрный глаз“?». И она искала помощи, чтобы понять саму себя.
Мы вместе пили чай и ели торт, мы сидели за одним столом, и между нами сложились некие неформальные взаимоотношения. Кто-то немедленно захотел провести эксперимент на себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
После официальной процедуры, она перестала быть суровой и деловой, села на стул, закинула ногу на ногу (это в 73 года!) и немного поболтала с нами. Видя, что я явно не удовлетворена её минимальным вниманием к моему здоровью и тем, что курс лечения она назначила мне даже не спросив, чем я болею, ошарашила меня, сообщив мне мой диагноз, полностью совпавший с тем, который был написан в целом томе выписок и результатов анализов, которые мне так и не пришлось извлечь из сумки. Сказала, что это мелочи, и что через месяц я буду «как огурчик».
Рассказала немного о себе, о том, что сама она русская, вышла замуж за «бурундука» (так в Сибири называют местных аборигенов — настоящее название этого малочисленного народа я уже забыла), поэтому и фамилию носит по мужу «бурундуцкую», о том, что бабка и прабабка её были травницами, посетовала, что дети её (по-моему сын, но могу и ошибаться) к её делу равнодушны, и что жаль будет, если все её знания уйдут с ней. Пожаловалась, что пыталась обучать учеников — врачей, и даже одного «доцента по медицине», но «не получится у них, жадны больно, и не о бедах людских думают, а о славе своей…» И снова посетовала: «Обидно всё это в могилу уносить…»
Всё это время смотревший на неё очарованными глазами мой брат, искренне возмутился: «Елена Васильевна! Да что Вы всё о смерти! Посмотрите на себя — ведь Вы такая молодая и красивая! Ведь Вы сами — лучшая реклама своих возможностей! Я просто влюбился в Вас!»
Суровая, «старая и мудрая Лохэ» (как она себя несколько раз называла) по-деревенски игриво стрельнула на него весёлыми глазами и так же игриво пошутила: «У тебя молодая жена рядышком сидит, а ты с рыжей бабкой заигрываешь!», — и повернулась к невестке, о существовании которой мы успели забыть. «Может тебе есть на что пожаловаться? Впрочем, девка ты здоровая!» И та неожиданно для всех нас выпалила: «Детей у нас нет. У него есть, а у меня нет!» Действительно, это был второй брак моего брата, в первом у него остался ребёнок, а в этот раз после шести лет совместной жизни детей не было. Тема была щепетильная, поэтому не знаю, обращались ли они когда-то к помощи медицины или уповали на Бога, но пока всё безрезультатно.
Лохэ молча встала, подошла к заветному шкафчику, насыпала в кулёчек травку, протянула невестке: «Заваришь, как она, — кивнула на меня, — и перед сном каждый день по столовой ложке. Богатыря ему родишь!»
Мой брат сделал глубокий вдох, задержал его, и выдохнул: «Без меня?!» У него от всего происходящего по-видимому «крыша поехала».
Мы взорвались дружным хохотом…
Операцию мне делать не пришлось. За неделю до её срока я настояла на повторном диагностировании. Врачи признали, что узелок рассосался.
Кардиограмма подтвердила диагноз Лохэ, брату предложили лечь в больницу, пугали его тем, что он останется без ноги, но он стал постоянным гостем в доме Елены Васильевны и до сих пор благополучно бегает на своих двоих.
Невестка родила сына, которому через месяц будет 19 лет.
Вот и вся история, которую я хотела вам рассказать. Хотите верьте, хотите — проверьте. Имя нашей спасительницы я назвала подлинное. Уверена, что и через 20 лет в Сибири есть ещё очень много людей, которые по сей день молятся на него.
ЧЁРНЫЙ ГЛАЗ
Журналистка из Москвы (имя просила не называть) поведала историю, которую не захотела использовать как материал для статьи.
Она появилась в день моего рождения. Это было случайностью, но чай и кусок торта, которые символизировали праздничный стол, ей были предложены. Она сразу взяла быка за рога и стала рассказывать весьма занятные вещи.
Сулико (назовём её так) была беженкой. Вместе с ней в Москву приехали её дети, мал-мала меньше, она сняла комнату где-то за окружной дорогой, мыла подъезды, мела улицу, зарабатывая на жизнь. По специальности она массажистка, ездила через всю Москву, если случалась такая удача, делать массажи, по «демпинговым ценам». Мужественная женщина, она вызвала наше уважение и желание чем-нибудь помочь ей. Своё появление у нас она объяснила тем, что читая газету, не раз сталкивалась с комментариями различных специалистов на всякого рода «аномальные явления». Именно желание узнать, как можно связаться с кем-нибудь из них, и привело её к нам. В ответ на наше естественное любопытство: «А зачем они тебе?» — Сулико поведала свою историю.
Уехала она из родного города не только потому, что политическая и экономическая обстановка заставили её это сделать (как-никак она покинула свой родной народ и столицу своего родного государства — теперь для нас «ближнего зарубежья»!), но прежде всего потому, что оставаться там было опасно — за ней укоренилась слава «чёрной колдуньи», и напряжение возросло до таких размеров, что она начала опасаться за детей и за себя. Это мучит её, она хочет, чтобы ей кто-нибудь понимающий объяснил, что с ней происходит, и что стало причиной такого отношения окружающих.
Её искренность не оставляла сомнений. И мы слушали с интересом и сочувствием.
Всё началось с того, что однажды Сулико, увидев женщину, которая собиралась перейти дорогу, неожиданно для себя самой схватила её за руку и сказала: «Не ходите туда — Вас собьёт машина!» Улица была пустынной. Женщина вырвала руку, покрутила пальцем у виска и пошла через дорогу. Из переулка неожиданно вывернула машина и ударила её.
Со мной это случилось впервые, — рассказывала наша гостья, — и потому я страшно испугалась. А потом это стало случаться всё чаще и чаще. Независимо от своего желания я, глядя на человека, видела ту опасность, которая ему угрожает. И, не думая о том, что мне могут сказать в ответ гадость, обругать или даже ударить, я предупреждала людей. Почему-то к моим словам относились с неприязнью. Иногда мне казалось, что они делают назло мне именно то, что я прошу их не делать — и случалась беда.
По городу поползли дурные слухи. Близкие мне люди стали убеждать меня, что я не должна предупреждать людей, потому что они упрямы и неблагодарны. «Пусть с ними будет то, что начертано судьбой, — говорили мне, — если они не хотят прислушаться и поверить». Но я не могла ничего с собой сделать. Ноги сами несли меня к людям, а слова выговаривались как бы сами по себе…
Сулико мучил вопрос: «Ясновидящая я или у меня „чёрный глаз“?». И она искала помощи, чтобы понять саму себя.
Мы вместе пили чай и ели торт, мы сидели за одним столом, и между нами сложились некие неформальные взаимоотношения. Кто-то немедленно захотел провести эксперимент на себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101