Наконец я почувствовал себя абсолютно здоровым и полным сил. Тольд снабдил меня приличной одеждой и подарил меч, принадлежавший еще его отцу.
Утром в канун моего ухода мы мирно седели за столом впятером — только Тольд с семьей и я. Разговор откровенно не клеился, так что стук копыт во дворе услышали все. Тольд глянул в окно и резко повернулся ко мне:
— Тебе надо уходить прямо сейчас! Через внутренний двор!
— Что случилось? — вяло отреагировал я.
— Не рассуждай, беги! — крикнул он.
Поняв, что дело серьезное, я бросился к двери. Она вдруг резко распахнулась, сбив меня с ног.
Поднимаясь, я осмотрел нового гостя. В принципе обычный молодой человек. Сразу не понравились две вещи: подчеркнутое презрение на тонком изящном лице и черная одежда, расшитая серебром.
— Чего тебе надо, шериф? — довольно грубо спросил Тольд.
— Прослышал, что у тебя гостит беглец… — Внимательный взгляд на меня. — Это он?
— Убирайся из моего дома, шериф, — проговорил Тольд, — пока я тебя не выкинул. На моей ферме нет рабов!
Шериф мерзко улыбнулся и. вытащив из кошеля на животе длинную металлическую печать, показал ее почему-то мне.
— Каждый, на ком этот знак, раб. И не иначе!
Он положил печать на стол и перевел взгляд с Тольда на меня.
— Покажи свое плечо! — приказал он мне.
— Да с удовольствием, — улыбнулся я, — только пусть дети выйдут! — И выразительно положил руку на висевший на поясе меч.
Шериф презрительно скривился и негромко щелкнул пальцами. Тут же в комнату ворвались три воина в кольчугах и с мечами в руках. Ульрика и ее младший брат бросились к матери.
Мне это совершенно не понравилось: не устраивать же в самом деле резню в доме, где меня буквально спасли от смерти? Да и итог был предрешен.
— Скажи, шериф, это клеймо? — Я кивком указал на печать.
— Да, — чинно ответил он. — Для грязных животных, не достойных называться людьми.
— Ну что ж…
Схватив со стола узкий острый нож, я прыгнул к шерифу, обвил его шею руками и упер в кадык острие.
— Грязных животных, говоришь? — шепнул я ему в ухо и обратился к Тольду: — Положи, пожалуйста, печать в огонь.
Тольд укоризненно покачал головой, но просьбу мою исполнил.
— Тебе все равно не уйти: мои солдаты везде, — просипел шериф, — но я могу тебя отпустить!
— Спасибо, не надо, — отказался я от заманчивого предложения, дожидаясь, когда железо раскалится.
Кость в плече противно заныла, напоминая о чем-то спрятанном в самые дальние уголки сознания. Перед глазами промелькнули тусклые обрывки странных видений…
Клеймо сделалось красным.
— Тольд, не мог бы ты подать его нам?
Он вытащил печать из огня большими щипцами и положил его в стоявшую перед нами глиняную тарелку.
— Скольких ты заклеймил, шериф?
— Сотни, а еще больше — убил! — прохрипел он, не веря в реальность происходящего.
— Тогда бери и заклейми себя!
— Лучше умру, как воин, но не опозорю себя знаком раба!
— Речь, достойная мужчины, шериф, — оскалился я, чувствуя бешеную пульсацию в плече, — а как на деле?
Я вогнал нож в его горло — неглубоко, никак не смертельно: разве я мог убить безоружного?
Шериф побледнел и нерешительно протянул руку за клеймом.
— Чего ждем? — Я немного пошевелил лезвие.
Он схватил клеймо, судорожно сжал и с криком выронил на сразу же задымившийся пол. Пришлось приложить немалое усилие, чтобы удержать его тело на ногах.
Боль в моем плече отступила. От запаха паленой кожи мутило. С экзекуцией пора было кончать.
Я внимательно посмотрел на Тольда, на окно, снова на Тольда. Он едва заметно кивнул и отодвинулся в сторону. Шериф стонал от боли, стараясь не шевелить шеей, в которую по-прежнему упирался нож. Его солдаты замерли в нерешительности.
Сильно толкнув шерифа на воинов, я бросился к большому окну и, плечом высадив раму, рванул к холмам, прячась за кустарниками. Было ясно, что шериф так просто обо мне не забудет, и лучший способ отделаться от него — побыстрее добраться до Солонара, причем самыми глухими буреломами.
Что человеку надо для полного счастья?
Меч на поясе, плащ на плечах… Чего еще желать? Разве только чуть-чуть пожрать. Совсем немного, самую малость… Пусть даже без рюмки досоветской рижской водки «Вольфсшмидт» или без фужера шампанского «Дом Периньон» сорок шестого года. Не обязательны также копченая севрюга, котлеты из молодого барашка с горошком и вареным картофелем, спаржа с соусом по-бернски и ананас. Вовсе нет! Я бы удовольствовавался какой-нибудь зверушкой, а то и диким корнеплодом…
Обшарил глазами болото, по которому брел, в тщетной надежде заметить хоть чахлого лягушонка, хоть засохшую ягодку… Но хитрые, коварные и, без сомнения, подлые представители местной флоры и фауны надежно спрятались от моих глаз.
Уже миновали два дня, как я покинул гостеприимный дом Тольда и двинулся болотами, как мне казалось, на запад. Жаль, не удалось прихватить с собою никакой жратвы!.. Нет, безусловно, во всем есть свои плюсы — например, мой организм полностью очистился от шлаков, если они там, конечно, были.
Редкие в этих краях поселения я обходил стороной: денег все равно не осталось, а искать меня могли везде. На дороги тоже старался не высовываться.
Постепенно лес сделался густым и мрачным, исчезли последние признаки человеческого обитания. Зато частично разрешилась проблема питания: дикие мелкие яблоки хоть и были кислыми до одурения, но вполне годились в пищу, отведя угрозу позорной голодной смерти. По моим расчетам, я преодолел уже миль восемьдесят, то есть почти половину пути, и это вселяло определенный оптимизм.
После седьмого дня марш-броска по забытым богами пространствам я засомневался в правильности выбранного направления. Однако продолжил упрямо продираться через буреломы в сторону заходящего солнца, надеясь куда-нибудь да выбраться и понимая, что возвращаться бесполезно.
Еще через пару дней я неожиданно выполз на край просторной долины с реками, холмами и возделанными полями. Стоял и смотрел, не веря, что безумная скачка по надоевшему лесу закончилась, жадно вдыхал напоенный ароматами трав воздух. Вдалеке промчался табун лошадей, подняв тучу пыли. Передохнув несколько минут, я радостно зашагал вперед.
Вскоре добрался до неширокой реки, изобиловавшей крупной рыбой, сверкавшей на солнце чешуей. Я явственно представил себе, как одна из рыбин перемешается из костра в мой соскучившийся по нормальной пище желудок…
Припомнив байки об узниках необитаемых островов, выдернул из ворота рубахи шнурок, затем добыл из подошвы сапога медный гвоздь. Затратив около пяти минут, с помощь двух камней получил довольно симпатичный крючок, слегка разбив собственный палец. Прицепил крючок к шнурку, нашел подходящую наживку — жирного, ленивого червя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89