Я не знал, что она была волшебница и что сила ее знания предохраняла царствование мое от множества скрытых злодеев. Смертельная ее неприятельница, волшебница Нагура, несчастным случаем восчувствовала беспредельную любовь к сыну моему. Стократно покушалась она увезти его в свой очарованный замок, но действие талисманов жены моей при жизни ее учинило все намерения Нагурины бесплодными.
С другой стороны, брат сей волшебницы, чародей Зивиял, пленился красотою моей дочери. Едва тело жены моей предано земле, еще не оплакали мы довольно урон сей, как оба чудовища появились во дворце моем. Нагура влетела в окно на огненном орле, а брат ее предстал в виде крылатого исполина.
— Царь целтиберский, — сказала мне волшебница, ты видишь во мне великом очную Нагуру, которая повелевает тремястами тысяч духов воздушных и толиким же числом обитающих в земле и в водах и коя одним словом может преобращать все стихии; а сей исполин есть брат мой Зивиял, король чародеев. Мы терпели несказанные обиды от покойной жены твоей, терпели оные без возможности отплатить ей оные, ибо сила ее талисманов уничтожала все наши покушения; но смерть ее учинила нас господами над всем, после нее оставшим. Однако ж мы не мстить пришли тебе, но учинить таковое предложение, от коего никто из смертных не может отказаться. Я люблю сына твоего, а брат мой то же чувствует к твоей дочери; приступи к сему союзу — и слава твоя умножится. Учинясь наследницею престола целтиберского, покорю я оному весь свет, и цари всех известных держав будут твои данники. Что ж надлежит до Зениды, брат мой учинит ее величайшею королевою, нежели могут найтиться на земли сей.
Я поражен был как громом от сего предложения. Женить сына на ведьме, имеющей только один глаз, свиные клыки и черную испещренную бородавками кожу, а дочь выдать за подобное чудовище — казалось мне не-возможностию. Хотя бы обольстили меня великолепные предложения их, но мог ли бы я склонить к тому детей моих, находящихся в лучшем цвете лет своих?
Зоран и Зенида были при мне во время сего ужасного посещения: дочь моя упала в обморок от страха, а сын сказал наотрез, что прелести великомочной Нагуры созданы не для него. Я ожидал, что наглость сына моего произведет опасные следствия; почему собрал расточенный мой рассудок и мыслил, чем бы отвратить угрожающее нам бедствие. Мне вспало на ум под каким-нибудь предлогом отложить на время удовлетворение их требованию, чтоб тем выиграть свободу для лучшего размышления, почему говорил в ответ следующее:
— Великая Нагура и великомочный король духов! Простите дерзкие слова моего сына, он еще очень молод и не может прямо чувствовать добра своего. Дочь моя также не властна располагать судьбою своею, и если бы произошло со стороны их некое упорство, то вам не должно взирать на сие; мое решение определить их участь. Однако ж как дело сие великой важности, то прошу дать мне на три дни срок, чтоб я с вельможами моими о сем посоветовать и расположить мог.
Чародеи казались быть оным довольны; дали требуемый срок и, обратясь в густые облаки, исчезли в глазах наших.
Я собрал мой тайный совет, предложил оному о случившемся и требовал мнения их и советов; согласиться на предложение чародеев — или в противном случае чем спастись от предстоящего их мщения.
Вельможи долго перешептывались между собою, и наконец первенствующий из них говорил мне, что долг государей есть жертвовать собою народному благу; и как обстоятельства мщения чародеев угрожают всеми возможными бедствиями государству, то лучше наследнику престола сочетаться браком поневоле, чем опровергнуть оный чрез отказ. Зениду также определили они в жертву безопасности отечества.
Я сам чувствовал ужасную сию необходимость и готов был возвестить детям моим страшный сей приговор, как сын и дочь моя, слушавшие тайно происходящее в совете, вошли ко мне.
— Здесь заключено о нашем несчастии, сказал Зоран,— меня, как наследника вашего престола, определяют в жертву благоденствия оного; но я отказываюсь от всех сих преимуществ, если оные на весь век мой должны учинить меня страдающим.
— Я также, о родитель мой,— сказала Зенида, — пронжу сердце мое в самое то мгновение, когда отдадите вы мою руку чудовищу.
Весь совет приведен был тем в замешательство. Все чувствовали, что требуемое от детей моих есть свыше человечества; но и не ведали, каким образом можно отвратить угрожаемую опасность.
Я распустил совет мой; призывал на помощь волшебников, но при имени Нагуры и Зивияла отрекались они своей помощию, говоря, что знание их далеко не равняется силе короля чародеев и сестры его. Отчаяние овладело мною; хотя я был государь, но притом был и отец, и не мог вознамериться погубить детей моих для моего покоя. С другой стороны, видел невозможность принудить детей моих к сему отвратительному браку, хотя бы и нашел в себе твердость учиниться их мучителем.
Я призвал к себе Зорана и Зениду и открыл им, что взял намерение подвергнуться всем лютостям чародея и сестры его, нежели учинить насилие сердцам детей своих. Они облились слезами, бросились в мои объятия и клялись, что не проживут часа, если приключится мне какое-нибудь несчастие. Мы сетовали, но не изобрели никакой помощи противу нашего злосчастия.
Роковые три дни почти прошли, каждый шорох наполнял меня ужасом; ибо я чаял быть приходу чародеев. Наконец умученные чувства мои повергли меня в крепкий сон.
Едва закрыл я мои вежди, представилась мне умершая моя супруга. Блестящий облак принес ее, окруженную сиянием, бессмертие видимо было в лице ее и одеждах. — Несчастный супруг,— сказала она мне.— Гонения
врагов моих не дают мне покоя в вечности, и я принуждена была оставить жилище радости, чтоб избавить детей моих от угрожающего им несчастия. Чрез два часа кончится данный тебе от Нагуры и брата ее срок; они не промедлят ни минуты и явятся к закончанию их требования. Обещай им все, если исполнят они одно твое предложение, и проси, чтоб они обещали то клятвенно. Тогда предложи им на разрешение загадку, кою найдешь ты написанную на золотой дощечке в том ящичке, который при смерти я открывать тебе запретила. Если они оную отгадают, то разумей, что само небо определяет бедствие нашим детям; но когда в том не успеют, то со стыдом должны будут отказаться от своего требования.
Я столько был обрадован сим видением, что в то же мгновение ока проснулся и бежал в покой, где хранился ящичек, содержащий в себе загадку. Открыв оный, прочел я написанное на золотой дощечке и наполнился великою надеждою в рассуждении хитрого смысла загадки; может >, быть, показался оный мне таковым для того, что я сам оного не постиг.
В надлежащее время Нагура и брат ее появились в великолепных колесницах, везомых огнедышащими змиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
С другой стороны, брат сей волшебницы, чародей Зивиял, пленился красотою моей дочери. Едва тело жены моей предано земле, еще не оплакали мы довольно урон сей, как оба чудовища появились во дворце моем. Нагура влетела в окно на огненном орле, а брат ее предстал в виде крылатого исполина.
— Царь целтиберский, — сказала мне волшебница, ты видишь во мне великом очную Нагуру, которая повелевает тремястами тысяч духов воздушных и толиким же числом обитающих в земле и в водах и коя одним словом может преобращать все стихии; а сей исполин есть брат мой Зивиял, король чародеев. Мы терпели несказанные обиды от покойной жены твоей, терпели оные без возможности отплатить ей оные, ибо сила ее талисманов уничтожала все наши покушения; но смерть ее учинила нас господами над всем, после нее оставшим. Однако ж мы не мстить пришли тебе, но учинить таковое предложение, от коего никто из смертных не может отказаться. Я люблю сына твоего, а брат мой то же чувствует к твоей дочери; приступи к сему союзу — и слава твоя умножится. Учинясь наследницею престола целтиберского, покорю я оному весь свет, и цари всех известных держав будут твои данники. Что ж надлежит до Зениды, брат мой учинит ее величайшею королевою, нежели могут найтиться на земли сей.
Я поражен был как громом от сего предложения. Женить сына на ведьме, имеющей только один глаз, свиные клыки и черную испещренную бородавками кожу, а дочь выдать за подобное чудовище — казалось мне не-возможностию. Хотя бы обольстили меня великолепные предложения их, но мог ли бы я склонить к тому детей моих, находящихся в лучшем цвете лет своих?
Зоран и Зенида были при мне во время сего ужасного посещения: дочь моя упала в обморок от страха, а сын сказал наотрез, что прелести великомочной Нагуры созданы не для него. Я ожидал, что наглость сына моего произведет опасные следствия; почему собрал расточенный мой рассудок и мыслил, чем бы отвратить угрожающее нам бедствие. Мне вспало на ум под каким-нибудь предлогом отложить на время удовлетворение их требованию, чтоб тем выиграть свободу для лучшего размышления, почему говорил в ответ следующее:
— Великая Нагура и великомочный король духов! Простите дерзкие слова моего сына, он еще очень молод и не может прямо чувствовать добра своего. Дочь моя также не властна располагать судьбою своею, и если бы произошло со стороны их некое упорство, то вам не должно взирать на сие; мое решение определить их участь. Однако ж как дело сие великой важности, то прошу дать мне на три дни срок, чтоб я с вельможами моими о сем посоветовать и расположить мог.
Чародеи казались быть оным довольны; дали требуемый срок и, обратясь в густые облаки, исчезли в глазах наших.
Я собрал мой тайный совет, предложил оному о случившемся и требовал мнения их и советов; согласиться на предложение чародеев — или в противном случае чем спастись от предстоящего их мщения.
Вельможи долго перешептывались между собою, и наконец первенствующий из них говорил мне, что долг государей есть жертвовать собою народному благу; и как обстоятельства мщения чародеев угрожают всеми возможными бедствиями государству, то лучше наследнику престола сочетаться браком поневоле, чем опровергнуть оный чрез отказ. Зениду также определили они в жертву безопасности отечества.
Я сам чувствовал ужасную сию необходимость и готов был возвестить детям моим страшный сей приговор, как сын и дочь моя, слушавшие тайно происходящее в совете, вошли ко мне.
— Здесь заключено о нашем несчастии, сказал Зоран,— меня, как наследника вашего престола, определяют в жертву благоденствия оного; но я отказываюсь от всех сих преимуществ, если оные на весь век мой должны учинить меня страдающим.
— Я также, о родитель мой,— сказала Зенида, — пронжу сердце мое в самое то мгновение, когда отдадите вы мою руку чудовищу.
Весь совет приведен был тем в замешательство. Все чувствовали, что требуемое от детей моих есть свыше человечества; но и не ведали, каким образом можно отвратить угрожаемую опасность.
Я распустил совет мой; призывал на помощь волшебников, но при имени Нагуры и Зивияла отрекались они своей помощию, говоря, что знание их далеко не равняется силе короля чародеев и сестры его. Отчаяние овладело мною; хотя я был государь, но притом был и отец, и не мог вознамериться погубить детей моих для моего покоя. С другой стороны, видел невозможность принудить детей моих к сему отвратительному браку, хотя бы и нашел в себе твердость учиниться их мучителем.
Я призвал к себе Зорана и Зениду и открыл им, что взял намерение подвергнуться всем лютостям чародея и сестры его, нежели учинить насилие сердцам детей своих. Они облились слезами, бросились в мои объятия и клялись, что не проживут часа, если приключится мне какое-нибудь несчастие. Мы сетовали, но не изобрели никакой помощи противу нашего злосчастия.
Роковые три дни почти прошли, каждый шорох наполнял меня ужасом; ибо я чаял быть приходу чародеев. Наконец умученные чувства мои повергли меня в крепкий сон.
Едва закрыл я мои вежди, представилась мне умершая моя супруга. Блестящий облак принес ее, окруженную сиянием, бессмертие видимо было в лице ее и одеждах. — Несчастный супруг,— сказала она мне.— Гонения
врагов моих не дают мне покоя в вечности, и я принуждена была оставить жилище радости, чтоб избавить детей моих от угрожающего им несчастия. Чрез два часа кончится данный тебе от Нагуры и брата ее срок; они не промедлят ни минуты и явятся к закончанию их требования. Обещай им все, если исполнят они одно твое предложение, и проси, чтоб они обещали то клятвенно. Тогда предложи им на разрешение загадку, кою найдешь ты написанную на золотой дощечке в том ящичке, который при смерти я открывать тебе запретила. Если они оную отгадают, то разумей, что само небо определяет бедствие нашим детям; но когда в том не успеют, то со стыдом должны будут отказаться от своего требования.
Я столько был обрадован сим видением, что в то же мгновение ока проснулся и бежал в покой, где хранился ящичек, содержащий в себе загадку. Открыв оный, прочел я написанное на золотой дощечке и наполнился великою надеждою в рассуждении хитрого смысла загадки; может >, быть, показался оный мне таковым для того, что я сам оного не постиг.
В надлежащее время Нагура и брат ее появились в великолепных колесницах, везомых огнедышащими змиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153