Но Хельга сказала, что не может покинуть Данию, не повидавшись со
своею приемною матерью, доброю женою викинга. Хельга припомнила всю ее
доброту, каждое ее ласковое слово, каждую слезу, пролитую ею из-за
приемной дочери, и в эту минуту девушке казалось даже, что она любит ту
мать сильнее, чем эту.
- Да нам и надо слетать в замок викинга! - ответил аист. - Там ведь
ждет нас жена с птенцами! Вот-то заворочают они глазами и затрещат! Жена -
та, пожалуй, не много скажет! Она вообще скупа на слова, выражается кратко
и вразумительно, а думает еще лучше! Сейчас я затрещу, чтобы предупредить
их о нашем приближении!
И он затрещал, защелкал клювом. Скоро они подлетели к замку викинга.
В замке все было погружено в глубокий сон. Забылась сном и жена
викинга, но только позднею ночью: страх и беспокойство долго не давали ей
уснуть. Прошло ведь уже три дня, как Хельга исчезла вместе с пленным
христианином; должно быть, это она помогла ему бежать: в конюшне
недоставало именно ее лошади. Но как могло все это случиться? И жене
викинга невольно припомнились рассказы о чудесах, которые творил сам белый
Христос и веровавшие в него. Все эти мысли, бродившие в ее голове наяву,
облеклись во сне в живые образы, и вот ей пригрезилось, что она
по-прежнему сидит на постели, погруженная в думы о Хельге; все кругом
тонет в сплошном мраке, надвигается буря. С обеих сторон - и со стороны
Северного моря и со стороны Каттегата - слышится грозный шум прибоя.
Чудовищная змея, обвивающая в глубине морской кольцом всю землю, бьется в
судорогах. Приближается страшная ночь - Рагнарок, как древние называли
последнюю ночь, когда рухнет мир и погибнут самые боги. Вот слышится
громкий звук рога и по радуге выезжают верхом на конях боги, закованные в
светлые доспехи, выезжают на последнюю битву! Перед ними летят крылатые
валькирии, а замыкается поезд рядами умерших героев. Небо залито северным
сиянием, но мрак победит. Приближается ужасный час.
А рядом с испуганной женой викинга сидит на полу Хельга в образе
жабы, дрожит от страха и жмется к ней. Она берет жабу на колени и с
любовью прижимает к себе, хоть она и безобразна. Вот воздух задрожал от
ударов мечей и палиц, засвистели стрелы - словно град посыпался с неба.
Настал тот час, когда земля и небо должны были рухнуть, звезды упасть с
неба, и все погибнуть в пламени Суртура <Суртур - в скандинавской
мифологии владыка тьмы>.
Но жена викинга знала, что после того возникнут новое небо и новая
земля, и хлебная нива заволнуется там, где прежде катило свои волны по
желтому песчаному дну сердитое море. Она знала, что воцарится новый
неведомый бог, и к нему вознесется кроткий, светлый Бальдур, освобожденный
из царства теней. И вдруг она видит его перед собою! Она узнала его с
первого взгляда - это был пленный христианин.
- Белый Христос! - воскликнула она и, произнося это имя, поцеловала в
лоб свое безобразное дитя-жабу. В ту же минуту оболочка с жабы спала, и
перед ней очутилась Хельга, прекрасная, как всегда, но такая кроткая и с
таким сияющим любовью взглядом! Хельга поцеловала руки жены викинга, как
бы благодаря ее за все заботы и любовь, которыми она окружала свою
приемную дочь в тяжелое время испытания, за все добрые мысли и чувства,
которые она пробудила в ее душе, и за произнесенное ею сейчас имя белого
Христа. Хельга повторила это имя и вдруг поднялась на воздух в виде
лебедя: белые крылья распустились и зашумели, словно взлетала на воздух
целая стая птиц.
Тут жена викинга проснулась. На дворе в самом деле слышалось хлопанье
крыльев. Она знала, что настала пора обычного отлета аистов, и догадалась,
что это они шумели крыльями. Ей захотелось еще раз взглянуть на них и
попрощаться с ними. Она встала, подошла к отверстию, заменяющему окно,
распахнула ставню и выглянула во двор. На крыше пристройки сидели рядышком
сотни аистов, а над двором, над высокими деревьями, летали стаями другие;
прямо же против окна, на краю колодца, где так часто сиживала, пугая свою
приемную мать, красавица Хельга, сидели две лебедки, устремив свои умные
глаза на жену викинга. Она вспомнила свой сон, который произвел на нее
такое глубокое впечатление, что почти казался ей действительностью,
вспомнила Хельгу в образе лебедя, вспомнила христианина, и сердце ее вдруг
радостно забилось.
Лебедки захлопали крыльями и изогнули шеи, точно кланялись ей, а она,
как бы в ответ на это, протянула к ним руки и задумчиво улыбнулась им
сквозь слезы.
Аисты, шумя крыльями и щелкая клювами, взвились в воздух, готовясь
направить свой полет к югу.
- Мы не станем ждать этих лебедок! - сказала аистиха. - Коли хотят
лететь с нами, пусть не мешкают! Не оставаться же нам тут, пока не
соберутся лететь кулики! А ведь лететь так, как мы, семьями, куда
пристойнее, чем так, как летят зяблики или туруханы: у тех мужья летят
сами по себе, а жены сами по себе! Просто неприлично! А у лебедей-то, у
лебедей-то что за полет?!
- Всяк летит по-своему! - ответил аист. - Лебеди летят косою линией,
журавли - треугольником, а кулики - змеею!
- Пожалуйста, не напоминай мне теперь о змеях! - заметила аистиха. -
У птенцов может пробудиться аппетит, а чем их тут накормишь?

- Так вот они, высокие горы, о которых я слышала! - сказала Хельга,
летевшая в образе лебедки.
- Нет, это плывут под нами грозовые тучи! - возразила мать.
- А что это за белые облака в вышине? - спросила дочь.
- Это вечно снежные вершины гор! - ответила мать, и они, перелетев
Альпы, продолжали путь по направлению к Средиземному морю.

- Африка! Египет! - ликовала дочь нильских берегов, завидев с высоты
желтую волнистую береговую полосу своей родины.
Завидели берег и аисты и ускорили полет.
- Вот уж запахло нильскою тиной и влажными лягушками! - сказала
аистиха птенцам. - Ох, даже защекотало внутри! Да, вот теперь сами
попробуете, каковы они на вкус, увидите марабу, ибисов и журавлей. Они все
нашего же рода, только далеко не такие красивые. А важничают! Особенно
ибисы - их избаловали египтяне; они делают из ибисов мумии, набивая их
душистыми травами. А по мне, лучше быть набитой живыми лягушками! Вот вы
узнаете, как это приятно! Лучше при жизни быть сытым, чем после смерти
попасть в музей! Таково мое мнение, а оно самое верное!
- Вот и аисты прилетели! - сказали обитатели дворца на нильском
берегу. В открытом покое на мягком ложе, покрытом шкурой леопарда, лежал
сам царственный владыка, по-прежнему ни живой, ни мертвый, ожидая
целебного лотоса из глубокого северного болота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11