Он постоянно говорил: «Я ведь не какой-то там надменный аристократ, для чего мне двойное имя?» Однако похоже, это сыграло ему на руку. Когда Арни учился в медицинском колледже в Техасе, у него сгорел дом, застрахованный на имя Слоуна. Во время пожара все погибло, он потерял все свои ценности, редкие и весьма дорогие книги – во всяком случае, так Арни заявил. Дело казалось подозрительным, но доказать ничего не удалось.
– Двадцать пять лет назад! – в ужасе повторила Гиацинта. – Интересно, ничего не говорили о том, почему Арни поспешно уехал из Техаса?
– Если бы не история с лошадью, ничего не произошло бы. Теперь же все всплыло.
Уилл пристально смотрел на Гиацинту, и она потупила взгляд.
– Ужасно разочароваться в человеке, которого, как ты полагала, хорошо знаешь, – заметил Уилл.
– Я очень благодарна тебе.
Уилл учтиво склонил голову.
– Рад, что сумел тебе помочь. Но все это очень скоро появится в печати.
«Чего мы ждем? Детям остается учиться всего несколько недель. Поехали сейчас».
– Арни… – пробормотала Гиацинта. – Я ничего не могу понять. Он проявлял такую доброту ко всем нам.
– Расскажи это страховой компании, – мрачно отозвался Уилл. – Тому человеку, который погиб при пожаре…
– Что? – вскрикнула Гиацинта. – При каком пожаре?
– При пожаре его клиники.
– Он поджег ее? Это сделал Арни?
– Именно так. Ему пришлось признаться. Я узнал об этом утром. И теперь Арни не отпереться от техасского дела и от истории с лошадью.
Острая боль пронзила Гиацинту.
– Мои дети! – закричала она. – Их забрали у меня! А теперь… теперь я верну их!
– В чем дело? О чем ты говоришь?
– Какой груз спал с моих плеч! Эмма и Джерри… И я вовсе не виновна, не было оброненной по небрежности сигареты… Я ни в чем не виновата!.. Я все могу объяснить всем, и в первую очередь Францине, бедной Францине, которая так страдала…
Уилл внимательно смотрел на Гиацинту, и она вдруг поняла, что его холодная учтивость – всего лишь защитная броня. Обхватив голову руками, Гиа разрыдалась.
Уилл опустился перед ней на колени.
– В чем дело? Ради Бога, скажи мне! – Он приподнял ее подбородок.
– По-понимаешь, они д-думали, что это сделала я… Что я подожгла офис, ревнуя к той женщине, с которой Джеральд… Он нашел мои вещи на газоне… Несчастный пожарный погиб… Значит, было совершено убийство… поджог… уголовное преступление, и я…
– Они считали, что это сделала ты?
– Да, и Джеральд сказал…
Уилл обнял Гиацинту, и она, положив голову ему на плечо, сквозь слезы поведала свою историю.
– Погоди, – прошептал Уилл, целуя ее в макушку. – Кто посмел обвинить тебя? Кто?
– Джеральд. Я говорила тебе…
– Его нужно четвертовать! Да он что, не в своем уме?
– Нет. Он действительно считает, что это сделала я.
– Боже милостивый, да почему ты не рассказала мне раньше? Неужели ты мне не доверяла? Почему?
– Я слишком боялась и жила под гнетом страха. Мне говорили, что есть мотив и, значит, я совершила это. У меня не было возможности защитить себя. Каждый час и каждый день я думала о детях. А во мне гнездился страх. Я боялась говорить об этом. Ты ведь видишь, что раскрываются дела даже двадцатипятилетней давности!
– Не рассказать мне! Мне! Ты ведь знала, что я люблю тебя. Я бы сделал что-нибудь…
– Я хотела жить с тобой, Уилл. Но ты стремился к браку. Разве я могла подставить тебя? Если бы мне вдруг предъявили обвинения и осудили… Тебя ждет блестящая карьера. А так бы все рухнуло.
– Да при чем тут карьера? Неужели ты думаешь, что это остановило бы меня?
– То есть для тебя это не имело бы значения? Уилл, будь откровенен со мной.
– Я всегда был с тобой откровенен, даже насчет твоих незрелых картин сказал правду. Да, я был бы очень обеспокоен твоей судьбой. Но это не остановило бы меня, я все равно женился бы на тебе. Ты была и осталась для меня тем совершенством, которое человек надеется отыскать в этом мире.
Совершенство. Гиацинте показалось, будто их сердца забились в унисон.
– Ты когда-нибудь думал обо мне?
– Да, с грустью, как думаю о том, кто навсегда уехал или умер.
– Я никуда не уезжала, но часто мне хотелось умереть.
– И все же ты пришла ко мне, когда тебе понадобилась помощь.
– Уверена, если бы открылось что-то, связанное со мной, ты не причинил бы мне вреда.
– Мне не нравился Арни, я говорил тебе об этом. В тот единственный раз, когда я ехал с ним от тебя в такси, мне показалось, что за его дружеской улыбкой скрывается что-то дурное. И дело не в ревности, хотя, признаюсь, было и это. Просто он мне не нравился.
– Ты не знаешь его, Уилл. Арни был и есть добрейшая душа на свете, и я не понимаю, как он мог сделать это.
– Противоречия. Они есть у всех. Только у него они доведены до крайности.
– Мне жаль Арни… Конечно, я осуждаю его за то, что он заставил меня так страдать.
Помолчав, Уилл снова заговорил:
– Я вспоминаю гамак, шум набегающих волн. Я возвращаюсь к этому постоянно.
– Помнишь тот день в парке, когда мы посмотрели друг на друга и оба все поняли, хотя никто ничего не сказал?
– А до этого ты уронила пакет с книгами на тротуар…
– А помнишь…
Уилл поднял руку.
– Довольно воспоминаний. Мы потеряли время, и пора наверстывать его. – Целуя Гиацинту, он тихо смеялся. – Позволь мне отнести тебя в спальню.
Глава 17
– Да, – проговорил Джеральд, – ты меня просто оглушила и ошарашила. Я не могу оправиться от шока.
Гиацинта перетаскивала вещи детей вниз по лестнице, когда появился Джеральд. Она надеялась избежать встречи с ним, но сейчас ей пришлось остановиться у основания лестницы.
– Почему такой умный человек, как Арни, устроил себе такую жизнь? Это выше моего понимания! Кто бы предположил, что он способен на подобные вещи?
А кто предположил бы, что Джеральд будет разговаривать с Гиацинтой таким естественным тоном? В белом теннисном костюме, он поигрывал ракеткой и качал в изумлении головой.
– Арни обналичил все свои ценные бумаги и снял со своих счетов все до последнего цента, однако не тронул наших общих счетов, хотя и мог бы это сделать. И теперь исчез бог весть куда. Чем все это кончится, как ты полагаешь?
– Не знаю, – грустно сказала Гиацинта.
– Конечно, его поймают. Так всегда бывало. А сейчас, при наличии Интернета, это еще проще. К тому же Арни любит блеснуть своим богатством, так что его трудно не заметить. Ты бы видела, как он обставил свой офис в деловой части города. Арни всегда был транжирой. Он делает деньги и сорит ими.
«Ты тоже умеешь их транжирить», – подумала Гиацинта, бросив взгляд поверх плеча Джеральда на холл и комнаты. Их декор основательно изменился с момента ее единственного визита сюда. Новые веяния просматривались повсюду: здесь появились искусственные цветы, тяжелая позолота, плотный темный атлас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Двадцать пять лет назад! – в ужасе повторила Гиацинта. – Интересно, ничего не говорили о том, почему Арни поспешно уехал из Техаса?
– Если бы не история с лошадью, ничего не произошло бы. Теперь же все всплыло.
Уилл пристально смотрел на Гиацинту, и она потупила взгляд.
– Ужасно разочароваться в человеке, которого, как ты полагала, хорошо знаешь, – заметил Уилл.
– Я очень благодарна тебе.
Уилл учтиво склонил голову.
– Рад, что сумел тебе помочь. Но все это очень скоро появится в печати.
«Чего мы ждем? Детям остается учиться всего несколько недель. Поехали сейчас».
– Арни… – пробормотала Гиацинта. – Я ничего не могу понять. Он проявлял такую доброту ко всем нам.
– Расскажи это страховой компании, – мрачно отозвался Уилл. – Тому человеку, который погиб при пожаре…
– Что? – вскрикнула Гиацинта. – При каком пожаре?
– При пожаре его клиники.
– Он поджег ее? Это сделал Арни?
– Именно так. Ему пришлось признаться. Я узнал об этом утром. И теперь Арни не отпереться от техасского дела и от истории с лошадью.
Острая боль пронзила Гиацинту.
– Мои дети! – закричала она. – Их забрали у меня! А теперь… теперь я верну их!
– В чем дело? О чем ты говоришь?
– Какой груз спал с моих плеч! Эмма и Джерри… И я вовсе не виновна, не было оброненной по небрежности сигареты… Я ни в чем не виновата!.. Я все могу объяснить всем, и в первую очередь Францине, бедной Францине, которая так страдала…
Уилл внимательно смотрел на Гиацинту, и она вдруг поняла, что его холодная учтивость – всего лишь защитная броня. Обхватив голову руками, Гиа разрыдалась.
Уилл опустился перед ней на колени.
– В чем дело? Ради Бога, скажи мне! – Он приподнял ее подбородок.
– По-понимаешь, они д-думали, что это сделала я… Что я подожгла офис, ревнуя к той женщине, с которой Джеральд… Он нашел мои вещи на газоне… Несчастный пожарный погиб… Значит, было совершено убийство… поджог… уголовное преступление, и я…
– Они считали, что это сделала ты?
– Да, и Джеральд сказал…
Уилл обнял Гиацинту, и она, положив голову ему на плечо, сквозь слезы поведала свою историю.
– Погоди, – прошептал Уилл, целуя ее в макушку. – Кто посмел обвинить тебя? Кто?
– Джеральд. Я говорила тебе…
– Его нужно четвертовать! Да он что, не в своем уме?
– Нет. Он действительно считает, что это сделала я.
– Боже милостивый, да почему ты не рассказала мне раньше? Неужели ты мне не доверяла? Почему?
– Я слишком боялась и жила под гнетом страха. Мне говорили, что есть мотив и, значит, я совершила это. У меня не было возможности защитить себя. Каждый час и каждый день я думала о детях. А во мне гнездился страх. Я боялась говорить об этом. Ты ведь видишь, что раскрываются дела даже двадцатипятилетней давности!
– Не рассказать мне! Мне! Ты ведь знала, что я люблю тебя. Я бы сделал что-нибудь…
– Я хотела жить с тобой, Уилл. Но ты стремился к браку. Разве я могла подставить тебя? Если бы мне вдруг предъявили обвинения и осудили… Тебя ждет блестящая карьера. А так бы все рухнуло.
– Да при чем тут карьера? Неужели ты думаешь, что это остановило бы меня?
– То есть для тебя это не имело бы значения? Уилл, будь откровенен со мной.
– Я всегда был с тобой откровенен, даже насчет твоих незрелых картин сказал правду. Да, я был бы очень обеспокоен твоей судьбой. Но это не остановило бы меня, я все равно женился бы на тебе. Ты была и осталась для меня тем совершенством, которое человек надеется отыскать в этом мире.
Совершенство. Гиацинте показалось, будто их сердца забились в унисон.
– Ты когда-нибудь думал обо мне?
– Да, с грустью, как думаю о том, кто навсегда уехал или умер.
– Я никуда не уезжала, но часто мне хотелось умереть.
– И все же ты пришла ко мне, когда тебе понадобилась помощь.
– Уверена, если бы открылось что-то, связанное со мной, ты не причинил бы мне вреда.
– Мне не нравился Арни, я говорил тебе об этом. В тот единственный раз, когда я ехал с ним от тебя в такси, мне показалось, что за его дружеской улыбкой скрывается что-то дурное. И дело не в ревности, хотя, признаюсь, было и это. Просто он мне не нравился.
– Ты не знаешь его, Уилл. Арни был и есть добрейшая душа на свете, и я не понимаю, как он мог сделать это.
– Противоречия. Они есть у всех. Только у него они доведены до крайности.
– Мне жаль Арни… Конечно, я осуждаю его за то, что он заставил меня так страдать.
Помолчав, Уилл снова заговорил:
– Я вспоминаю гамак, шум набегающих волн. Я возвращаюсь к этому постоянно.
– Помнишь тот день в парке, когда мы посмотрели друг на друга и оба все поняли, хотя никто ничего не сказал?
– А до этого ты уронила пакет с книгами на тротуар…
– А помнишь…
Уилл поднял руку.
– Довольно воспоминаний. Мы потеряли время, и пора наверстывать его. – Целуя Гиацинту, он тихо смеялся. – Позволь мне отнести тебя в спальню.
Глава 17
– Да, – проговорил Джеральд, – ты меня просто оглушила и ошарашила. Я не могу оправиться от шока.
Гиацинта перетаскивала вещи детей вниз по лестнице, когда появился Джеральд. Она надеялась избежать встречи с ним, но сейчас ей пришлось остановиться у основания лестницы.
– Почему такой умный человек, как Арни, устроил себе такую жизнь? Это выше моего понимания! Кто бы предположил, что он способен на подобные вещи?
А кто предположил бы, что Джеральд будет разговаривать с Гиацинтой таким естественным тоном? В белом теннисном костюме, он поигрывал ракеткой и качал в изумлении головой.
– Арни обналичил все свои ценные бумаги и снял со своих счетов все до последнего цента, однако не тронул наших общих счетов, хотя и мог бы это сделать. И теперь исчез бог весть куда. Чем все это кончится, как ты полагаешь?
– Не знаю, – грустно сказала Гиацинта.
– Конечно, его поймают. Так всегда бывало. А сейчас, при наличии Интернета, это еще проще. К тому же Арни любит блеснуть своим богатством, так что его трудно не заметить. Ты бы видела, как он обставил свой офис в деловой части города. Арни всегда был транжирой. Он делает деньги и сорит ими.
«Ты тоже умеешь их транжирить», – подумала Гиацинта, бросив взгляд поверх плеча Джеральда на холл и комнаты. Их декор основательно изменился с момента ее единственного визита сюда. Новые веяния просматривались повсюду: здесь появились искусственные цветы, тяжелая позолота, плотный темный атлас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76