ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Разбудили их еще не созревшие, чуть теплые лучи солнца, которые неожиданно ярко пробились после такой холодной ливневой ночи. И это казалось чудом, предвестником доброго дня, удачи.
Быков первым ощутил на лице тепло, открыл глаза, удивленно огляделся, точно не веря увиденному, и, передернувшись от озноба, судорожно зевая, удивленным голосом воскликнул:
— Подъем! Глядите, солнца-то сколько!
Лес ожил. Весело, радуясь солнечному утру и теплу, заливались птицы, птичий гомон стоял кругом, на листьях, траве сияли, вспыхивали, переливаясь, капли росы. Все оставалось еще мокрым от ночного дождя, но уже пригрелось на солнышке и дышало парным теплом.
— А я, представляете, дома побывал! — весело говорил Быков, с удовольствием разминаясь, приседая, горяча иззябшее тело. — Во, сон! Заходим это мы с Аполлоновым ко мне, жена с сынишкой кидаются навстречу. А мы, грязные, драные как черти, ну вот как сейчас, даже пройти неловко — наследим. И жена не может почему-то идти, как к полу прибитая. А сынишка — полгода ему, ходить еще не может — бежит ко мне и ручонкой гладит меня по щеке. А другой — Аполлонова. Проснулся: солнышко щеку-то пригрело. Надо же, дома побывал! — не переставал радоваться Быков. — Ну, теперь вроде и легче!
Ратников и Маша молча смотрели на него, разбирая навес. Быкову и в голову не пришло, что своей радостью он не порадовал их, не мог порадовать. Не подумал как-то, что нет у них ни дома, ни семьи, ни родных — никого и ничего нет на всем свете, что, чем оба они живы и богаты сейчас, все при них в этом чужом лесу.
— Ну, побывал — и хорошо, — угрюмо сказал Ратников. — Часов восемь уже, перебрали со сном. Собираться пора. — Поднял свою рубашку, которой укрывал шкипера, выжал ее, повесил на сук. — Теперь так теплее ему, на солнышке.
Шкипер зашевелился, застонал. Маша кинулась к нему:
— Сашка, Сашка, слышишь меня? Ратников дал ему глоток самогону.
— Ну как, живой? Так, еще чуточку глотни. Вот и хорошо. Это как в топку угля подбросить, живо раскочегарит.
— Концы, старшой, отдаю. — Шкипер открыл глаза, с тоской поглядел на него.
— Это ты брось.
— Слово последнее хочу. Не раз говорил последнее… О другом теперь, — с трудом произнес шкипер. Борода у него шевелилась, точно жевал что-то. Ратников осторожно подсунул ему под голову мешок. — Я ведь в шлюпке чуть тебя… Как пистолет дал…
— Не выдумывай, — спокойно, строго сказал Ратников. Мгновенно ожил у него в памяти тот момент, когда передал шкиперу в шлюпке пистолет. Еще подумал тогда: «Вот возьмет сейчас и шлепнет в затылок…» Значит, что-то передалось ему в то мгновение? Сейчас не хотелось, чтобы Быков узнал об этом, и он твердо произнес: — Чепуху не неси!
— А Быков прав: за такое дело к стенке… Завалил все… А вы несли меня, не бросили. За что? Я ведь…
— Перестань, — присел рядом Быков. — На исповеди, что ли. А ты что, бросил бы?
— Не знаю… — Шкипер покачал головой.
— Сашка! — вне себя воскликнула Маша. — С ума сошел!
— Сейчас нет, а прежде… Бросьте меня, не могу.
— Не морочь голову, — рассердился Быков. — Поешь лучше.
— Этот немец, сука… Топор где? Рядом положи.
— Здесь топор, здесь, — успокоил Ратников.
— А вы, как святые… на себе волокли. Да если бы теперь…
«Значит, точно он хотел меня кокнуть в шлюпке, — подумал Ратников. — Вот стерва рыжая, темная душонка». Но, как ни странно, сейчас вместо озлобления он вдруг почувствовал, как отлегло у него от сердца после этих слов шкипера. Словно тот стал наконец таким, каким Ратникову хотелось видеть и знать его прежде, и он подумал еще, что и Быкову, и особенно Маше тоже должно стать теперь легче и свободнее. Только слишком поздно такое приходит.
Шкипер совсем пришел в себя. Мокрое тряпье на нем парило под солнечным теплом. Маша разбросала его, развесила на кустах. Напоила шкипера, и он даже немного поел, молча, осмысленно наблюдая, как Ратников и Быков собираются в дорогу, проверяют автоматы.
— Дожидайтесь нас здесь, — сказал Ратников Маше. — Что бы ни случилось, мы придем за вами. Мы вернемся. Ты поняла, Маша? — Последнее он сказал скорее для успокоения, потому что и так было ясно: куда же она денется с умирающим шкипером? Но его тревожило другое: немцы обязательно начнут облаву, может, уже и начали, могут наткнуться на Машу и шкипера — тогда конец. Сами они с Быковым кое-чего еще стоят, просто так не дадутся, а вот ребятам деться некуда. Оставалось надеяться на счастливую случайность: может, все-таки не найдут? Но тут уж, Ратников знал, себя хочется обмануть, а это никуда не годится. Правда, была и еще одна надежда: на хуторе они устроят шумиху — немцы туда кинутся. Тогда надо уходить к селу, дать там короткий бой и быстро уйти. Что будет дальше, он и сам пока не представлял. Только сказал не очень уверенно: — Если, случаем, наши из леса подойдут на шумок, уходите с ними. Мы догоним…
— А есть такие? — безнадежно спросил шкипер.
— Должны быть. Услышат бой, вылезут из своих берлог.
— Поработали вы вчера с Быковым, вижу, — сказал шкипер. — Оставь автомат. Вам и трех хватит.
— Лежи спокойно, — нагнулся Ратников, видя, как тот пытается приподнять голову.
— На всякий случай оставь, старшой. Прислони спиной к сосне, лежать не могу.
Его осторожно подтащили к дереву, устроили поудобнее, полулежа, подложив под голову и спину набитый свежей, пахучей травой мешок. Ратников положил рядом, под руку ему, автомат и ободряюще кивнул:
— Порядок, все будет как надо.
— За корешков своих погибших расплачиваешься? — спросил шкипер, нащупав автомат.
— Пришла пора, Сашка.
— А я вот… все, кранты.
— Вытянешь, держись.
Почему-то Ратников вдруг почувствовал неладное, тревогой обдало сердце, щемящая тоска подкатила под самое горло, но он все же сумел улыбнуться Маше, и она ответила ему тоже улыбкой. Легонько, ласково тронул ее на прощание за плечо.
— Ну, мы пошли. — Кивнул шкиперу: — Сашка, береги ее, слышишь?
Тот согласно прикрыл глаза: слышу.
Отыскать хутор оказалось не просто. Ратников и Быков долго плутали по лесу, останавливались, прислушивались, пытались уловить запахи жилья. Даже выходили к побережью, значительно западнее прежней своей стоянки. Но все точно вымерло в округе. И только уже за полдень набрели на большое картофельное поле, которое распахнулось перед ними, когда вышли на опушку леса. С самого края картофель был подкопан, валялась вырванная ботва, мелкие клубни.
Солнце опять пекло по-летнему, даже не верилось, что ночью прошел холодный ливень и пришлось так дрожать под навесом. На дальней стороне поле сразу примыкало к лесу, вроде обрывалось — похоже, отсекалось оврагом или неказистой лесной речушкой. И в самом деле, когда Ратников и Быков обогнули поле лесной обочиной, перед ними открылся длинный глухой овраг, заросший непролазным кустарником и крапивой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39