Я определил свое местонахождение, припомнив детали нарисованного SOU плана. В точном соответствии с ним я увидел поодаль, на противоположной стороне широкой проезжей части, угол темно-зеленого дома, который выглядывал из-за другого, точно такого же. Я пересек улицу по пешеходному переходу, имея последнюю возможность проверить, нет ли за мной слежки.
Домофон при входе в подъезд оказался сломанным, и потому отпала нужда воспользоваться комбинацией цифр, которую я заучил наизусть еще в Лондоне. В замусоренном подъезде воняло мочой и блевотиной, стены были испещрены надписями. Я без особой надежды потыкал в кнопку вызова лифта. Симаков говорил, что лифт в его доме не работал годами. Вот и сейчас он не подавал никаких признаков жизни, и мне пришлось начать малоприятное восхождение на восьмой этаж, думая про себя, что теперь стало понятно, почему пожилая теща Симакова едва ли вообще выходит из дома.
Я слегка постучал в ободранную металлическую дверь квартиры номер 82а, но ответа не последовало. Я постучал еще, чуть посильнее, но за дверью по-прежнему царило молчание. Обеспокоенный, что мой визит совпал с одним из тех редких случаев, когда теща Симакова куда-то уезжала, я забарабанил со всей силы. Наконец, я услышал нервный женский голос:
- Кто там?
В ответ я выдал тщательно заученную и отрепетированную тираду по-русски:
- Меня зовут Алекс. Я английский друг вашей дочери и ее мужа. У меня для вас письмо.
Она произнесла фразу, которую мой скудный запас русских слов не позволил понять даже приблизительно, и я лишь снова повторил заученное. В двери отсутствовала прорезь для корреспонденции, куда я мог бы опустить письмо Симакова, и потому у меня просто не было другого выхода, кроме как завоевать ее доверие и сделать так, чтобы она открыла дверь. После того как я повторил свой текст трижды, опасаясь, как бы не привлечь чрезмерного любопытства соседей, внутри лязгнул тяжелый засов, и дверь, удерживаемая цепочкой, приоткрылась на несколько сантиметров. Я просунул письмо в щель и успел только заметить, как его взяла морщинистая рука. Дверь снова закрыли и бесстрастно заперли на засов.
Я подождал минут пять, глядя вниз на улицу сквозь узкое грязное оконце рядом с мусоропроводом, и постучал снова. На этот раз дверь тут же распахнулась, и крошечная старая леди пригласила меня войти в тускло освещенную квартиру, беззубо улыбаясь мне и жестом указывая, что я могу сесть на диван. Это был единственный более или менее приличный предмет меблировки в чистенькой, но плоховато обставленной комнате. Старушка пробормотала что-то, воспринятое мною как формула гостеприимства. Поэтому я энергично закивал в ответ, и она тут же пропала на кухне. Симаков рассказывал мне, что по российским стандартам его теща считалась достаточно обеспеченной женщиной, но, осмотревшись в этой малогабаритной квартирке, я стал понимать, почему он и его семья предпочли отсюда сбежать. Как и обещал Симаков, в одном из углов комнаты стояла корзинка для шитья, в которой, если он прав, все еще должны были лежать две синие ученические тетради.
Через несколько минут старушка вернулась с чашкой крепкого переслащенного чая, который я принялся прихлебывать скорее из вежливости, нежели жажды. В письме SOU указал некоторые из своих личных вещей, за которыми я якобы и приехал. Хозяйка захлопотала, забегала по квартире, и в центре комнаты стала постепенно расти куча из книг, одежды и разных безделушек (каждый из найденных предметов она отмечала в списке). Выжидая момента завладеть тетрадями, я подумал, как похоже это на Симакова: воспользоваться случаем, чтобы я притащил в Англию чуть ли не все его старые пожитки.
Когда его теще снова что-то понадобилось на кухне, я вскочил с дивана и бросился к корзине. Как и уверял Симаков, там по-прежнему лежали две ученические тетради. Я быстро заглянул в них и увидел, что они сплошь исписаны рядами цифр. Спрятать тетради я предпочел в одну из еще не до конца заполненных вещами картонных коробок, которая была поменьше других.
Взглянув на тикавший на серванте механический будильник, я увидел, что было уже четыре часа, то есть оставалось всего полчаса до наступления темноты. Блуждать во мраке, добираясь до центра Москвы с помощью плохо знакомой системы общественного транспорта, было бы нелегко. Настала пора убираться отсюда. Чаша моего терпения переполнилась, когда старушка добавила к куче вещей пару ярко-красных вязаных свитеров Симакова. На языке жестов я, как сумел, объяснил ей, что возьму только одну коробку. До нее дошло, и она стала отбирать то, что было важнее. Пять минут спустя я уже выходил из этой мрачноватой квартиры.
Не без труда я спустился по лестнице и перешел улицу к автобусной остановке, держа "дипломат" в одной руке, а другой прижимая к себе тяжеленную коробку с бесценными тетрадками. Велик был искус выбросить избыточный груз. Кстати, о том, стоит ли везти в Лондон симаковское барахло, возникли ожесточенные дебаты еще в нашей штаб-квартире. Р5 резко выступал против, считая, что этим мы создаем себе дополнительную головную боль и берем на себя излишние обязательства. В пику ему начальник SB считал, что только так я получу благовидный предлог посетить тещу Симакова. Если бы меня задержали на обратном пути в отель, я мог бы прикинуться невинной овечкой: что, мол, Симаков - мой лондонский приятель - попросил привезти кое-какую одежду, а про какие-то там стратегически важные тетради я и знать не знаю. В конце концов, мудрость начальника отдела безопасности возобладала, и мне пришлось тащиться обратно в "Метрополь" с тяжелой ношей.
На следующее утро после неспешного завтрака в Боярском зале ресторана "Метрополь" я позвонил в посольство Великобритании и попросил разрешения поместить библиотеку торгового представительства якобы для того, чтобы получить некую информацию для "Ист-Юропиен инвестмент". Как и было намечено, на мой звонок ответил один из секретарей МИ-6, который поинтересовался, не пожелаю ли я встретиться с советником посольства по вопросам торговли. Встреча была означена на 11.30, и я отправился пешком в недальний путь от "Метрополя" через Красную площадь, затем по мосту на другой берег Москвы-реки к Британскому посольству, что находилось прямо напротив Кремля. Р5 и начальник отдела безопасности сошлись во мнении, что мне нужно будет избавиться от тетрадей как можно скорее, и по плану я должен был оставить их в посольстве, чтобы потом их переправили в Лондон диппочтой. Что даже такой вариант действий не был полностью безопасен. Персонал резидентуры в своей работе исходил из того, что прослушиваются все помещения посольства, за исключением специально оборудованной комнаты, которую подвергали регулярным электронным "чисткам".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116