Такое дело, Заболотная устало вздохнула и подняла на Тошкина чистые бессмысленные глаза. Дмитрий Савельевич взглянул на часы: семь с лишним. Лаборатория наверно уже отъезжала на зимние квартиры.
- Извините, мне надо поговорить, - Тошкин быстро набрал номер и наткнулся на свою школьную подругу, ныне эксперта-криминалиста и прочее, и прочее, и прочее. - Галочка, отпечатки с бомбы и с письма счастья посмотри идентичны? Нет? А так по рисунку - кто шалил: мальчик или девочка? Нет? Имя и возраст мы как-нибудь сами. Угу. Спасибо утешила. Успокоила? А ты сколько ещё на месте? Я бы тебе работку подкинул...
Галочка хитро засмеялась и сообщила, что распространила Смирягинское письмо счастья по всему управлению и прокуратуре. И оно даже начало действовать - у начальника уже родилась тройня, а судебный эксперт наконец убедился, что ему не изменяет жена... Но все остальное - завтра. И пальчики, и снимочки - все завтра...
- Я очень любила его, - продолжала свой рассказ Заболотная, когда Тошкин положил трубку. - Не просто очень, а больше всех на свете. За это Бог меня и покарал.
Тошкин чуть не упал со стула. Если убийцы рассуждают о том, что их покарал Бог, то страна действительно стала по-настоящему православной. Кошмар. Кошмар. Или позор? Надо завести попугая и научить его кричать всякие глупости.
- Я для него была готова на все. Мы ведь были близки вне брака, спросите у своей мамы, приятно это было или нет. Вот спросите, как называли девушку, которая согрешила до мужа!
- Сейчас позвонить? - спросил Тошкин.
- Не ерничайте! Вам меня нисколько не жаль! Вам даже не интересно, вдруг закричала Заболотная и заметалась по кабинету. - Вы - чурбан.
- Ну, почему же? Мне интересно, продолжайте, только давайте по эпизодам. Сначала по Погореловой.
- Я хочу по Смирнягиной, - капризным голосом заявила Татьяна Ивановна. - Она мне своим рабочим контролем всю жизнь отравила. Я подменила ей инсулин, подложила в коробочку и все! Коробочку потом, через пару дней после поминок забрала из их квартиры - тут не было ничего сложного. Вы знаете, - заговорщицки прошептала Заболотная, - она даже не мучалась, я узнавала. Ушла спокойно.
- Понятно, а шприц и флакон? - спросил Тошкин.
- Что шприц и флакон? - не поняла Татьяна Ивановна, и глаза её возбужденно заблестели. - Вы думаете, мне все это приятно вспоминать? Вот у Вас есть дети?
Пункт девятый, Тошкин, пункт девятый, она разговаривает только о том, о чем сама хочет. Сумасшедшая? Прикидывается? Или что-то здесь не так?
- У меня нет детей. А Ваши, ведь, беспокоятся, наверное? А? Может быть, позвоним? Ведь когда-нибудь их нужно ставить в известность о Ваших подвигах?
Татьяна Ивановна мигом закатила глаза и стала картинно сползать по стулу. Тошкин внимательно проследил за траекторией её съезда и, отметив про себя, что тяжких телесных повреждений она себе не нанесла, налил из графина немного воды и прыснул на Заболотную как на сильно пересушенную рубашку. Спящая красавица соизволила открыть глаза.
- Где я? - томно прошептала она.
- В Монте-Карло, - процедил Дмитрий Савельевич и вернулся на свое прокурорское место. - Продолжим: звонить Вы не хотите, Ваше право. Давайте о флаконе и шприце - Вы куда их дели?
- Будете собаку заказывать? - совершенно спокойно спросила Заболотная, злобно сверкнув глазами. Да, и у этой отношения с Крыловой явно не сложились.
- Хорошо, - Тошкин глубоко вздохнул. - Давайте о Погореловой. Чем она так уж провинилась? Когда, при каких обстоятельствах Вы лишили её жизни?
- Не помню, - радостно засмеялась Татьяна Ивановна. - Знаете, так много дел сразу навалилось. Генеральная уборка, письмо Наума, потом эта новенькая на кафедре. Сынок мой опять чуть с работы не вылетел. Словом, закрутилось, - точно не помню. Да и не обязана, - она кокетливо повела плечиком, а Тошкин ощутил жгучее желание ударить её чем-нибудь тяжелым по голове. - Налила в бутылку денатурат, отдала ей - глотке луженой, а там как Бог дал. Потом в больницу позвонила, уточнила, что та умерла. Кстати, а может это и не я даже. Мало ли гадости Райка за жизнь на грудь приняла. Но в целом, по эпизоду, признаю. Мне её пьяные россказни во где, - Татьяна провела рукой по горлу, - во где сидели, надоело! Что еще? А по Танечке? Да я её так, только попугать. Знаете? - Заболотная придвинула стул поближе к столу и предано тронула Тошкина за руку. - Знаете, Анька при всех своих недостатках была очень честным человеком, о моей тайне вообще никто, кроме самых близких подруг и Райки-проныры так и не узнал. Но годы! Анечка, видимо, стала сдавать, а Танечка - ребенок догадливый. И к чему эти лишние хлопоты? Растрезвонила бы всем, при случае - Игорька бы стала нервировать. Я, ведь, только припугнула.
- Декомпрессионный перелом шейных позвонков и ушиб мозга, - тихо проговорил Тошкин.
- Не рассчитала, - покорно вздохнула Заболотная.
Тошкин нервничал. Нервничал сильно и не напрасно. Где-то запропала Надя. И что-то было не так с этой странной веселенькой Татьяной Ивановной, которая, казалось, просто получала удовольствие от того, что её, наконец, согласились выслушать. Да, что-то было не так. Тошкин вздрогнул от деликатного стука в дверь.
- Можно? - в кабинет протиснулась фуражка и ухо с вертикальным взлетом. - Мишин, подполковник, - отрекомендовался посетитель, крупно шагая в сторону Тошкина. - Прибыл с докладом. Разрешите?
- Пожалуйста. - Тошкин покорно кивнул. Мишин снял фуражку, достал крупнозубую расческу, пару раз провел по несуществующим волосам, пригладил рукой виски, подмигнул Татьяне Ивановне и, расправив плечи, отрапортовал.
- Я посетил центральную диспетчерскую неотложной помощи и могу с полным основанием заявить, что наша сотрудница Татьяна Ивановна Заболотная не совершала выброса Ильиной с моста. В тот вечер, в четко означенное в диспетчерской время она говорила со мной по телефону. Мы составляли план захвата Виталия Николаевича, основываясь на данных моего информатора. Причем, я позвонил ей на дом сам. Разговор длился около двух часов - моя жена как раз успела посмотреть три сериала. Ее показания я принесу в следующий раз. Вот, - он виновато развел руками. Заболотная побледнела и крепко сцепила пальцы. В кабинете повисла тяжелая тишина. Владимир Сергеевич деликатно кашлянул и тихо добавил: "Я только что из больницы, Танечка - то пришла в себя. Врач сказал, что пять минут с ней можно поговорить. Так я там дал команду, родных до прихода прокуратуры не впускать.
- Нет, - тихо сказала Заболотная. - Нет, нет, нет, - быстро зашептала она. - Нет, этого просто не может быть! Он врет, Вы видите, он нагло врет, у него же пальцы крестиком. Вот, глядите...
Ее новый обморок был глубоким и, кажется, неподдельным.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Раз ступенька, два ступенька - будет лестница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
- Извините, мне надо поговорить, - Тошкин быстро набрал номер и наткнулся на свою школьную подругу, ныне эксперта-криминалиста и прочее, и прочее, и прочее. - Галочка, отпечатки с бомбы и с письма счастья посмотри идентичны? Нет? А так по рисунку - кто шалил: мальчик или девочка? Нет? Имя и возраст мы как-нибудь сами. Угу. Спасибо утешила. Успокоила? А ты сколько ещё на месте? Я бы тебе работку подкинул...
Галочка хитро засмеялась и сообщила, что распространила Смирягинское письмо счастья по всему управлению и прокуратуре. И оно даже начало действовать - у начальника уже родилась тройня, а судебный эксперт наконец убедился, что ему не изменяет жена... Но все остальное - завтра. И пальчики, и снимочки - все завтра...
- Я очень любила его, - продолжала свой рассказ Заболотная, когда Тошкин положил трубку. - Не просто очень, а больше всех на свете. За это Бог меня и покарал.
Тошкин чуть не упал со стула. Если убийцы рассуждают о том, что их покарал Бог, то страна действительно стала по-настоящему православной. Кошмар. Кошмар. Или позор? Надо завести попугая и научить его кричать всякие глупости.
- Я для него была готова на все. Мы ведь были близки вне брака, спросите у своей мамы, приятно это было или нет. Вот спросите, как называли девушку, которая согрешила до мужа!
- Сейчас позвонить? - спросил Тошкин.
- Не ерничайте! Вам меня нисколько не жаль! Вам даже не интересно, вдруг закричала Заболотная и заметалась по кабинету. - Вы - чурбан.
- Ну, почему же? Мне интересно, продолжайте, только давайте по эпизодам. Сначала по Погореловой.
- Я хочу по Смирнягиной, - капризным голосом заявила Татьяна Ивановна. - Она мне своим рабочим контролем всю жизнь отравила. Я подменила ей инсулин, подложила в коробочку и все! Коробочку потом, через пару дней после поминок забрала из их квартиры - тут не было ничего сложного. Вы знаете, - заговорщицки прошептала Заболотная, - она даже не мучалась, я узнавала. Ушла спокойно.
- Понятно, а шприц и флакон? - спросил Тошкин.
- Что шприц и флакон? - не поняла Татьяна Ивановна, и глаза её возбужденно заблестели. - Вы думаете, мне все это приятно вспоминать? Вот у Вас есть дети?
Пункт девятый, Тошкин, пункт девятый, она разговаривает только о том, о чем сама хочет. Сумасшедшая? Прикидывается? Или что-то здесь не так?
- У меня нет детей. А Ваши, ведь, беспокоятся, наверное? А? Может быть, позвоним? Ведь когда-нибудь их нужно ставить в известность о Ваших подвигах?
Татьяна Ивановна мигом закатила глаза и стала картинно сползать по стулу. Тошкин внимательно проследил за траекторией её съезда и, отметив про себя, что тяжких телесных повреждений она себе не нанесла, налил из графина немного воды и прыснул на Заболотную как на сильно пересушенную рубашку. Спящая красавица соизволила открыть глаза.
- Где я? - томно прошептала она.
- В Монте-Карло, - процедил Дмитрий Савельевич и вернулся на свое прокурорское место. - Продолжим: звонить Вы не хотите, Ваше право. Давайте о флаконе и шприце - Вы куда их дели?
- Будете собаку заказывать? - совершенно спокойно спросила Заболотная, злобно сверкнув глазами. Да, и у этой отношения с Крыловой явно не сложились.
- Хорошо, - Тошкин глубоко вздохнул. - Давайте о Погореловой. Чем она так уж провинилась? Когда, при каких обстоятельствах Вы лишили её жизни?
- Не помню, - радостно засмеялась Татьяна Ивановна. - Знаете, так много дел сразу навалилось. Генеральная уборка, письмо Наума, потом эта новенькая на кафедре. Сынок мой опять чуть с работы не вылетел. Словом, закрутилось, - точно не помню. Да и не обязана, - она кокетливо повела плечиком, а Тошкин ощутил жгучее желание ударить её чем-нибудь тяжелым по голове. - Налила в бутылку денатурат, отдала ей - глотке луженой, а там как Бог дал. Потом в больницу позвонила, уточнила, что та умерла. Кстати, а может это и не я даже. Мало ли гадости Райка за жизнь на грудь приняла. Но в целом, по эпизоду, признаю. Мне её пьяные россказни во где, - Татьяна провела рукой по горлу, - во где сидели, надоело! Что еще? А по Танечке? Да я её так, только попугать. Знаете? - Заболотная придвинула стул поближе к столу и предано тронула Тошкина за руку. - Знаете, Анька при всех своих недостатках была очень честным человеком, о моей тайне вообще никто, кроме самых близких подруг и Райки-проныры так и не узнал. Но годы! Анечка, видимо, стала сдавать, а Танечка - ребенок догадливый. И к чему эти лишние хлопоты? Растрезвонила бы всем, при случае - Игорька бы стала нервировать. Я, ведь, только припугнула.
- Декомпрессионный перелом шейных позвонков и ушиб мозга, - тихо проговорил Тошкин.
- Не рассчитала, - покорно вздохнула Заболотная.
Тошкин нервничал. Нервничал сильно и не напрасно. Где-то запропала Надя. И что-то было не так с этой странной веселенькой Татьяной Ивановной, которая, казалось, просто получала удовольствие от того, что её, наконец, согласились выслушать. Да, что-то было не так. Тошкин вздрогнул от деликатного стука в дверь.
- Можно? - в кабинет протиснулась фуражка и ухо с вертикальным взлетом. - Мишин, подполковник, - отрекомендовался посетитель, крупно шагая в сторону Тошкина. - Прибыл с докладом. Разрешите?
- Пожалуйста. - Тошкин покорно кивнул. Мишин снял фуражку, достал крупнозубую расческу, пару раз провел по несуществующим волосам, пригладил рукой виски, подмигнул Татьяне Ивановне и, расправив плечи, отрапортовал.
- Я посетил центральную диспетчерскую неотложной помощи и могу с полным основанием заявить, что наша сотрудница Татьяна Ивановна Заболотная не совершала выброса Ильиной с моста. В тот вечер, в четко означенное в диспетчерской время она говорила со мной по телефону. Мы составляли план захвата Виталия Николаевича, основываясь на данных моего информатора. Причем, я позвонил ей на дом сам. Разговор длился около двух часов - моя жена как раз успела посмотреть три сериала. Ее показания я принесу в следующий раз. Вот, - он виновато развел руками. Заболотная побледнела и крепко сцепила пальцы. В кабинете повисла тяжелая тишина. Владимир Сергеевич деликатно кашлянул и тихо добавил: "Я только что из больницы, Танечка - то пришла в себя. Врач сказал, что пять минут с ней можно поговорить. Так я там дал команду, родных до прихода прокуратуры не впускать.
- Нет, - тихо сказала Заболотная. - Нет, нет, нет, - быстро зашептала она. - Нет, этого просто не может быть! Он врет, Вы видите, он нагло врет, у него же пальцы крестиком. Вот, глядите...
Ее новый обморок был глубоким и, кажется, неподдельным.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Раз ступенька, два ступенька - будет лестница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91