Зачем Карсону понадобились двое заряжающих, стало ясно, когда он, выстрелив поочередно из обоих стволов, передал разряженное ружье одному из них. Тот переломил его и подставил открытый казенник второму, который быстро вставил в стволы патроны. Во время этой манипуляции Пандора заметила, как Карсон искоса посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она за ним наблюдает.
Когда до Пандоры дошло, что австралиец пытается произвести на нее впечатление, ей стало смешно. Но она осознала и другое: она сама была в Уолшеме таким же гостем, как Тед и те, кто приехал вместе с ним.
Карсон стоял перед горкой убитых им фазанов, а его собака приносила все новых и новых птиц.
– Неплохо, – с улыбкой сказал Тед, обращаясь к Пандоре и явно ожидая от нее выражения восхищения.
– Вы очень хороший стрелок. Должно быть, у вас большой опыт? – с иронией спросила она, решив, что Карсон скорее всего посещал один из многих стрелковых клубов в окрестностях Лондона.
– У отца была маленькая ферма в Австралии. Я научился стрелять еще мальчишкой, – сказал он.
Пандоре стало стыдно. Она могла бы предположить, что управляться с охотничьим ружьем могут не только сельские сквайры, живущие в центральных графствах, но и горожане.
– С вас четыре фунта тридцать шиллингов, леди.
– Сдачи не надо, – сказала Пандора, протянув таксисту пятифунтовую банкноту.
– Спасибо, дорогуша, – развязно поблагодарил тот. – Слушайте, кажется, я вас уже где-то видел! Похоже, вы известная личность, верно?
– Вовсе нет, – с улыбкой ответила Пандора. Она была довольна: рекламная кампания явно давала свои плоды.
– Да ладно, я ведь знаю, кто вы. – Таксист изо всех сил напряг память, закрыв глаза и высунув кончик языка. – Селина Скотт – вот кто! – с торжествующей улыбкой заключил он. – Можно попросить у вас автограф? Это для детишек, – сказал он с благоговением, протянув ей листок бумаги и ручку.
– Разумеется, – ответила Пандора, написала на листке «Селина Скотт» и протянула бумажку таксисту.
– Вы будете покрасивее, чем леди Ди! – проорал он и, приветственно помахав на прощание рукой, уехал.
Пандора, которую этот случай немало позабавил, поднялась по ступенькам к входной двери. Несмотря на усталость после длительной прогулки с охотниками, она уехала в тот же день вечерним поездом и была рада, что наконец оказалась дома. Она с наслаждением предвкушала, как примет ванну и отправится спать.
Она отпирала дверь, когда увидела, как из припаркованного возле дома небольшого фургона вышел какой-то человек и направился к ней.
– Мисс Дойл? – осведомился незнакомец.
– Да, – настороженно ответила Пандора.
– Пожалуйста, подождите минутку, мисс. У меня для вас кое-что есть, – сказал мужчина.
Пандоре показалось странным, что кто-то так поздно занимается развозом посылок. Внезапно она испугалась, затем подумала, что если бы мужчина был грабителем, он вряд ли стал бы тянуть время.
Несколько секунд спустя посыльный вернулся с огромной корзиной лилий.
«Надеюсь, вы простили меня за наглое и дерзкое поведение. В конце концов, я ведь всего-навсего неотесанный австралиец. Завтра утром я вылетаю в Сидней и буду там до начала февраля. Может быть, вы пообедаете со мной в Париже в пятницу, двенадцатого февраля? Мы отправимся туда на моем самолете и вернемся обратно в тот же вечер. Мой секретарь позвонит вам, чтобы выяснить, согласны ли вы принять мое приглашение. Надеюсь, вы будете свободны».
Пандора поняла, кто прислал цветы и открытку, до того как взглянула на подпись. Только один мужчина мог обратиться к ней с таким приглашением, и она решила принять его: еще никто не приглашал ее пообедать за шесть недель до назначенной даты. Она, однако, решила, что попросит секретаря Карсона передать своему боссу, чтобы тот, вернувшись из Австралии, позвонил ей лично. Мистеру Карсону, подумала она, не помешает слегка усовершенствовать не только технику стрельбы, но и свои манеры.
Глава 34
Буэнос-Айрес
Июнь 1973 года
В комнате зазвучал перонистский гимн. На экране телевизора возникла огромная толпа, собравшаяся в аэропорту Эсейса, расположенном в двадцати милях от Буэнос-Айреса, в ожидании Хуана Доминго Перона, возвращавшегося на родину из Испании после восемнадцати лет эмиграции.
Ариан, которую раздражал весь этот спектакль, выключила телевизор. Сняв трубку внутреннего телефона, она позвонила на кухню, чтобы заказать чашку чаю. На ее звонок долго никто не отвечал, а затем к телефону подошла Розинья. Ариан немало подивилась этому обстоятельству, затем вспомнила, что правительство объявило день возвращения Перона из эмиграции национальным праздником. Розинью, португалку по национальности, все это мало волновало, но остальная прислуга скорее всего была в этот момент в аэропорту, где вместе со всеми во все горло кричала, что проклятым богачам (в том числе и Ариан) пришел конец.
Возвращение Перона большинство друзей Ариан праздновали с таким же ликованием, как и его изгнание в 1955 году. Восемнадцать лет назад они радовались, потому что ненавидели его, а сейчас демонстрировали свою радость, потому что боялись. Их показной энтузиазм, однако, не помешал им заблаговременно перевести все свои деньги за границу, а также отправить своих детей в сельскую местность – они не исключали, что в столице после приезда Перона могли начаться беспорядки. Ариан вывезла Глорию и Нану в одно из своих имений, расположенное в ста милях от Буэнос-Айреса. Теперь, когда она осталась почти совсем одна в огромном пустом доме, ей их очень не хватало.
Рядом не было ни семьи, ни друзей, ни мужчины.
После смерти Симона с ней пытались сблизиться многие мужчины, но Ариан была равнодушна к ухаживаниям. Кроме того, она прекрасно понимала, что рано или поздно у каждого из ее поклонников неизбежно возникло бы желание жениться – либо из-за ее денег, либо из тщеславия. Любовь она не брала в расчет… Письмо-завещание Симона сделало замужество невозможным, и Ариан решила, что нет смысла разжигать огонь, который все равно придется тушить.
В довольно узком кругу высшего света Буэнос-Айреса личная жизнь Ариан де ла Форс либо ее отсутствие в первое время были одной из тем, которые обсуждались наиболее оживленно. Злоба и уязвленное самолюбие отвергнутых ею мужчин, а также зависть женщин создали ей довольно странную репутацию. Одни считали ее «ледышкой», другие – нимфоманкой. Со временем количество тех, кто стоял на второй точке зрения, из-за явного дефицита информации, подтверждавшей их правоту, стало неуклонно сокращаться, в то время как число сторонников первой версии увеличилось. Еще через какое-то время мужчины из боязни получить отставку вообще перестали приглашать Ариан провести время в их обществе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Когда до Пандоры дошло, что австралиец пытается произвести на нее впечатление, ей стало смешно. Но она осознала и другое: она сама была в Уолшеме таким же гостем, как Тед и те, кто приехал вместе с ним.
Карсон стоял перед горкой убитых им фазанов, а его собака приносила все новых и новых птиц.
– Неплохо, – с улыбкой сказал Тед, обращаясь к Пандоре и явно ожидая от нее выражения восхищения.
– Вы очень хороший стрелок. Должно быть, у вас большой опыт? – с иронией спросила она, решив, что Карсон скорее всего посещал один из многих стрелковых клубов в окрестностях Лондона.
– У отца была маленькая ферма в Австралии. Я научился стрелять еще мальчишкой, – сказал он.
Пандоре стало стыдно. Она могла бы предположить, что управляться с охотничьим ружьем могут не только сельские сквайры, живущие в центральных графствах, но и горожане.
– С вас четыре фунта тридцать шиллингов, леди.
– Сдачи не надо, – сказала Пандора, протянув таксисту пятифунтовую банкноту.
– Спасибо, дорогуша, – развязно поблагодарил тот. – Слушайте, кажется, я вас уже где-то видел! Похоже, вы известная личность, верно?
– Вовсе нет, – с улыбкой ответила Пандора. Она была довольна: рекламная кампания явно давала свои плоды.
– Да ладно, я ведь знаю, кто вы. – Таксист изо всех сил напряг память, закрыв глаза и высунув кончик языка. – Селина Скотт – вот кто! – с торжествующей улыбкой заключил он. – Можно попросить у вас автограф? Это для детишек, – сказал он с благоговением, протянув ей листок бумаги и ручку.
– Разумеется, – ответила Пандора, написала на листке «Селина Скотт» и протянула бумажку таксисту.
– Вы будете покрасивее, чем леди Ди! – проорал он и, приветственно помахав на прощание рукой, уехал.
Пандора, которую этот случай немало позабавил, поднялась по ступенькам к входной двери. Несмотря на усталость после длительной прогулки с охотниками, она уехала в тот же день вечерним поездом и была рада, что наконец оказалась дома. Она с наслаждением предвкушала, как примет ванну и отправится спать.
Она отпирала дверь, когда увидела, как из припаркованного возле дома небольшого фургона вышел какой-то человек и направился к ней.
– Мисс Дойл? – осведомился незнакомец.
– Да, – настороженно ответила Пандора.
– Пожалуйста, подождите минутку, мисс. У меня для вас кое-что есть, – сказал мужчина.
Пандоре показалось странным, что кто-то так поздно занимается развозом посылок. Внезапно она испугалась, затем подумала, что если бы мужчина был грабителем, он вряд ли стал бы тянуть время.
Несколько секунд спустя посыльный вернулся с огромной корзиной лилий.
«Надеюсь, вы простили меня за наглое и дерзкое поведение. В конце концов, я ведь всего-навсего неотесанный австралиец. Завтра утром я вылетаю в Сидней и буду там до начала февраля. Может быть, вы пообедаете со мной в Париже в пятницу, двенадцатого февраля? Мы отправимся туда на моем самолете и вернемся обратно в тот же вечер. Мой секретарь позвонит вам, чтобы выяснить, согласны ли вы принять мое приглашение. Надеюсь, вы будете свободны».
Пандора поняла, кто прислал цветы и открытку, до того как взглянула на подпись. Только один мужчина мог обратиться к ней с таким приглашением, и она решила принять его: еще никто не приглашал ее пообедать за шесть недель до назначенной даты. Она, однако, решила, что попросит секретаря Карсона передать своему боссу, чтобы тот, вернувшись из Австралии, позвонил ей лично. Мистеру Карсону, подумала она, не помешает слегка усовершенствовать не только технику стрельбы, но и свои манеры.
Глава 34
Буэнос-Айрес
Июнь 1973 года
В комнате зазвучал перонистский гимн. На экране телевизора возникла огромная толпа, собравшаяся в аэропорту Эсейса, расположенном в двадцати милях от Буэнос-Айреса, в ожидании Хуана Доминго Перона, возвращавшегося на родину из Испании после восемнадцати лет эмиграции.
Ариан, которую раздражал весь этот спектакль, выключила телевизор. Сняв трубку внутреннего телефона, она позвонила на кухню, чтобы заказать чашку чаю. На ее звонок долго никто не отвечал, а затем к телефону подошла Розинья. Ариан немало подивилась этому обстоятельству, затем вспомнила, что правительство объявило день возвращения Перона из эмиграции национальным праздником. Розинью, португалку по национальности, все это мало волновало, но остальная прислуга скорее всего была в этот момент в аэропорту, где вместе со всеми во все горло кричала, что проклятым богачам (в том числе и Ариан) пришел конец.
Возвращение Перона большинство друзей Ариан праздновали с таким же ликованием, как и его изгнание в 1955 году. Восемнадцать лет назад они радовались, потому что ненавидели его, а сейчас демонстрировали свою радость, потому что боялись. Их показной энтузиазм, однако, не помешал им заблаговременно перевести все свои деньги за границу, а также отправить своих детей в сельскую местность – они не исключали, что в столице после приезда Перона могли начаться беспорядки. Ариан вывезла Глорию и Нану в одно из своих имений, расположенное в ста милях от Буэнос-Айреса. Теперь, когда она осталась почти совсем одна в огромном пустом доме, ей их очень не хватало.
Рядом не было ни семьи, ни друзей, ни мужчины.
После смерти Симона с ней пытались сблизиться многие мужчины, но Ариан была равнодушна к ухаживаниям. Кроме того, она прекрасно понимала, что рано или поздно у каждого из ее поклонников неизбежно возникло бы желание жениться – либо из-за ее денег, либо из тщеславия. Любовь она не брала в расчет… Письмо-завещание Симона сделало замужество невозможным, и Ариан решила, что нет смысла разжигать огонь, который все равно придется тушить.
В довольно узком кругу высшего света Буэнос-Айреса личная жизнь Ариан де ла Форс либо ее отсутствие в первое время были одной из тем, которые обсуждались наиболее оживленно. Злоба и уязвленное самолюбие отвергнутых ею мужчин, а также зависть женщин создали ей довольно странную репутацию. Одни считали ее «ледышкой», другие – нимфоманкой. Со временем количество тех, кто стоял на второй точке зрения, из-за явного дефицита информации, подтверждавшей их правоту, стало неуклонно сокращаться, в то время как число сторонников первой версии увеличилось. Еще через какое-то время мужчины из боязни получить отставку вообще перестали приглашать Ариан провести время в их обществе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115