– Ей это совсем не интересно.
Все это происходило сразу после того, как Шерстоны перебрались в Крайминстер, и семьи еще не были близко знакомы.
Стоило Родни заметить жену, как оживление тут же потухло у него в глазах, и он, потускнев, скучным голосом извинился перед Лесли.
– Прошу прощения, миссис Шерстон. Вам, наверное, в самом деле все это не очень интересно.
Но Лесли Шерстон вдруг с горячностью возразила, что, напротив, более интересного собеседника она еще не встречала.
– Вы совершенно неправы, миссис Скудамор! – воскликнула она. – Мистер Скудамор сейчас мне рассказывал очень интересные вещи!
В глазах у миссис Шерстон горел огонь воодушевления, и Джоанна в ту минуту подумала: «В самом деле, у этой женщины должен быть очень яркий, очень горячий темперамент, если такие прозаические и скучные предметы способны привести ее в столь крайнее возбуждение!»
Но дальше произошло то, о чем Джоанна хотела бы забыть навсегда. К ним развязной походкой подошла эта молоденькая дрянь Мирна Рэндольф, села на корточки перед креслом, в котором сидел Родни, чуть ли не самым носом ткнулась ему в подбородок и повисла у него на плече.
– Родни, милый, ты непременно должен сыграть со мной в паре хотя бы один сет! Мы ждем тебя!
И с той восхитительно-бесстыдной манерой, которую могут позволить себе лишь очень красивые девушки, она взяла его за обе руки, заставила подняться на ноги и, нахально улыбаясь ему прямо в лицо, чуть ли не силком потащила его на корт! Она даже не спросила его, хочет он играть с нею в паре или нет!
Она шла рядом с ним своей развязной походкой, фамильярно обняв его рукой, повернув к нему свою маленькую безмозглую головку, пожирая его глазами.
Джоанна тогда почувствовала, как ее захлестывает неудержимая волна гнева. «Очень хорошо, голубушка! – с яростью подумала Джоанна. – Но учти, мужчины не очень любят тех девушек, которые сами навязываются им».
И вдруг ее словно холодной водой окатила мысль: «Да неужели после этого вообще можно говорить о способности мужчин любить искренне?»
Но Джоанна немедленно взяла себя в руки и осторожно посмотрела на миссис Шерстон, ожидая встретить издевательский взгляд, взгляд насмешки и понимания скрытого смысла всего происшедшего. Лесли Шерстон смотрела в другую сторону, делая вид, что ничего не заметила. Но Джоанна почувствовала в ней легкое напряжение. Вот Лесли повернула голову, взглянула на Джоанну, и в глазах у нее появилось искреннее сострадание: она от души жалела Джоанну и даже не думала смеяться над нею. Однако, в понимании Джоанны, сама эта жалость уже была нестерпимой!..
Джоанна заворочалась на узкой гостиничной кровати. Вот и опять ее мысли вернулись к Мирне Рэндольф! Интересно, а какое впечатление она сама производит на других людей? Мирна, скорее всего, ненавидит ее. Ради Бога, она вольна думать о жене человека, которого хочет соблазнить, все, что ей заблагорассудится! А что еще может чувствовать такая особа, которая только и мечтает о том, как бы разбить чужое семейное счастье!
Нет, не стоит думать об этой дряни сейчас и попусту терзать себя неприятными воспоминаниями.
Наверное, уже пора встать и попросить завтрак. Может быть, для разнообразия в этой гостинице ее угостят хоть один раз яйцами, сваренными всмятку? Ей так надоели эти пережаренные, словно подошвы, омлеты!
Индус, однако, оказался совершенно неспособным понять, что такое яйца всмятку.
– Положить яйца в воду? Вы имеете в виду в кипяток?
Нет, пояснила Джоанна, вовсе не в кипяток. Вареные яйца в этой гостинице, как она уже успела убедиться, это яйца вкрутую. Она долго и безуспешно пыталась объяснить индусу искусство варки яиц всмятку, но тот так ничего и не понял. Индус лишь качал головой и с недоверием поглядывал на Джоанну.
– Если положить яйца в холодную воду и греть… Нет, мэмсахиб, тогда эти яйца останется только выбросить! – категорически заявлял он. – Если мэмсахиб угодно, я распоряжусь поджарить яйца. Будет очень вкусно!
Дело кончилось тем, что перед Джоанной действительно поставляли на завтрак «очень вкусные» жареные яйца, с прожженным до хруста белком по краям и твердым, как дерево, желтком в середине. В общем, она сделала вывод, что омлет в этой гостинице предпочтительнее всего.
Завтрак прошел довольно скоро. Джоанна поинтересовалась, нет ли новостей о поезде, но новостей не было.
Итак, ей предстояло провести еще один, абсолютно ничем не занятый день.
Но сегодня, во всяком случае, она могла заранее распланировать свой день. Все сложности заключались в том, что до сего времени она лишь просто пыталась провести время.
Кто она есть? Обыкновенная пассажирка, волею случая застрявшая на промежуточной станции и ожидающая поезда. Естественно, такое состояние ничего не может принести человеку, кроме траты нервной энергии и сумбура в мыслях.
Надо внушить себе, что она вовсе не пассажир, изнывающий в ожидании поезда, а, например, ничем не обремененная путешественница, решившая во время пути сделать остановку на несколько дней для отдыха и успокоения нервов. Странно лишь, что она выбрала для своего отдыха этот заброшенный, забытый Богом и людьми уголок Азии. Впрочем, где же и отдыхать от человеческой суеты и неразберихи, как не в безлюдье? Прежде всего она должна вспомнить о дисциплине. Да, именно о дисциплине! Пусть ее вынужденное ожидание будет чем-то вроде отшельничества. Кажется, так у католиков называется уединение? Монахи уходили в отшельничество для духовного обновления и возрождения.
«Почему бы и мне тоже не обновиться духовно?» – подумала Джоанна.
В последние годы ее жизнь была просто переполнена суетой и неразберихой. Возможно, она слишком легко жила, а это нехорошо.
Джоанна словно почувствовала, как дух мисс Гилби возник рядом, повторяя хорошо знакомые слова, доходившие темой фагота в ее последнем концерте-напутствии.
«Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина!»
Впрочем, это мисс Гилби говорила Бланш Хаггард. Джоанне она говорила кое-что другое.
«Никогда не будь самодовольной, Джоанна!»
Не очень приятное напутствие. Джоанна и так никогда не была довольна собой до конца.
«Больше думай о других, моя дорогая, и поменьше о себе».
Помилуйте, да она всю свою жизнь только тем и занимается, что думает о других! Разве она когда-нибудь думала о себе? Или, по крайней мере, делала это в первую очередь? Никогда! Только о других! Она никогда не была эгоистичной. Она всю жизнь заботилась об окружающих, о муже, о детях…
Эверил!
Почему вдруг ее мысли вновь обратились к Эверил?
Лицо старшей дочери отчетливо встало в воображении Джоанны, чистое правильное лицо со спокойной, чуть презрительной улыбкой.
Эверил, теперь Джоанна в этом не сомневалась, никогда не понимала ее до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Все это происходило сразу после того, как Шерстоны перебрались в Крайминстер, и семьи еще не были близко знакомы.
Стоило Родни заметить жену, как оживление тут же потухло у него в глазах, и он, потускнев, скучным голосом извинился перед Лесли.
– Прошу прощения, миссис Шерстон. Вам, наверное, в самом деле все это не очень интересно.
Но Лесли Шерстон вдруг с горячностью возразила, что, напротив, более интересного собеседника она еще не встречала.
– Вы совершенно неправы, миссис Скудамор! – воскликнула она. – Мистер Скудамор сейчас мне рассказывал очень интересные вещи!
В глазах у миссис Шерстон горел огонь воодушевления, и Джоанна в ту минуту подумала: «В самом деле, у этой женщины должен быть очень яркий, очень горячий темперамент, если такие прозаические и скучные предметы способны привести ее в столь крайнее возбуждение!»
Но дальше произошло то, о чем Джоанна хотела бы забыть навсегда. К ним развязной походкой подошла эта молоденькая дрянь Мирна Рэндольф, села на корточки перед креслом, в котором сидел Родни, чуть ли не самым носом ткнулась ему в подбородок и повисла у него на плече.
– Родни, милый, ты непременно должен сыграть со мной в паре хотя бы один сет! Мы ждем тебя!
И с той восхитительно-бесстыдной манерой, которую могут позволить себе лишь очень красивые девушки, она взяла его за обе руки, заставила подняться на ноги и, нахально улыбаясь ему прямо в лицо, чуть ли не силком потащила его на корт! Она даже не спросила его, хочет он играть с нею в паре или нет!
Она шла рядом с ним своей развязной походкой, фамильярно обняв его рукой, повернув к нему свою маленькую безмозглую головку, пожирая его глазами.
Джоанна тогда почувствовала, как ее захлестывает неудержимая волна гнева. «Очень хорошо, голубушка! – с яростью подумала Джоанна. – Но учти, мужчины не очень любят тех девушек, которые сами навязываются им».
И вдруг ее словно холодной водой окатила мысль: «Да неужели после этого вообще можно говорить о способности мужчин любить искренне?»
Но Джоанна немедленно взяла себя в руки и осторожно посмотрела на миссис Шерстон, ожидая встретить издевательский взгляд, взгляд насмешки и понимания скрытого смысла всего происшедшего. Лесли Шерстон смотрела в другую сторону, делая вид, что ничего не заметила. Но Джоанна почувствовала в ней легкое напряжение. Вот Лесли повернула голову, взглянула на Джоанну, и в глазах у нее появилось искреннее сострадание: она от души жалела Джоанну и даже не думала смеяться над нею. Однако, в понимании Джоанны, сама эта жалость уже была нестерпимой!..
Джоанна заворочалась на узкой гостиничной кровати. Вот и опять ее мысли вернулись к Мирне Рэндольф! Интересно, а какое впечатление она сама производит на других людей? Мирна, скорее всего, ненавидит ее. Ради Бога, она вольна думать о жене человека, которого хочет соблазнить, все, что ей заблагорассудится! А что еще может чувствовать такая особа, которая только и мечтает о том, как бы разбить чужое семейное счастье!
Нет, не стоит думать об этой дряни сейчас и попусту терзать себя неприятными воспоминаниями.
Наверное, уже пора встать и попросить завтрак. Может быть, для разнообразия в этой гостинице ее угостят хоть один раз яйцами, сваренными всмятку? Ей так надоели эти пережаренные, словно подошвы, омлеты!
Индус, однако, оказался совершенно неспособным понять, что такое яйца всмятку.
– Положить яйца в воду? Вы имеете в виду в кипяток?
Нет, пояснила Джоанна, вовсе не в кипяток. Вареные яйца в этой гостинице, как она уже успела убедиться, это яйца вкрутую. Она долго и безуспешно пыталась объяснить индусу искусство варки яиц всмятку, но тот так ничего и не понял. Индус лишь качал головой и с недоверием поглядывал на Джоанну.
– Если положить яйца в холодную воду и греть… Нет, мэмсахиб, тогда эти яйца останется только выбросить! – категорически заявлял он. – Если мэмсахиб угодно, я распоряжусь поджарить яйца. Будет очень вкусно!
Дело кончилось тем, что перед Джоанной действительно поставляли на завтрак «очень вкусные» жареные яйца, с прожженным до хруста белком по краям и твердым, как дерево, желтком в середине. В общем, она сделала вывод, что омлет в этой гостинице предпочтительнее всего.
Завтрак прошел довольно скоро. Джоанна поинтересовалась, нет ли новостей о поезде, но новостей не было.
Итак, ей предстояло провести еще один, абсолютно ничем не занятый день.
Но сегодня, во всяком случае, она могла заранее распланировать свой день. Все сложности заключались в том, что до сего времени она лишь просто пыталась провести время.
Кто она есть? Обыкновенная пассажирка, волею случая застрявшая на промежуточной станции и ожидающая поезда. Естественно, такое состояние ничего не может принести человеку, кроме траты нервной энергии и сумбура в мыслях.
Надо внушить себе, что она вовсе не пассажир, изнывающий в ожидании поезда, а, например, ничем не обремененная путешественница, решившая во время пути сделать остановку на несколько дней для отдыха и успокоения нервов. Странно лишь, что она выбрала для своего отдыха этот заброшенный, забытый Богом и людьми уголок Азии. Впрочем, где же и отдыхать от человеческой суеты и неразберихи, как не в безлюдье? Прежде всего она должна вспомнить о дисциплине. Да, именно о дисциплине! Пусть ее вынужденное ожидание будет чем-то вроде отшельничества. Кажется, так у католиков называется уединение? Монахи уходили в отшельничество для духовного обновления и возрождения.
«Почему бы и мне тоже не обновиться духовно?» – подумала Джоанна.
В последние годы ее жизнь была просто переполнена суетой и неразберихой. Возможно, она слишком легко жила, а это нехорошо.
Джоанна словно почувствовала, как дух мисс Гилби возник рядом, повторяя хорошо знакомые слова, доходившие темой фагота в ее последнем концерте-напутствии.
«Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина!»
Впрочем, это мисс Гилби говорила Бланш Хаггард. Джоанне она говорила кое-что другое.
«Никогда не будь самодовольной, Джоанна!»
Не очень приятное напутствие. Джоанна и так никогда не была довольна собой до конца.
«Больше думай о других, моя дорогая, и поменьше о себе».
Помилуйте, да она всю свою жизнь только тем и занимается, что думает о других! Разве она когда-нибудь думала о себе? Или, по крайней мере, делала это в первую очередь? Никогда! Только о других! Она никогда не была эгоистичной. Она всю жизнь заботилась об окружающих, о муже, о детях…
Эверил!
Почему вдруг ее мысли вновь обратились к Эверил?
Лицо старшей дочери отчетливо встало в воображении Джоанны, чистое правильное лицо со спокойной, чуть презрительной улыбкой.
Эверил, теперь Джоанна в этом не сомневалась, никогда не понимала ее до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58