Они до того странные, что просят, чтобы я отдал им свои одежки, а сам остался в трусах. Я пробовал подружиться с некоторыми из них, заводил с ними дружеские беседы, но все мои попытки оканчивались одним и тем же: послушав меня немного, барахляндец просил, чтобы я ему подарил свои брюки, или куртку, или еще какую-нибудь вещицу. И в этих условиях, Егоров, каждому из нас нужно подружиться с шестью барахляндцами. Вот я составил список: чтобы отправиться в дальнюю дорогу, барахляндец должен быть провожаем приятелем, большим приятелем, большущим приятелем, другом, закадычным другом и старинным дружищем. А где взять старинного дружища и закадычного друга? На это нужно время! Егоров, простите, что я вас вызвал сюда. Мы в безнадежном положении!
Я стал успокаивать Чу. Я говорил, что, конечно, обычаи этой планеты странны, но надо приглядеться к ним поближе.
- Давайте, Чу, - сказал я, - для начала попробуем обзавестись приятелем.
- Почтенный барахляндец, - обратился я к часовому, - не согласитесь ли вы стать моим приятелем?
На этот раз барахляндец меня услышал. Теперь он не отрываясь смотрел на мои туфли. Приятелем? Нет, черт возьми! Он хочет стать моим закадычным другом. Да что там! Старинным дружищем... Если, конечно, я подарю ему свои туфли. Я не подал виду, что слова его покоробили меня. Я снял туфли и отдал их барахляндцу.
- Вот видите, Чу, - сказал я, - положение не такое уж безнадежное.
Барахляндец сейчас же сбросил с ног свою барахляндскую обувь, надел мои туфли, потом он обнял меня, расцеловал и сказал, что никогда еще не было у него такого преданного старинного дружища. Я с изумлением увидел, что он прослезился. Ни один человек не в состоянии был бы выказать столько знаков дружбы: барахляндец улыбался, заглядывал мне в глаза, похлопывал меня, поглаживал, обнимал за плечи и еще объяснял, как нам обзавестись на Барахляндии нужным количеством приятелей и друзей.
- О! Не беспокойтесь, - приговаривал он, - на Барахляндии знают толк в дружбе. У вас будет столько преданных друзей, сколько вам понадобится.
Я и не заметил, как растрогался - стал тоже заглядывать барахляндцу в глаза, похлопывать его, поглаживать и даже один раз чмокнул его в щеку, на что он мне ответил радостным и благодарным взглядом.
Скоро мы с Чу шли по дороге в направлении барахляндского города, держа каждый в руке листок картона, на котором барахляндскими буквами было написано:
ИЩУ ДРУЗЕЙ И ПРИЯТЕЛЕЙ
ЗА ПРИЛИЧНОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.
Едва мы вступили в барахляндский город, как нас окружило множество барахляндцев: они теснились вокруг нас, отталкивали друг друга, похлопывали нас, заглядывали нам в глаза и наперебой предлагали нам свою дружбу. Я заметил, что лишился двух пуговиц. Оставшиеся пуговицы я сам оборвал, смекнув, что они могут понадобиться для приобретения друзей и приятелей.
И вот мы с Чу стояли в одних трусах в окружении счастливо улыбавшихся нам барахляндцев - наших новых приятелей и друзей. Особенно радостно улыбался мой закадычный друг. Он то и дело подтягивал брюки, которые минуту назад были моими. Мне было немного совестно: брюки были широковаты ему в поясе. Я сказал своему закадычному другу об этом.
- Да брось ты! - ответил он. - Я их с радостью подтягиваю.
Барахляндцы сообщили, что теперь нам всем вместе нужно посидеть в трактире - так на Барахляндии положено расставаться. Я сказал, что у нас с Чу нет денег.
- Нашел о чем беспокоиться! - ответили мне.
Мы направились в трактир "Дружба навеки". Наши новые друзья по очереди шли с нами в обнимку, показывали на нас прохожим и говорили:
- Посмотрите на этих благородных барахляндцев: для друзей они готовы снять с себя последнюю одежку.
Прохожие нам аплодировали. В трактире мы уселись за большим столом. На столе появилась одна из моих пуговиц, которую трактирщик смахнул в карман своего передника. Он принес нам еды и напитков. Мы славно провели время в обществе своих новых друзей. Мой закадычный друг не один раз принимался плакать. Он говорил, что не может удержаться от слез, когда думает о том, что мы расстаемся навеки. Мне тоже взгрустнулось.
Мой большущий приятель неодобрительно поглядывал на старинного дружищу Чу. Он говорил, что это какой-то на редкость бесчувственный барахляндец: знай ест, пьет и хоть бы раз всплакнул. Старинный дружище Чу обиделся. Он сказал, что никому не видно, что делается у него здесь, - и ударил себя в грудь. После этого он так разрыдался, что все бросились его утешать, в том числе и мой большущий приятель. Я боялся, что тоже разрыдаюсь. Поэтому я налегал на еду и питье. Должен сказать, что это неважное средство от плача, - я все равно расплакался. Когда все было выпито и съедено, мы направились к ракетолетам. По дороге к нам присоединились еще несколько барахляндцев. Они кричали, что будут провожать нас просто так, бескорыстно. Они были взволнованы не меньше наших друзей. Один из них все время дергал себя за нос, а другой все приговаривал:
- Подумать только, навсегда!
Мой старинный дружище встретил нас у ракетолетов радостными восклицаниями, которые, однако, вскоре сменились горестными. Наши новые друзья исполнили прощальный обряд: встали вокруг нас, взявшись за руки, покружились и спели: "Если за руки всем взяться, славный будет хоровод". В ракетолеты они внесли нас на руках, и те, кто пошел провожать нас бескорыстно, получили возможность выбрать себе что-нибудь на память. До сих пор не могу припомнить, кому из них достался судовой журнал. Все были в слезах, все махали руками и желали нам, желали...
А после отлета я загрустил. Только что вокруг меня было столько друзей, а теперь я был один в беспредельном космосе. Я включил видеофон.
- Егоров, - сказал Чу с экрана, - хорошо, что я записал их адреса. И он высказал то, что обоих нас поразило в этой истории: - Я чувствую себя обманщиком, Егоров. За что меня удостоили дружбы эти простодушные люди? За поношенные одежки.
- Вот именно, Чу, - сказал я. - Нигде дружба не достается так дешево, как на Барахляндии. Вот увидите, скоро на Барахляндию хлынут всякие одинокие, несчастные обманщики в поисках грошовой дружбы.
Два дня мы предавались воспоминаниям о прекрасных часах барахляндской дружбы, а на третий решили посетить Лопушандию, мимо которой как раз пролетали: уж очень нам не терпелось выслать нашим новым друзьям посылочку-другую одежек с инопланетными этикетками.
Я стал ждать, когда папа напишет продолжение этой истории, но папа долго не садился за машинку, хоть мама его и спрашивала:
- Ты что, уже все напечатал?
Тогда я, чтоб напомнить папе о незаконченной истории, положил на столе стопочку чистых листов бумаги - помогло. Новая история, как я и думал, называлась
Лопушандия
Лопушандия - планета гигантских лопухов и лопоухих гуманоидов со слабо развитым хватательным рефлексом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56