Она не могла оторвать взгляда от Дины, стоявшей на сцене у центрального микрофона в изысканном белом платье и манившей к себе мужскую половину Хрустального зала. Такое впечатление, что еще неделю назад дочка в гольфиках, юбке до пят и растянувшемся свитере сидела, запершись в своей крошечной комнатке и уткнувшись носом в учебники. Что вообще робкая тихоня, девятнадцатилетняя отличница знает о том, какова она, «заветная мечта» мужчин? Но вот она, Дина, стоит на сцене и выглядит такой же сексуальной и изысканной, как все звезды, которых Мэй когда-либо видела (ну, не то чтобы она их много видела – Мэй предпочитала исполнителей в стиле госпел, а не сексуально окрашенные стихи и откровенные танцевальные движения современных поп-исполнителей). Новый образ Дины, образ взрослой женщины, настолько потряс Мэй, когда она увидела дочку в гримерке перед выступлением, что первой мыслью было силой увезти Дину домой в Детройт, где она выкинет из головы всю эту чушь, вернется к учебникам и станет не певицей, а кем-то нормальным, ну там медсестрой или учительницей, как ее мама и бабушка. Ведь именно ради этого Мэй столько лет пахала как лошадь, преподавая детям в местной школе для цветных. Понимаете, Мэй не верила во все эти разговоры, которыми Эффи и Лоррелл пичкали ее дочку: мол, мы разбогатеем, весь мир объездим и т. д. и т. п. Такой успех редко приходит к чернокожим, а если и приходит, то они обычно пускаются во все тяжкие: тут тебе и наркотики, и алкоголь, и секс, и черт-те что, и, достигнув высот, они тут же начинают скатываться на самое дно.
Именно поэтому Мэй не испытала особого восторга, когда Кертис пригласил ее на первое выступление дочери в качестве солистки трио «Мечты». Вообще-то Мэй сразу же заявила Кертису, что не хочет смотреть никакие выступления и практически готова приказать дочке вернуться в Детройт и получить «нормальное образование», но Кертис включил свое обаяние и убедил Мэй, что она должна своими глазами увидеть перевоплощение Дины. Когда Дина выпорхнула на сцену в потоке яркого света и Мэй услышала голос дочери в сопровождении оркестра из двенадцати инструментов и в обрамлении более сильных голосов Эффи и Лоррелл, то даже она ощутила на себе ауру восходящей звезды. Мэй мертвой хваткой вцепилась в стакан с содовой, чтобы не слышать возмутительных слов, которые дочка нежным голоском пела со сцены:
– Мы ваши девушки мечты!
Девочки сначала показывали пальцем на толпу зрителей, а потом манили к себе рукой. Мэй была загипнотизирована происходящим.
– У Дины есть не просто голос, а кое-что получше… в ней чувствуется порода, – сказал Кертис, наклоняясь к Мэй, пока та не сводила глаз с дочери.
– Ну, можно сказать, это вы показали товар лицом. – Голос Кертис отвлек ее.
Кертис подумал над ее словами, а потом широко улыбнулся:
– Товар. А что, мне нравится!
Ну, вы же понимаете, товары можно заворачивать в красивую упаковку, продавать, и их почти наверняка с руками оторвут, если вы изучили законы функционирования рынка. И Кертис, глядя на Дину на сцене и зрителей, ловивших каждое ее движение, понимал – при правильной маркетинговой стратегии его «товар» не ограничивается выступлением на сцене Хрустального зала. Все намного серьезнее. С этого самого момента Кертис сосредоточился на том, чтобы обеспечить Дине все, что нужно, чтобы она стала такой солисткой, какой он хочет ее видеть: подходящие платья, команда гримеров, костюмеров, парикмахеров, специалистов по хорошим манерам, которые должны были создать «правильный образ» и научить ее вести себя на сцене и перед камерами как настоящая звезда. Разумеется, Дина без проблем вошла в роль. К тому моменту, как сингл группы под названием «Девушки мечты» поднялся на первую строчку хит-парадов через каких-то полтора месяца после того, как они впервые исполнили эту песню на сцене Хрустального зала, Дина уже вовсю болела звездной болезнью. Впервые их пластинка стала золотой, по этому поводу в офис «Рэйнбоу Рекордс» пригласили журналистов, а в Дину словно бес вселился.
– Кертис, – капризно сказала Дина, влетая в его кабинет без стука, – милый, это платье не подойдет. Цвет не тот, и меня портниха уколола, когда подгоняла лиф. Подобное недопустимо в такой важный день. Сделай что-нибудь!
Дина не заметила сидевшей в кресле за дверью Эффи, которой только что было сказано, что и в следующей песне она солировать не будет. Эффи поверить не могла – подруга стоит в кабинете ее любимого, разговаривает с ним как с прислугой да еще жалуется, что платья, которые сама же и выбрала, недостаточно хороши. А какого хрена, простите, она Кертиса называет «милым»? Эффи пришлось собрать волю в кулак, чтобы не вскочить с места.
Только увидев натянутую улыбку Кертиса, Дина проследила за его взглядом, увидела Эффи и поняла, что они не одни.
– Ой, Эффи, приветик, – проворковала она и снова обратилась к Кертису: – Ну, так что мы будем делать?
– Ничего мы не будем делать, – огрызнулась Эффи. – Ты сама выбирала эти платья, зная, что они подойдут только одной из нас – не показывая пальцем, самой тощей. А теперь или наденешь что есть, или иди голышом.
– Что? – отпрянула Дина. – Ты что такое несешь? Я вроде не спрашивала твоего мнения?
– Девочки, девочки, не ссорьтесь. – Кертис встал со своего стула и поднял руки. – У нас осталось полчаса до приезда телевизионщиков, сейчас нет времени менять гардероб. – Он подошел к Дине и посмотрел ей в глаза: – Ты выглядишь просто потрясающе в этом платье, все в обморок упадут. А теперь иди, сядь, расслабься и жди фанатов. Сегодня будет великолепный день, детка.
Эффи, которую разговор вывел из себя, выскочила из кабинета. Лоррелл убедила ее, что манкировать пресс-конференцию – не лучшая идея, и она тем более позабыла о своем намерении, когда вошла в зал и увидела фанатов, прижавшихся к окну, чтобы получше рассмотреть своих кумиров. Но ее хорошее настроение снова пошло на убыль, когда репортеры начали бомбить Кертиса вопросами, а он отвечал им совсем не то, что Эффи ожидала услышать.
– Меня часто спрашивают, как я добился такого звучания, а я всегда отвечаю: это все равно что приготовить мороженое со сливками, – распинался Кертис перед камерами. – Берете шарик мороженого, немножко шоколадного соуса, орешки, сливки и большую вишенку на самый верх!
– А что, Дина у нас еще вишенка? – завопил один из репортеров.
– Мисс Джонс у нас и вишенка, и сливки, и шоколадный соус в одном флаконе!
Журналисты стали прорываться к Дине, напирая и оттесняя Эффи, словно ее и не было вовсе.
Но Эффи оттесняли не только журналисты. Кертис провел целую кампанию, чтобы выдворить ее еще и из спальни. Он постоянно ездил в «командировки», пропадая на несколько дней подряд и порой оставаясь ночевать в отелях, когда уставал настолько, что не было сил ехать домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39