ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

очевидно, новый красный принцип "бей непокорного интеллигента и щади по возможности покладливого буржуя" проводится достаточно последовательно.
По военной части судьба послала Адмиралу помощника в лице стратегического младенца генерала Лебедева. В сказках феи приносили к колыбели новорожденных принцев и принцесс разные подарки - счастливые и скверные. Какая-то злобная к Адмиралу и к России фея принесла в Сибирь этого погубителя (невольного, конечно) сибирской вооруженной силы, успевшего за 10 месяцев свести на нет все успехи начала сибирского белого движения и подвести нас почти что к военной катастрофе.
Рядовой обер-офицер Генерального Штаба, оказавшийся не к масти в армии Корнилова, не имевший за собой ничего, кроме Георгиевского Креста, выскочил вдруг в полновластные распорядители той могучей вооруженной силы, которую выставила Сибирь для борьбы за освобождение России от красных тиранов.
Без всякого служебного стажа, ничем никогда не командовавший, отбывший наиболее бесцветные в генеральном штабе должности для поручений и негодный даже для должности начальника низшего войскового штаба, он взял в свои руки оперативное управление армиями и их организацию.
Для обыкновенного революционного времени это было бы нормально; там берут то, что есть под рукой, как брали в начале борьбы на должности командующих Сибирской армией Гришина-Алмазова, Иванова-Ринова и других.
Но в конце 1918 года борьба на Уральском фронте велась уже тремя армиями; численность вооруженной силы подходила к сотням тысяч; само верховное командование приняло всероссийский титул. Все это требовало назначения на должность Наштаверха такого лица, которое было бы способно оказаться на уровне столь высокого положения.
Если не было подходящего лица в Сибири, то ничто не мешало снестись с югом России, где без дела сидели десятки генералов с большим служебным опытом. Да и в Сибири был под рукой генерал Флуг, как нельзя более подходивший к такой ответственной роли.
Конечно, переворотчики, родившие Омскую власть, сами разбирали высокие вакансии, и Лебедеву, как одному из участников переворота, ничто не мешало взобраться на столь высокий пост, считая вероятно, что если прапорщик Абрам Крыленко был красным главковерхом, то отчего же подполковнику Лебедеву не сделаться белым Наштаверхом.
Но, что думали Вологодский и серьезные Омские круги, которые обязаны были понимать, что все будущее поднятой борьбы зависит от того, в чьи руки попадет руководство боевым фронтом и организацией армии и Ставки?
Ведь, все понимали очень хорошо, что Адмирал военного дела не знает и реальным Верховным Главнокомандующим быть не может; должны были понимать, что такому Главнокомандующему нужен помощник и докладчик с огромными знаниями и опытом в деле стратегического управления крупными военными операции и в деле организации всей вооруженной силы.
Что Лебедев взобрался на этот пост, то это не удивительно; но то, что его допустили это сделать, может быть объяснено только обстановкой военного переворота.
Непонятно отношение союзников к факту пребывания Лебедева на этом посту; их военные представители отлично учитывали его негодность; генерал Нокс отказывался "разговаривать с этим мальчишкой". Зачем же было тогда помогать, раз знали что то главное, что только и может привести к успешному концу, т. е. вооруженная сила находится в руках очень самонадеянного, но военно безграмотного мальчишки, который с наслаждением изображает полномочного Наштаверха, но неспособен выполнить и самой ничтожной части лежащих на этом звании обязанностей.
На фронте тоже сидели тогда разные вундеркинды, что особенно настоятельно требовало, чтобы на верхи военного управления были поставлены настоящие мастера своего дела.
К зиме 1918 года перед Ставкой стояли грандиозные задачи и от умелого и успешного исполнения их зависел весь успех операций 1919 года, а с ним и всей начатой борьбы. Надо было провести новую организацию фронта и ввести в регулярные рамки тот конгломерат разных войсковых образований, которые родились в первый повстанческий и неорганизованный период борьбы.
Нужно было разработать полный план кампании 1919 года, разработать до последних мелочей, как по части операций и снабжений, так и самой тщательной подготовке всего тыла. Это требовало огромных знаний, огромного опыта и уменья делать такую ответственную работу, которая и в меньших размерах была по плечу только лучшими офицерам Генерального Штаба.
Ничего этого сделано не было. Я видел жалкий доклад, разбиравший преимущества северного и южного наступлений, и был поражен детскостью его содержания; в былые времена офицер Генерального штаба не рискнул бы выступить с такой работой, а если бы рискнул, то мог поплатиться переводом из Генерального Штаба.
Теперь разбирать и критиковать было некому; надо было только настрочить что-нибудь по внешности приличное для того, чтобы убедить Адмирала согласиться на выбор решительного наступления нашим правым флангом на Казань и Вятку, это и сделали с дерзким самомнением молодежи, забравшейся наверх и уверенной, что она все знает и все может.
Это и было все, что сделали для разработки плана кампании, долженствовавшей решить судьбы России. Никто не побеспокоился взять в руки самый элементарный учебник стратегии и, хотя бы по оглавлению, проверить рассмотрено ли и сделано ли то, что считается sine qua non всякой крупной стратегической операции. Не нашлось никого, кто бы поставил вопрос об абсурдности выбора северного направления и доказал бы всю предвзятость, натянутость и неосновательность защищавших это направление доводов. Не нашлось никого, кто нашел бы пути доложить Адмиралу невозможность вести войну такого размера без твердого плана, в расчете только на какую-то авоську; так воевать могли несколько партизанских отрядов, но продолжать так было преступно даже для корпуса, не говоря уже об армиях в которых числили тогда до 400 тысяч человек.
Случайный Пермский успех бессовестно раздутый в огромную победу и заливший его участников дождем высоких наград, раздразнил ставочные и фронтовые самолюбия, и начался шалый полет к Волге, приведший к Уральской катастрофе и определивший все остальные неудачи и бедствия.
Это была не стратегия, не управление армиями, а нечто невообразимое по своей легкомысленности.
Красных сбросили со счетов; о возможности их нового появления на фронте забыли (хотя знали, что у красных в центре России имеются готовые резервы) и весь фронт, как ошалелый, понесся к Волге. Все фронтовые полководцы наметили себе призы Казань, Симбирск и Самару и ни о чем больше не думали; еще менее думала Ставка и Лебедев о том, что составляло их священный долг, а именно об обеспечении шедшей операции и о будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108