Не говоря ни слова, Слейтер перезарядил винтовку.
К Данне подошел Тау Ланг, и они о чем-то заговорили, хотя никто не мог разобрать ни слова из их беседы. В свете утра даже в сгущавшемся тумане видно было, что Данна не пострадала.
Восьмерых убитых волков так и бросили валяться на прогалине. Уцелевшие звери удрали. Падальщики — растения, животные и кое-какие местные твари — позаботятся о трупах.
Часа два отряд шел без отдыха. Время от времени Мюллер советовался с Лангом. Обычные компасы были бесполезны на Марсе с его слабым магнитным полем, а потому военные использовали радиокомпасы, настроенные на маяк базы Арес. Однако нынешняя маскировка исключала использование подобных устройств — оставалось полагаться только на звезды и опыт следопыта.
Как почти везде на древней планете, местность была равнинная, с редкими и пологими холмами, однако второе рождение древнего Марса придало жизни и бодрости и марсианским джунглям. Едва тепло и свет нового дня коснулись растений, все вокруг начало пышно разворачиваться, казалось, на глазах, и за каждым новым клочком тумана перед путниками возникали все новые диковины — чудилось, что они выпрыгивают, как живые, из густой туманной пелены.
Один раз зеленое щупальце и впрямь бросилось на Ланга, который как раз шел впереди. Марсианский кровосос был одним из тех видов местных растений, которые на равных боролись за место под солнцем с пришельцами с Земли. Большинство представителей марсианской флоры приспособились вести активную жизнь ночью, когда земные растения спали. Кроме того, они предпочитали расти в пустынных регионах и на полюсах, где приходилось туго даже земным мутантам.
Кровосос был примечательным исключением из этого правила. Его зеленый цвет не имел никакого отношения к хлорофиллу — это была маскировочная окраска, позволявшая ему таиться среди земной растительности. Зоологи до сих пор спорили с ботаниками о том, следует ли марсианского кровососа вообще относить к растениям. С виду он напоминал огромный и грязный диванный валик с шестью длинными гибкими щупальцами, одно из которых как раз бросилось на Ланга — и промахнулось. Старый руккер прыгнул в сторону, а Мюллер, стремительно отпрянув, вскинул свой короткий лук и пустил стрелу в заросли. Оттуда донеслось свистящее шипение — словно там засела огромная змея. Мюллер довольно улыбнулся, а Тау похлопал его по спине.
— Их так просто не прикончишь, — сказал Мюллер Слейтеру, который все еще ошалело таращился на заросли, из которых исходило громкое шипение. — Я прикинул, где должно быть тело, и выстрелил наугад. Эти твари копят в себе газ под давлением — в основном кислород и монооксид углерода. Именно с помощью этого давления они так резво хлещут щупальцами. Я проткнул ей брюхо, и теперь ей понадобится несколько дней, чтобы зарастить дыру и восстановить давление. А пока что она не опасней надувного матраца.
Слейтер мог только молча восхищаться познаниями своего командира. Ему, конечно, тоже все это было известно, но знать и применять свои знания на деле — вещи разные.
Они дважды останавливались, чтобы перекусить жестким сушеным мясом и горьким твердым хлебом, который выпекался из размолотых корней растения, встречавшегося в рукке. С водой проблем не было: лужи и заводи попадались часто, иногда такие большие, что их приходилось огибать. Все они были мелкие, с мягким илистым дном. Вокруг заводей густо росли низкие развесистые ивы со стволами метра в полтора в обхвате — потомки карликовых арктических ив. У одного озерца Брин прикончил копьем черную лягушку длиной с его локоть, которая глупо таращилась на них из воды на миг дольше, чем следовало, позабыв об осторожности. Этим вечером на стоянке Мюллер и трое руккеров съели лягушачьи лапы сырыми. Брин в качестве награды за поимку получил глаза, а Слейтер, Фенг и Накамура предпочли отказаться от своей доли.
На следующий день Слейтер понял, что ни рукк, ни само путешествие не доставляют ему никакого удовольствия. Данна разговаривала с ним только тогда, когда он к ней обращался, да и то с полнейшим безразличием. Накамура был молчалив и угрюм, а Мюллер, Тау Ланг и Фенг говорили немного и главным образом друг с другом. Единственным, кто по-дружески относился к нему, был Брин, и наконец выяснилось, что на него произвело глубокое впечатление то, как Слейтер прикончил марсианского волка.
— Мы все, Слейтер, готовы умереть, защищая Мудрую Женщину, — серьезно говорил он. — Одна из причин, почему я и Арта присоединились к вам, а не к Тем, Кто Ушел, это то, что пришельцы с юга презирают Мудрых Женщин. Это безумие, если не хуже. Они, конечно, не говорят об этом открыто, но их истинные чувства можно понять, когда они говорят с нами, молодыми воинами. Тот, кто спас Мудрую Женщину, счастливый человек, за ним хорошо идти. Моя тетя была Мудрой Женщиной, но у меня нет ее силы. Я никогда не буду конселом, и я рад этому. Конселам приходится слишком много учиться.
Слейтер старался запоминать все услышанное, понимая, что эти сведения пригодятся потом не только ему. Он знал, что в кланах руккеров царит матриархат, но подробности их социального устройства были весьма туманны, а большинство просмотренной им информации довольно противоречиво. На марше никто не разговаривал, но когда отряд останавливался на отдых и выставлял часового, Брин охотно беседовал со Слейтером. Молодой офицер узнал, что должности консела и военного вождя — отнюдь не одно и то же, и весьма редки случаи, когда один человек совмещает обе должности, как, например, Тау Ланг. Именно поэтому он пользовался таким огромным уважением. Консел был мужским эквивалентом Мудрой Женщины, а кроме того — постоянным членом единственного надкланового правительства, которое признавали Истинные Люди. Это было нечто вроде неофициального парламента, который собирался редко, но тем не менее ухитрялся держать своих членов в курсе событий и даже голосовать по важным вопросам. Названия у этого правительства не было, или же Брин не захотел его назвать.
На третий день Слейтер обнаружил, что понемногу привыкает к путешествию. Он лучше спал ночью, не ворочался и не ежился от холода. Он и прежде был хорошо тренирован, но одно дело — гарнизонная жизнь, и совсем другое — рукк. Теперь его мускулы окрепли. Он обнаружил, что даже к насекомым, не боящимся холода, можно притерпеться.
Земные блохи и вши сумели выжить на Марсе и во многих местах стали сущим бедствием. Комары и москиты днем сбивались в густые стаи, особенно у воды. По счастью, ночь обездвиживала большинство этих тварей, хотя кое-кого из них тепло спящего человека могло и разбудить. Слейтер один раз прикончил какую-то ползучую пакость — разновидность крабовой вши примерно в дюйм длиной, — после того как она разбудила его болезненным укусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
К Данне подошел Тау Ланг, и они о чем-то заговорили, хотя никто не мог разобрать ни слова из их беседы. В свете утра даже в сгущавшемся тумане видно было, что Данна не пострадала.
Восьмерых убитых волков так и бросили валяться на прогалине. Уцелевшие звери удрали. Падальщики — растения, животные и кое-какие местные твари — позаботятся о трупах.
Часа два отряд шел без отдыха. Время от времени Мюллер советовался с Лангом. Обычные компасы были бесполезны на Марсе с его слабым магнитным полем, а потому военные использовали радиокомпасы, настроенные на маяк базы Арес. Однако нынешняя маскировка исключала использование подобных устройств — оставалось полагаться только на звезды и опыт следопыта.
Как почти везде на древней планете, местность была равнинная, с редкими и пологими холмами, однако второе рождение древнего Марса придало жизни и бодрости и марсианским джунглям. Едва тепло и свет нового дня коснулись растений, все вокруг начало пышно разворачиваться, казалось, на глазах, и за каждым новым клочком тумана перед путниками возникали все новые диковины — чудилось, что они выпрыгивают, как живые, из густой туманной пелены.
Один раз зеленое щупальце и впрямь бросилось на Ланга, который как раз шел впереди. Марсианский кровосос был одним из тех видов местных растений, которые на равных боролись за место под солнцем с пришельцами с Земли. Большинство представителей марсианской флоры приспособились вести активную жизнь ночью, когда земные растения спали. Кроме того, они предпочитали расти в пустынных регионах и на полюсах, где приходилось туго даже земным мутантам.
Кровосос был примечательным исключением из этого правила. Его зеленый цвет не имел никакого отношения к хлорофиллу — это была маскировочная окраска, позволявшая ему таиться среди земной растительности. Зоологи до сих пор спорили с ботаниками о том, следует ли марсианского кровососа вообще относить к растениям. С виду он напоминал огромный и грязный диванный валик с шестью длинными гибкими щупальцами, одно из которых как раз бросилось на Ланга — и промахнулось. Старый руккер прыгнул в сторону, а Мюллер, стремительно отпрянув, вскинул свой короткий лук и пустил стрелу в заросли. Оттуда донеслось свистящее шипение — словно там засела огромная змея. Мюллер довольно улыбнулся, а Тау похлопал его по спине.
— Их так просто не прикончишь, — сказал Мюллер Слейтеру, который все еще ошалело таращился на заросли, из которых исходило громкое шипение. — Я прикинул, где должно быть тело, и выстрелил наугад. Эти твари копят в себе газ под давлением — в основном кислород и монооксид углерода. Именно с помощью этого давления они так резво хлещут щупальцами. Я проткнул ей брюхо, и теперь ей понадобится несколько дней, чтобы зарастить дыру и восстановить давление. А пока что она не опасней надувного матраца.
Слейтер мог только молча восхищаться познаниями своего командира. Ему, конечно, тоже все это было известно, но знать и применять свои знания на деле — вещи разные.
Они дважды останавливались, чтобы перекусить жестким сушеным мясом и горьким твердым хлебом, который выпекался из размолотых корней растения, встречавшегося в рукке. С водой проблем не было: лужи и заводи попадались часто, иногда такие большие, что их приходилось огибать. Все они были мелкие, с мягким илистым дном. Вокруг заводей густо росли низкие развесистые ивы со стволами метра в полтора в обхвате — потомки карликовых арктических ив. У одного озерца Брин прикончил копьем черную лягушку длиной с его локоть, которая глупо таращилась на них из воды на миг дольше, чем следовало, позабыв об осторожности. Этим вечером на стоянке Мюллер и трое руккеров съели лягушачьи лапы сырыми. Брин в качестве награды за поимку получил глаза, а Слейтер, Фенг и Накамура предпочли отказаться от своей доли.
На следующий день Слейтер понял, что ни рукк, ни само путешествие не доставляют ему никакого удовольствия. Данна разговаривала с ним только тогда, когда он к ней обращался, да и то с полнейшим безразличием. Накамура был молчалив и угрюм, а Мюллер, Тау Ланг и Фенг говорили немного и главным образом друг с другом. Единственным, кто по-дружески относился к нему, был Брин, и наконец выяснилось, что на него произвело глубокое впечатление то, как Слейтер прикончил марсианского волка.
— Мы все, Слейтер, готовы умереть, защищая Мудрую Женщину, — серьезно говорил он. — Одна из причин, почему я и Арта присоединились к вам, а не к Тем, Кто Ушел, это то, что пришельцы с юга презирают Мудрых Женщин. Это безумие, если не хуже. Они, конечно, не говорят об этом открыто, но их истинные чувства можно понять, когда они говорят с нами, молодыми воинами. Тот, кто спас Мудрую Женщину, счастливый человек, за ним хорошо идти. Моя тетя была Мудрой Женщиной, но у меня нет ее силы. Я никогда не буду конселом, и я рад этому. Конселам приходится слишком много учиться.
Слейтер старался запоминать все услышанное, понимая, что эти сведения пригодятся потом не только ему. Он знал, что в кланах руккеров царит матриархат, но подробности их социального устройства были весьма туманны, а большинство просмотренной им информации довольно противоречиво. На марше никто не разговаривал, но когда отряд останавливался на отдых и выставлял часового, Брин охотно беседовал со Слейтером. Молодой офицер узнал, что должности консела и военного вождя — отнюдь не одно и то же, и весьма редки случаи, когда один человек совмещает обе должности, как, например, Тау Ланг. Именно поэтому он пользовался таким огромным уважением. Консел был мужским эквивалентом Мудрой Женщины, а кроме того — постоянным членом единственного надкланового правительства, которое признавали Истинные Люди. Это было нечто вроде неофициального парламента, который собирался редко, но тем не менее ухитрялся держать своих членов в курсе событий и даже голосовать по важным вопросам. Названия у этого правительства не было, или же Брин не захотел его назвать.
На третий день Слейтер обнаружил, что понемногу привыкает к путешествию. Он лучше спал ночью, не ворочался и не ежился от холода. Он и прежде был хорошо тренирован, но одно дело — гарнизонная жизнь, и совсем другое — рукк. Теперь его мускулы окрепли. Он обнаружил, что даже к насекомым, не боящимся холода, можно притерпеться.
Земные блохи и вши сумели выжить на Марсе и во многих местах стали сущим бедствием. Комары и москиты днем сбивались в густые стаи, особенно у воды. По счастью, ночь обездвиживала большинство этих тварей, хотя кое-кого из них тепло спящего человека могло и разбудить. Слейтер один раз прикончил какую-то ползучую пакость — разновидность крабовой вши примерно в дюйм длиной, — после того как она разбудила его болезненным укусом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67