Итак, «Словарь» создавался сто с лишним лет и стал самым основательным историческим словарем не только в истории составления немецких словарей и немецкой лексикографии, но и вообще в мировой истории. Правда, столь длительное время его создания и участие в составлении большого числа ученых различных школ и направлений в германистике не могли не наложить своего отпечатка — он получился неоднородным и по охвату материала, и по способу изложения, и по трактовке тех или иных явлений в немецком языке. Эти недостатки, в том числе и неоднородность лексикографических принципов, предполагается устранить в новом издании, подготовка к выпуску которого была начата сразу же после завершения первого издания. Берлинская академия наук ГДР взяла на себя ответственность за буквы А—С, Геттингенская — за D—F. К настоящему времени уже завершено издание первого тома (буква А), начатое в 1954 году, и шестого (буква D), начатое в 1970-м. Как и во времена братьев Гримм, словарь выходит отдельными небольшими выпусками (примерно по 7 выпусков на каждый том). Издает его известное и авторитетное лейпцигское издательство «Хирцель».
Дистанция размером почти в полтора века, лежащая теперь между нами и братьями Гримм, позволяет нам быть более строгими и трезвыми в оценке деятельности этих ученых и их идейного наследия, чем это было возможно, скажем, сто лет назад, позволяет избегать некритичной восторженности в ее восприятии и одновременно удерживаться от слишком поспешных выводов противоположного свойства.
Знакомясь с творчеством братьев Гримм, мы снова и снова проникаемся уважением к их человеческим качествам, к масштабу их таланта, к их целеустремленности и преданности науке. Конечно, многое в их мировоззренческих и научных выводах сегодня представляется не только спорным, но и прямо неприемлемым для нас. Это понятно: их мировоззрение и научные представления сформировались под активным воздействием вполне определенных исторических условий Германии начала XIX века. На их гипертрофированную любовь ко всему немецкому в свое время указывал еще Н. Г. Чернышевский: «...одною из главнейших пружин, вызвавших труды этого великого исследователя (Я. Гримма. — Ред. ), была односторонняя тевтомания, стремление доказать путем науки, что германцы искони были племенем, высоко превосходившим все остальные племена своими умственными и нравственными качествами, своим общественным развитием».
Не укладывается в рамки современных научных представлений и идея Гриммов о божественном происхождении мифов и языка. Многие другие их научные мысли и гипотезы не выдержали проверки временем, были отвергнуты или оттеснены другими, более точными и близкими к истине. Так, например, уже доказана несостоятельность утверждений Якоба Гримма о том, что все явления германского фольклора имеют очень древнюю историю.
И все же прав был Вильгельм Шерер, который писал о «непреходящей ценности» основных работ братьев Гримм, несмотря ни на какие погрешности и ошибки: «...найдется многое, что можно сформулировать иначе в ходе последующих научных исследований, многое будущая наука сочтет ошибкой, но тот импульс, который исходил от них, и те новые цели, которые они указали, являются вечными, потому что они теперь стали неотъемлемыми от процесса развития науки, и каждый новый ее побег несет в себе его частицу».
Заключая этот краткий очерк, хочется отметить, что, несмотря на отдельные недостатки, факт выхода в свет книги Г. Герстнера можно только приветствовать: она даст возможность многим почитателям этих великих ученых в Советском Союзе ближе познакомиться с их жизнью.
Г. Шевченко
Ханау, первые впечатления
Со смертью австрийской императрицы Марии-Терезии в 1780 году и кончиной ее врага и союзника короля прусского Фридриха Великого в 1786-м завершилась целая эпоха. На немецкой земле эта эпоха оставила крупные политические образования — австрийские и прусские земли-провинции, а вместе с ними и многочисленные мелкие княжества, на тронах которых величественно восседали сиятельные самодержцы. Они все еще пытались подражать блеску французских королей, хотя на Францию уже грозно надвигалась революция.
Сочинения Вольтера, Монтескье и Руссо становились огненным знамением новой эры. Крамольные книги, открыто направленные против княжеского самовластия, произвола и деспотизма, появляются и в Германии. «Эмилия Галотти» Лессинга, «Разбойники» Шиллера, произведения молодого Гёте, Гердера вносят в затхлую атмосферу феодальной Германии свежий дух бунтарства и брожения, будоражат умы и сердца, восприимчивые к идеям равенства и свободы. Барометр истории показывал бурю.
В это смутное время, за несколько лет до начала французской революции, родились братья Гримм. Родиной семьи Гриммов была земля Гессен, точнее — бывшее княжество Ханау. Здесь еще в 1650 году их предок Иоганн Гримм служил смотрителем почтовой станции «У белых коней». Прадед и дед братьев были священниками кальвинистской церкви на земле Гессен. Отец, Филипп Вильгельм Гримм, родившийся в 1751 году, предпочел юридическую карьеру. Начав как адвокат, затем становится «княжеским городским и земским писарем» в Ханау. В 1783 году он сочетался браком с Доротеей Циммер, происходившей из семьи юристов.
4 января 1785 года у Доротеи Циммер и Филиппа Вильгельма Гримма в Ханау родился Якоб Гримм, а через год, 24 февраля 1786 года, на свет появился его брат Вильгельм.
Семья Гриммов увеличивалась — родились еще братья Карл, Фердинанд и Людвиг Эмиль, ставший впоследствии известным художником.
На улицах французской столицы гремела «Марсельеза», штурмовали Бастилию, а маленький гессенский городишко, казалось, был надежно защищен от невзгод. Бурные события, сметавшие все на своем пути, пока еще не вторглись в детскую семьи Гриммов. В идиллической атмосфере этого немецкого городка все выглядело так, будто окружающий мир был в полном порядке. Управление велось по старинке, но средние слои были довольны своей жизнью. Среди соседей-мещан не было ни чрезмерно большого достатка, ни гнетущей тяжелой нужды. Для этих трудолюбивых и жизнерадостных людей семья по-прежнему была центром жизни. Дети с самого начала познавали цену скромного существования, гордились тем, что заработано своим трудом.
Якоб и Вильгельм, конечно, не сохранили воспоминаний о доме на главной площади в Ханау, в котором они родились. Ведь родители вскоре переехали в другой дом, недалеко от городской ратуши, в Длинном переулке. Для детей именно этот дом стал родным. Здесь они играли: Вильгельм прятался наверху, в гостиной, служившей одновременно столовой, но Якоб быстро отыскивал его, а затем они выскакивали в тесный двор, где прислуга распиливала дрова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89