Скорее всего, подобные мороки посланы не только к нему в замок… И говорить что-либо в попытках убедить гостя, что Ансеис не имеет более к Алвисиду никакого отношения, столь же бесполезно, как уговаривать гору покинуть свое вековечное место и отправиться в путешествие…
Меча на боку не было — зачем, он же дома, в безопасности, и принимал лучших друзей. Эх, спуститься бы вниз, схватить со стены любой клинок, которыми украсил свои покои, да разбудить Гловера и Бламура… Втроем им не страшен целый отряд бесплотных духов.
В отсутствие боевого оружия в руках рыцарь либо ищет, чем его заменить, либо нападает на противника голыми руками.
Тяжелый канделябр, почти в рост человека, с успехом заменил Ансеису дубинку, которыми здесь, в Британии, так ловко орудуют лесные братья и вольные стрелки. Резкий, нанесенный почти без подготовки удар сбил бы с ног, пожалуй, и самого сэра Гловера в его лучшие дни. Но гость действительно был бесплотным — вся сила мышц барона пропала втуне, просто отмахнув в сторону просторный плащ с капюшоном.
Но противник наверняка никуда не делся — не желая вступать в ненужные более разговоры, он просто ждет мгновения, когда разделается с приговоренным к смерти одним ударом.
Держа канделябр наготове, чтобы успеть отразить любое нападение на реальном уровне (против магических атак он, увы, сейчас бессилен), Ансеис прислушался к странным звукам, доносившимся снизу, из его покоев, где он оставил Гловера и спящего Бламура. Взгляд барона упал на пол, и он увидел странное, невозможное в замке существо — огромного таракана светло-рыжеватого цвета. Невероятно огромного, не менее чем с ладонь взрослого человека — таких в природе не бывает. Вообще-то тараканы, в отличие от блох, клопов, мух, комаров и прочего гнуса, в течение почти полутора столетий после Великой Потери Памяти были существами сравнительно редкими и только лет тридцать-сорок назад расплодились повсеместно в невероятных количествах. В своем новоотстроенном замке барон этих насекомых еще не встречал. Даже обычных — противно-мелких. Но многолетняя привычка сработала раньше, чем он успел об этом подумать.
Невероятно громкий хруст и вопль на магическом уровне (его услышал даже Ансеис остатками былой магической сущности, которые он называл чутьем и опытом) подсказали барону, что гостя, разговаривающего с ним с помощью мысли и объявившего бывшему магу, что он приговорен, больше не существует. Но существуют силы, пославшие его, и вряд ли они остановятся после гибели посланца. Ну и облик же избрал гость для воплощения — действительно, против барона выступили силы здравому уму и рассудку недоступные!
Не выпуская из рук канделябра, Ансеис оглядел лабораторию, прислушиваясь к доносившимся снизу звукам — там явно шел бой. Делать здесь ему больше было нечего, грандиозное событие не интересовало бы барона даже в том случае, если б замок был погружен в непробудный мирный сон. И, брезгливо поскребя ногой о каменную ступеньку лестницы, чтобы убрать с подошвы сапога отвратительную субстанцию, бывший маг поспешил вниз.
Выход с лестницы заслоняли широкие спины Бламура и Гловера, отбивавших нападки неизвестных нападающих — последние несколько ступеней барон преодолел одним прыжком и, встав в строй боевых друзей, первым же ударом канделябра, использовав его как дубину, сшиб одного из противников.
— Что происходит, друг? — отбивая очередной выпад, спросил Гловер.
— Понятия не имею. Кто это?
— Те самые заморские рыцари, — спокойно пояснил граф. — Только они сейчас, бычья требуха, сами на себя не похожи.
— И сражаются отвратно, — сплюнул Бламур, — навалом взять хотят.
Ансеис проскользнул за широкой спиной Гловера, юркнул на пол рыбкой, перекатился, оказавшись за спиной нападавших, которых было не меньше дюжины, и сорвал со стены первый попавшийся клинок — по тому, как легла в ладонь рукоять, Ансеис узнал меч, присланный ему в подарок шахом Балсаром лет пять назад, и почему-то подумал, что это очередное, пусть и случайное, предзнаменование.
После кувырка саднило ушибленное плечо, годы и выпитое за день хмельное тоже не добавляли сил, но разве это имеет для рыцаря значение, когда в опасности друзья, он сам, а также его семья и люди, которых он обязался защищать? Ансеис бросился в бой, отвлекая на себя нескольких бойцов, теснивших Бламура и Гловера, пока еще удачно парировавших все атаки и не получивших серьезных ранений, если вообще им сумели нанести хоть по царапине.
Бойцы из заморских стран (о которых Ансеис ошибочно подумал, что это посланцы шаха Балсара, и не пожелал их видеть) действительно были аховые — запаздывающие движения, удары не отличались мастерством и изяществом и были рассчитаны лишь на грубую силу да неумение противника, таких коновалов хорошо выпускать только против крестьян с вилами да горожан с дубинами.
Первым же выпадом острейшего и прочнейшего клинка Ансеис пронзил одного из противников прямо в сердце и быстро выдернул клинок, собираясь парировать выпад другого из врагов. Выпад он отразить успел, но пронзенный в сердце боец не рухнул, как подточенный дровоедами дуб, а нанес новый сокрушительный удар, и если бы Ансеис не отпрыгнул назад, подобно дикой кошке, то был бы неминуемо рассечен на две части.
— Они неуязвимы, барон, — крикнул Гловер. — Бычья требуха, мы нанесли им по дюжине смертельных ран и все бестолку! — Тем не менее отважный граф продолжал наносить сокрушительные удары, которые хоть и не убивали, но отбрасывали противника. Увы, на освободившееся место тут же вставал следующий.
Покои Ансеиса были просторны, но для подобной схватки все же несколько маловаты; тяжелые кресла и стол с яствами были опрокинуты, от упавших свечей занялась обивка на стенах (которую с такой любовью подбирала для комнат баронесса), освещая жуткое побоище. Напавшие заморские рыцари сражались молча, без звуков и стонов; помещения оглашали лишь звон мечей, звучные хыканья старого, но все еще могучего Бламура, да проклятья графа Камулодунского, который несмотря на то, что был озадачен неуязвимостью противника, все больше входил в пьянящий азарт боя.
Увернувшись от подоспевшего врага, Ансеис снова хотел броситься в битву, но шестым чувством осознал, что позади открывается дверь. Ожидая подкрепления противникам, барон резко повернулся к выходу, не выпуская, впрочем, из поля зрения остальных врагов.
На пороге стояли разгоряченные его собственный сын и его же собственный оруженосец, в руках обоих были обнаженные мечи. На щеке юного баронета красовалась кровоточащая царапина.
— Что происходит, отец? — воскликнул Отлак.
— На вас тоже напали?
— Нет, мы были во дворе. Нас нашел твой слуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Меча на боку не было — зачем, он же дома, в безопасности, и принимал лучших друзей. Эх, спуститься бы вниз, схватить со стены любой клинок, которыми украсил свои покои, да разбудить Гловера и Бламура… Втроем им не страшен целый отряд бесплотных духов.
В отсутствие боевого оружия в руках рыцарь либо ищет, чем его заменить, либо нападает на противника голыми руками.
Тяжелый канделябр, почти в рост человека, с успехом заменил Ансеису дубинку, которыми здесь, в Британии, так ловко орудуют лесные братья и вольные стрелки. Резкий, нанесенный почти без подготовки удар сбил бы с ног, пожалуй, и самого сэра Гловера в его лучшие дни. Но гость действительно был бесплотным — вся сила мышц барона пропала втуне, просто отмахнув в сторону просторный плащ с капюшоном.
Но противник наверняка никуда не делся — не желая вступать в ненужные более разговоры, он просто ждет мгновения, когда разделается с приговоренным к смерти одним ударом.
Держа канделябр наготове, чтобы успеть отразить любое нападение на реальном уровне (против магических атак он, увы, сейчас бессилен), Ансеис прислушался к странным звукам, доносившимся снизу, из его покоев, где он оставил Гловера и спящего Бламура. Взгляд барона упал на пол, и он увидел странное, невозможное в замке существо — огромного таракана светло-рыжеватого цвета. Невероятно огромного, не менее чем с ладонь взрослого человека — таких в природе не бывает. Вообще-то тараканы, в отличие от блох, клопов, мух, комаров и прочего гнуса, в течение почти полутора столетий после Великой Потери Памяти были существами сравнительно редкими и только лет тридцать-сорок назад расплодились повсеместно в невероятных количествах. В своем новоотстроенном замке барон этих насекомых еще не встречал. Даже обычных — противно-мелких. Но многолетняя привычка сработала раньше, чем он успел об этом подумать.
Невероятно громкий хруст и вопль на магическом уровне (его услышал даже Ансеис остатками былой магической сущности, которые он называл чутьем и опытом) подсказали барону, что гостя, разговаривающего с ним с помощью мысли и объявившего бывшему магу, что он приговорен, больше не существует. Но существуют силы, пославшие его, и вряд ли они остановятся после гибели посланца. Ну и облик же избрал гость для воплощения — действительно, против барона выступили силы здравому уму и рассудку недоступные!
Не выпуская из рук канделябра, Ансеис оглядел лабораторию, прислушиваясь к доносившимся снизу звукам — там явно шел бой. Делать здесь ему больше было нечего, грандиозное событие не интересовало бы барона даже в том случае, если б замок был погружен в непробудный мирный сон. И, брезгливо поскребя ногой о каменную ступеньку лестницы, чтобы убрать с подошвы сапога отвратительную субстанцию, бывший маг поспешил вниз.
Выход с лестницы заслоняли широкие спины Бламура и Гловера, отбивавших нападки неизвестных нападающих — последние несколько ступеней барон преодолел одним прыжком и, встав в строй боевых друзей, первым же ударом канделябра, использовав его как дубину, сшиб одного из противников.
— Что происходит, друг? — отбивая очередной выпад, спросил Гловер.
— Понятия не имею. Кто это?
— Те самые заморские рыцари, — спокойно пояснил граф. — Только они сейчас, бычья требуха, сами на себя не похожи.
— И сражаются отвратно, — сплюнул Бламур, — навалом взять хотят.
Ансеис проскользнул за широкой спиной Гловера, юркнул на пол рыбкой, перекатился, оказавшись за спиной нападавших, которых было не меньше дюжины, и сорвал со стены первый попавшийся клинок — по тому, как легла в ладонь рукоять, Ансеис узнал меч, присланный ему в подарок шахом Балсаром лет пять назад, и почему-то подумал, что это очередное, пусть и случайное, предзнаменование.
После кувырка саднило ушибленное плечо, годы и выпитое за день хмельное тоже не добавляли сил, но разве это имеет для рыцаря значение, когда в опасности друзья, он сам, а также его семья и люди, которых он обязался защищать? Ансеис бросился в бой, отвлекая на себя нескольких бойцов, теснивших Бламура и Гловера, пока еще удачно парировавших все атаки и не получивших серьезных ранений, если вообще им сумели нанести хоть по царапине.
Бойцы из заморских стран (о которых Ансеис ошибочно подумал, что это посланцы шаха Балсара, и не пожелал их видеть) действительно были аховые — запаздывающие движения, удары не отличались мастерством и изяществом и были рассчитаны лишь на грубую силу да неумение противника, таких коновалов хорошо выпускать только против крестьян с вилами да горожан с дубинами.
Первым же выпадом острейшего и прочнейшего клинка Ансеис пронзил одного из противников прямо в сердце и быстро выдернул клинок, собираясь парировать выпад другого из врагов. Выпад он отразить успел, но пронзенный в сердце боец не рухнул, как подточенный дровоедами дуб, а нанес новый сокрушительный удар, и если бы Ансеис не отпрыгнул назад, подобно дикой кошке, то был бы неминуемо рассечен на две части.
— Они неуязвимы, барон, — крикнул Гловер. — Бычья требуха, мы нанесли им по дюжине смертельных ран и все бестолку! — Тем не менее отважный граф продолжал наносить сокрушительные удары, которые хоть и не убивали, но отбрасывали противника. Увы, на освободившееся место тут же вставал следующий.
Покои Ансеиса были просторны, но для подобной схватки все же несколько маловаты; тяжелые кресла и стол с яствами были опрокинуты, от упавших свечей занялась обивка на стенах (которую с такой любовью подбирала для комнат баронесса), освещая жуткое побоище. Напавшие заморские рыцари сражались молча, без звуков и стонов; помещения оглашали лишь звон мечей, звучные хыканья старого, но все еще могучего Бламура, да проклятья графа Камулодунского, который несмотря на то, что был озадачен неуязвимостью противника, все больше входил в пьянящий азарт боя.
Увернувшись от подоспевшего врага, Ансеис снова хотел броситься в битву, но шестым чувством осознал, что позади открывается дверь. Ожидая подкрепления противникам, барон резко повернулся к выходу, не выпуская, впрочем, из поля зрения остальных врагов.
На пороге стояли разгоряченные его собственный сын и его же собственный оруженосец, в руках обоих были обнаженные мечи. На щеке юного баронета красовалась кровоточащая царапина.
— Что происходит, отец? — воскликнул Отлак.
— На вас тоже напали?
— Нет, мы были во дворе. Нас нашел твой слуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67