В конце концов полезла в Интернет и в очередной раз наткнулась на рекламу сайта знакомств.
Лара опять сегодня говорила, что я зря трачу свою жизнь. Ни семьи, ни нормальной работы, ни каких-либо перспектив, а лет-то уже сколько! Страшно подумать – тридцать два.
Возможно, она и права, подумала я, кликая по баннеру сайта знакомств, только почему я не чувствую внутренней готовности согласиться с ней? Вообще-то обычно мы с ней сходимся в наших взглядах на происходящее, но сейчас я вижу, как все достижения моей прошлой жизни летят в тартарары, то есть давно уже улетели, и все равно не могу заставить себя делать по-другому, даже просто признать, что пора что-то менять.
Мне всегда было дело до того, где я, кто я, какой у меня статус, что я собой представляю, какое произвожу впечатление. Встречаясь с друзьями или знакомыми, я хочу быть уверенной, что у меня все не хуже, чем у них, а в чем-то даже лучше. На мне черный костюм и белая рубашка, норковая шубка, сумка из натуральной кожи, в ушах сережки с бриллиантами. Где была в отпуске? В Таиланде. Где проводишь время? Обедаю в «Римских каникулах», в пятницу собираемся с друзьями в японском ресторане, ходим танцевать в «Луну». Личная жизнь? Свободна, свободна как птица! Никому по утрам не надо гладить рубашки, некого отводить в садик, живу с тетей в двухкомнатной квартире – красота. Вот сдала на права, купила машину, не самая новая, но на следующий год поменяю.
У такого образа жизни была и оборотная сторона: мое существование замыкалось на работе и доме, на доме и работе, но работу свою я любила, дома все было хорошо, так что такой ограниченный маршрут был не в тягость. Случалось, конечно, заедала рутина или, наоборот, наваливалось за раз так много всего, что начинало казаться, что я не живу, а только бесконечно кручу какое-то колесо, которое приводит в действие никому не нужный механизм, но дела постепенно делались, проблемы разрешались, и все проходило, мир в душе восстанавливался.
Потом владельцы и учредители нашей компании ушли на досрочную пенсию, и моим руководителем стал наемный директор – Василий Николаевич.
В общем-то он хороший мужик, если бы мы общались с ним вне работы, мне было бы с ним интересно, в некотором роде так же, как с Тишей, как с кем-то из весьма непривычного для меня круга общения. Однако в том, что касается работы, я часто бывала с ним не согласна. Обзывая всех клиентов проститутками, он сам при этом вел себя так же. Я понимаю, что большого бизнеса не сделать, не испачкавшись, и все-таки то, сколько раз пришлось окунуться в нечистоты с его приходом, начинало потихоньку отвращать меня от моих прямых обязанностей.
В компании происходили изменения, потребность в которых Василий Николаевич обосновывал необходимостью поддерживать нашу конкурентоспособность, привлекать внимание потенциальных клиентов и прочей маркетинговой банальщиной. На мой взгляд, поработав у нас какое-то время, он просто стал зарываться. Наша компания всегда развивалась успешно, сначала скупая всех более мелких операторов по близлежащим областям, потом выйдя на федеральный рынок. Клиентов привлекало хорошее качество связи и удобные тарифные планы, которые она предлагала, а когда начался бум на мобильную связь, народ и вовсе повалил валом просто на известный, давно примелькавшийся бренд. Если возникали какие-то инциденты, то они, как правило, решались в пользу компании, потому что потерпевшей стороне доказать что-либо было очень сложно ввиду еще не адаптированного к новой сфере законодательства и отсутствия прецедентов, на которые можно было бы сослаться. И видимо, Василий Николаевич решил, что теперь так будет всегда.
Первый раз эта мысль пришла мне в голову после того случая с Олей и Виктором, когда Василий Николаевич отказался возмещать сумму ущерба, нанесенного им по нашей же вине. Потом на нас подали иск за изменение действующих тарифов, не предусмотренное договорами, заключенными с абонентами. После этого было дело, связанное с рассылкой эсэмэс-спама, для отказа от которой абонентам предлагалось отправить платное смс-сообщение, позже сюда же прибавились жалобы на голосовой спам и иск от еврейской религиозной общины, которая обвиняла нас в рассылке эсэмэсок на «кошерные» номера, в которых, по условиям договора, такая функция должна быть отключена.
Все эти люди, дела, жалобы стали сыпаться на нас как из прорвы, причем их поток все увеличивался, а Василий Николаевич не только ничего не хотел предпринимать, чтобы остановить его, самодовольно повторяя, что у людей это в крови – жаловаться на что-то, – но еще больше усугублял положение своими высказываниями, заявлениями и свежими нововведениями. Я стала стараться не допускать его до клиентов, как это бывало раньше, когда дело касалось каких-то важных персон и мне была нужна поддержка вышестоящего руководства, – теперь он только портил все своей недопустимой резкостью и немыслимой самоуверенностью, которая в нем, видимо, происходила от веры, что этим людям больше некуда пойти, кроме нашей компании.
Сначала я еще хоть как-то сопротивлялась сложившейся ситуации, бодрилась, как могла поддерживала своих подчиненных, нервы которых сдавали все чаще и чаще под давлением создавшейся обстановки, но когда мы расстались со Стасом, весь мой оптимизм тоже быстро сошел на нет. Все чаще я стала ловить себя на мысли, что не хочу идти на работу, и каждый раз, когда я все-таки снова и снова приходила на свое рабочее место, спрашивала себя: зачем? Чтобы бороться за что-то, во что я даже не верю? Чтобы преодолевать искусственно созданные препятствия вместо того, чтобы развиваться и идти вперед? Чтобы тратить свою жизнь на этот вечный стресс, напряжение и быть поглощенной чудовищной горой дел, которую наш отдел при существующем количестве сотрудников просто не в состоянии переварить? Да и вообще зачем все это нужно?!
Последней каплей стал разразившийся скандал, в который оказались вовлечены многие влиятельные лица, и речь пошла не о каких-то сотнях и тысячах, а о миллионах, которые нам предстояло им выплатить в случае, если мы проиграем дело. Поднялась такая буча, телефоны разрывались от звонков журналистов, меня саму за пару дней просили дать интервью раз двадцать – больше, чем за всю прошлую жизнь, кое-кто особо ретивый даже пытался подкараулить у выхода из офиса, так что несколько раз пришлось чуть ли не спасаться бегством. Но страшнее всего мне стало, когда кто-то начал звонить мне домой и угрожать, что если мы выиграем это дело, у меня будут большие неприятности.
Когда я рассказала об этом Василию Николаевичу, он только посмеялся. В тот же день я написала заявление об уходе.
Конечно, у меня после этого была депрессия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Лара опять сегодня говорила, что я зря трачу свою жизнь. Ни семьи, ни нормальной работы, ни каких-либо перспектив, а лет-то уже сколько! Страшно подумать – тридцать два.
Возможно, она и права, подумала я, кликая по баннеру сайта знакомств, только почему я не чувствую внутренней готовности согласиться с ней? Вообще-то обычно мы с ней сходимся в наших взглядах на происходящее, но сейчас я вижу, как все достижения моей прошлой жизни летят в тартарары, то есть давно уже улетели, и все равно не могу заставить себя делать по-другому, даже просто признать, что пора что-то менять.
Мне всегда было дело до того, где я, кто я, какой у меня статус, что я собой представляю, какое произвожу впечатление. Встречаясь с друзьями или знакомыми, я хочу быть уверенной, что у меня все не хуже, чем у них, а в чем-то даже лучше. На мне черный костюм и белая рубашка, норковая шубка, сумка из натуральной кожи, в ушах сережки с бриллиантами. Где была в отпуске? В Таиланде. Где проводишь время? Обедаю в «Римских каникулах», в пятницу собираемся с друзьями в японском ресторане, ходим танцевать в «Луну». Личная жизнь? Свободна, свободна как птица! Никому по утрам не надо гладить рубашки, некого отводить в садик, живу с тетей в двухкомнатной квартире – красота. Вот сдала на права, купила машину, не самая новая, но на следующий год поменяю.
У такого образа жизни была и оборотная сторона: мое существование замыкалось на работе и доме, на доме и работе, но работу свою я любила, дома все было хорошо, так что такой ограниченный маршрут был не в тягость. Случалось, конечно, заедала рутина или, наоборот, наваливалось за раз так много всего, что начинало казаться, что я не живу, а только бесконечно кручу какое-то колесо, которое приводит в действие никому не нужный механизм, но дела постепенно делались, проблемы разрешались, и все проходило, мир в душе восстанавливался.
Потом владельцы и учредители нашей компании ушли на досрочную пенсию, и моим руководителем стал наемный директор – Василий Николаевич.
В общем-то он хороший мужик, если бы мы общались с ним вне работы, мне было бы с ним интересно, в некотором роде так же, как с Тишей, как с кем-то из весьма непривычного для меня круга общения. Однако в том, что касается работы, я часто бывала с ним не согласна. Обзывая всех клиентов проститутками, он сам при этом вел себя так же. Я понимаю, что большого бизнеса не сделать, не испачкавшись, и все-таки то, сколько раз пришлось окунуться в нечистоты с его приходом, начинало потихоньку отвращать меня от моих прямых обязанностей.
В компании происходили изменения, потребность в которых Василий Николаевич обосновывал необходимостью поддерживать нашу конкурентоспособность, привлекать внимание потенциальных клиентов и прочей маркетинговой банальщиной. На мой взгляд, поработав у нас какое-то время, он просто стал зарываться. Наша компания всегда развивалась успешно, сначала скупая всех более мелких операторов по близлежащим областям, потом выйдя на федеральный рынок. Клиентов привлекало хорошее качество связи и удобные тарифные планы, которые она предлагала, а когда начался бум на мобильную связь, народ и вовсе повалил валом просто на известный, давно примелькавшийся бренд. Если возникали какие-то инциденты, то они, как правило, решались в пользу компании, потому что потерпевшей стороне доказать что-либо было очень сложно ввиду еще не адаптированного к новой сфере законодательства и отсутствия прецедентов, на которые можно было бы сослаться. И видимо, Василий Николаевич решил, что теперь так будет всегда.
Первый раз эта мысль пришла мне в голову после того случая с Олей и Виктором, когда Василий Николаевич отказался возмещать сумму ущерба, нанесенного им по нашей же вине. Потом на нас подали иск за изменение действующих тарифов, не предусмотренное договорами, заключенными с абонентами. После этого было дело, связанное с рассылкой эсэмэс-спама, для отказа от которой абонентам предлагалось отправить платное смс-сообщение, позже сюда же прибавились жалобы на голосовой спам и иск от еврейской религиозной общины, которая обвиняла нас в рассылке эсэмэсок на «кошерные» номера, в которых, по условиям договора, такая функция должна быть отключена.
Все эти люди, дела, жалобы стали сыпаться на нас как из прорвы, причем их поток все увеличивался, а Василий Николаевич не только ничего не хотел предпринимать, чтобы остановить его, самодовольно повторяя, что у людей это в крови – жаловаться на что-то, – но еще больше усугублял положение своими высказываниями, заявлениями и свежими нововведениями. Я стала стараться не допускать его до клиентов, как это бывало раньше, когда дело касалось каких-то важных персон и мне была нужна поддержка вышестоящего руководства, – теперь он только портил все своей недопустимой резкостью и немыслимой самоуверенностью, которая в нем, видимо, происходила от веры, что этим людям больше некуда пойти, кроме нашей компании.
Сначала я еще хоть как-то сопротивлялась сложившейся ситуации, бодрилась, как могла поддерживала своих подчиненных, нервы которых сдавали все чаще и чаще под давлением создавшейся обстановки, но когда мы расстались со Стасом, весь мой оптимизм тоже быстро сошел на нет. Все чаще я стала ловить себя на мысли, что не хочу идти на работу, и каждый раз, когда я все-таки снова и снова приходила на свое рабочее место, спрашивала себя: зачем? Чтобы бороться за что-то, во что я даже не верю? Чтобы преодолевать искусственно созданные препятствия вместо того, чтобы развиваться и идти вперед? Чтобы тратить свою жизнь на этот вечный стресс, напряжение и быть поглощенной чудовищной горой дел, которую наш отдел при существующем количестве сотрудников просто не в состоянии переварить? Да и вообще зачем все это нужно?!
Последней каплей стал разразившийся скандал, в который оказались вовлечены многие влиятельные лица, и речь пошла не о каких-то сотнях и тысячах, а о миллионах, которые нам предстояло им выплатить в случае, если мы проиграем дело. Поднялась такая буча, телефоны разрывались от звонков журналистов, меня саму за пару дней просили дать интервью раз двадцать – больше, чем за всю прошлую жизнь, кое-кто особо ретивый даже пытался подкараулить у выхода из офиса, так что несколько раз пришлось чуть ли не спасаться бегством. Но страшнее всего мне стало, когда кто-то начал звонить мне домой и угрожать, что если мы выиграем это дело, у меня будут большие неприятности.
Когда я рассказала об этом Василию Николаевичу, он только посмеялся. В тот же день я написала заявление об уходе.
Конечно, у меня после этого была депрессия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45