Он был двуличен, потому что принимал светлый образ человека, а на самом деле всегда преступал закон. Когда я узнал, что он избил Апостола Павла, я поклялся себе сурово наказать Ананию.
— Надо полагать, что вы из этого наказания вынесли и некоторую выгоду?
— Да, я добился, чтобы Синедрион подчинялся мне и императору. При мне был порядок в Иудее. Я разделял и властвовал, пока по доносу темных сил, а может быть, подозреваю, и еврея Иосифа Флавия, я не был смещен с поста прокуратора. Я бежал из Иудеи, сменив имя Феликс, сменив жену, детей, весь уклад своей прежней жизни. Ты не ругай меня, Друзилла. Если бы я этого не сделал, я бы погиб еще в начале семидесятых годов…
— Бог тебе судья, Феликс. А мне и моему сыну Агриппе судьба уготовала тяжкую смерть. Когда летом семьдесят девятого года извергался Везувий и Помпея была объята пламенем, я молилась, чтобы снова увидеться с тобой, и небо помогло мне, Феликс Эдомундович…
— Простите, я не ослышался? — спросил я. — Вы сказали Феликс Эдомундович. Так звали одного из современных инквизиторов. Только отчество произносится без "о".
— Увольте! Как можно допускать такую безграмотность! У вас, нынешних, нет культуры. Вы не владеете латинской этимологией, европейской семантикой и американской кибернетикой.
— Расскажи им, Друзилла. Расскажи! — улыбнулся поощрительно Феликс.
— Слушайте же, господа-невежды. Отчество моего блаженного мужа состоит из двух слов — «эдо» и «мундус». «Эдо» означает «есть», «жрать», «истреблять», «уничтожать», «сжирать», "изживать со света", а "мундус — мунди", во-первых, ничего общего не имеет с вашим вульгарным термином «чудак» на букву «м», а имеет космический смысл и означает «вселенную», "небесное тело", «землю», "земной шар". Следовательно, Эдомундович переводится на ваш тарабарский язык как истребляющий народы, сжигающий землю и даже в известном смысле покушающийся на Вселенную.
Когда я узнала, что настоящее имя отца Феликса вовсе не Марк Антоний, а Эдомундус Папулус, а «папулус» означает «прыщик», «волдырь», я поняла его великое предназначение. Поймите, если человек способен пройти ступени раба, вольноотпущенника, рядового чиновника империи и, наконец, наместника такой культурной страны, как Иудея, то у этого человека не может быть заурядного будущего.
— И вы не ошиблись? — спросил Горбунов.
— Конечно же.
— Но он же погорел! Бежать из Иудеи, бросив жену, детей, все состояние…
— Не скажите. Феликс бежал не просто в никуда. Он торопился попасть в историю. И я вслед за ним вошла в исторические анналы. Кто бы знал бедную царицу и жену Эмесского царя Азиза Друзиллу, если бы она не покинула гнусную отдаленную провинцию и не кинулась бы в свое время в объятия римского прокуратора? А теперь меня знает Вселенная. Вот уже два тысячелетия обо мне слагаются песни, пьесы, романы и повести. Я настолько глубока, что разгадать меня не удается даже самым крупным историкам. А главное, мною создана модель жены правителя…
— Вы сказали "модель"?
— Да, именно модель. Феликс, расскажи им про это, — и шепотом на ушко прокуратору, — устала я с этими дебилами… Объясни им и скорее айда в нашу добрую преисподнюю, где по крайней мере нет таких дураков, как эти псевдопрогрессисты…
— Хорошо, милая, — ответил Феликс, погладив жену по спине, и обратился к нам. — Сейчас у вас принято употреблять термин «модели». Так вот, говоря вашим птичьим языком, могу заверить, что мы с Друзиллой просчитали все модели социальных процессов на материале таких провинций Римской империи, как Иудея, Кесария, Галилея. За семь лет моего правления в Иудее, с 53 по 60-й годы, мне удалось найти способ управления всеми системами и подсистемами вверенной мне страны. Надо сказать, что Друзилла дала на многие века тот образец жены правителя, который потом в ущербных формах повторялся в разных веках и в разных государствах. Друзилла знала языки. Она была необыкновенно образованной женщиной. Хорошо владела греческим, арамейским, еврейским, свободно говорила и читала по-латыни. Скажу вам по чести, я не рассчитывал, что Друзилла бросит своего мужа, как-никак царь Эмесский, и выйдет замуж за меня, убеленного сединой. И, должен вам признаться, не чистая любовь толкнула Друзиллу в мои объятия, а дело! Она — воплощение современной деловой женщины, так сказать, улучшенная ее модель. Она обладает способностью увидеть перспективу, наметить вовремя пути для отступлений и наступлений. Она поистине, как говорилось в «Притчах» Соломона, всегда открывала уста с мудростью, и на ее языке было всегда кроткое наставление. Она, как купеческие корабли, издалека добывает свой хлеб. Она встает еще ночью — и светильник ее никогда не гаснет. И мне было всегда светло с нею, и я знал, куда направить свой ум и силы, кого притеснить, а кому дать награду. Сердце мое было всегда уверено в ней, потому что она никогда не ошибалась. Бывало, будит меня ночью моя Друзилла и говорит: "Саддукеи опять строят козни, надо кончать с первосвященником Ананием". Или: "Проснись и вели казнить тысячу ревнителей, что идут из Кесарии в Иерусалим". И я вставал и выполнял то, чего требовала моя жемчужина. А какова ее мудрость — быть самой саддукейкой, иметь родственников в семьях Ханана и Бетуса и разработать детальный план уничтожения этих семей. И она не ошиблась. Я уничтожил все поколение Ханана, всех чиновников, занимавших крупные посты во многих городах Иудеи.
Должен вам сказать, что Друзилла сделала большое социальное открытие, благодаря которому я мог царствовать еще много лет, если бы не этот эллинистический полуумок Нерон. Он и погиб-то потому, что невзлюбил избранный народ. А суть этого великого открытия состоит в том…
— Ни в коем случае! — сказала Друзилла. — Этот Степан подбирается к этому открытию. Нет, нет, Феликс больше не сможет давать интервью, — продолжила Друзилла. — Он плохо себя чувствует. Прошу освободить помещение.
50
— Послушайте, — сказала Друзилла, когда мы остались одни. — Женитесь на мне, и мы с вами такое совершим, что еще десять тысячелетий будут разгадывать наши парадоксики. Ну что вы тянете? Что вам мешает?
— Кто вы? Катрин? Зила? Друзилла?
— Какое это имеет значение? Я перед вами. Умна, красива, смела и мудра, как сто пророков.
— Но вы в таком почтенном возрасте. Даже в голове не укладывается — две тысячи лет.
— Да кто сейчас смотрит на возраст? Акселерация, мелиорация, дегустация, профанация — кому все это нужно? Все смешалось в мире. У нас, евреев, всякое «да» есть и «нет», и «да», а всякое «нет» всегда только «нет». Мои две тысячи лет — это всего лишь нелепая условность. Сейчас все поменялось местами. Молодые люди норовят жениться на старухах, а старухи предпочитают юношей — и в этом ничего нет сверхъестественного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
— Надо полагать, что вы из этого наказания вынесли и некоторую выгоду?
— Да, я добился, чтобы Синедрион подчинялся мне и императору. При мне был порядок в Иудее. Я разделял и властвовал, пока по доносу темных сил, а может быть, подозреваю, и еврея Иосифа Флавия, я не был смещен с поста прокуратора. Я бежал из Иудеи, сменив имя Феликс, сменив жену, детей, весь уклад своей прежней жизни. Ты не ругай меня, Друзилла. Если бы я этого не сделал, я бы погиб еще в начале семидесятых годов…
— Бог тебе судья, Феликс. А мне и моему сыну Агриппе судьба уготовала тяжкую смерть. Когда летом семьдесят девятого года извергался Везувий и Помпея была объята пламенем, я молилась, чтобы снова увидеться с тобой, и небо помогло мне, Феликс Эдомундович…
— Простите, я не ослышался? — спросил я. — Вы сказали Феликс Эдомундович. Так звали одного из современных инквизиторов. Только отчество произносится без "о".
— Увольте! Как можно допускать такую безграмотность! У вас, нынешних, нет культуры. Вы не владеете латинской этимологией, европейской семантикой и американской кибернетикой.
— Расскажи им, Друзилла. Расскажи! — улыбнулся поощрительно Феликс.
— Слушайте же, господа-невежды. Отчество моего блаженного мужа состоит из двух слов — «эдо» и «мундус». «Эдо» означает «есть», «жрать», «истреблять», «уничтожать», «сжирать», "изживать со света", а "мундус — мунди", во-первых, ничего общего не имеет с вашим вульгарным термином «чудак» на букву «м», а имеет космический смысл и означает «вселенную», "небесное тело", «землю», "земной шар". Следовательно, Эдомундович переводится на ваш тарабарский язык как истребляющий народы, сжигающий землю и даже в известном смысле покушающийся на Вселенную.
Когда я узнала, что настоящее имя отца Феликса вовсе не Марк Антоний, а Эдомундус Папулус, а «папулус» означает «прыщик», «волдырь», я поняла его великое предназначение. Поймите, если человек способен пройти ступени раба, вольноотпущенника, рядового чиновника империи и, наконец, наместника такой культурной страны, как Иудея, то у этого человека не может быть заурядного будущего.
— И вы не ошиблись? — спросил Горбунов.
— Конечно же.
— Но он же погорел! Бежать из Иудеи, бросив жену, детей, все состояние…
— Не скажите. Феликс бежал не просто в никуда. Он торопился попасть в историю. И я вслед за ним вошла в исторические анналы. Кто бы знал бедную царицу и жену Эмесского царя Азиза Друзиллу, если бы она не покинула гнусную отдаленную провинцию и не кинулась бы в свое время в объятия римского прокуратора? А теперь меня знает Вселенная. Вот уже два тысячелетия обо мне слагаются песни, пьесы, романы и повести. Я настолько глубока, что разгадать меня не удается даже самым крупным историкам. А главное, мною создана модель жены правителя…
— Вы сказали "модель"?
— Да, именно модель. Феликс, расскажи им про это, — и шепотом на ушко прокуратору, — устала я с этими дебилами… Объясни им и скорее айда в нашу добрую преисподнюю, где по крайней мере нет таких дураков, как эти псевдопрогрессисты…
— Хорошо, милая, — ответил Феликс, погладив жену по спине, и обратился к нам. — Сейчас у вас принято употреблять термин «модели». Так вот, говоря вашим птичьим языком, могу заверить, что мы с Друзиллой просчитали все модели социальных процессов на материале таких провинций Римской империи, как Иудея, Кесария, Галилея. За семь лет моего правления в Иудее, с 53 по 60-й годы, мне удалось найти способ управления всеми системами и подсистемами вверенной мне страны. Надо сказать, что Друзилла дала на многие века тот образец жены правителя, который потом в ущербных формах повторялся в разных веках и в разных государствах. Друзилла знала языки. Она была необыкновенно образованной женщиной. Хорошо владела греческим, арамейским, еврейским, свободно говорила и читала по-латыни. Скажу вам по чести, я не рассчитывал, что Друзилла бросит своего мужа, как-никак царь Эмесский, и выйдет замуж за меня, убеленного сединой. И, должен вам признаться, не чистая любовь толкнула Друзиллу в мои объятия, а дело! Она — воплощение современной деловой женщины, так сказать, улучшенная ее модель. Она обладает способностью увидеть перспективу, наметить вовремя пути для отступлений и наступлений. Она поистине, как говорилось в «Притчах» Соломона, всегда открывала уста с мудростью, и на ее языке было всегда кроткое наставление. Она, как купеческие корабли, издалека добывает свой хлеб. Она встает еще ночью — и светильник ее никогда не гаснет. И мне было всегда светло с нею, и я знал, куда направить свой ум и силы, кого притеснить, а кому дать награду. Сердце мое было всегда уверено в ней, потому что она никогда не ошибалась. Бывало, будит меня ночью моя Друзилла и говорит: "Саддукеи опять строят козни, надо кончать с первосвященником Ананием". Или: "Проснись и вели казнить тысячу ревнителей, что идут из Кесарии в Иерусалим". И я вставал и выполнял то, чего требовала моя жемчужина. А какова ее мудрость — быть самой саддукейкой, иметь родственников в семьях Ханана и Бетуса и разработать детальный план уничтожения этих семей. И она не ошиблась. Я уничтожил все поколение Ханана, всех чиновников, занимавших крупные посты во многих городах Иудеи.
Должен вам сказать, что Друзилла сделала большое социальное открытие, благодаря которому я мог царствовать еще много лет, если бы не этот эллинистический полуумок Нерон. Он и погиб-то потому, что невзлюбил избранный народ. А суть этого великого открытия состоит в том…
— Ни в коем случае! — сказала Друзилла. — Этот Степан подбирается к этому открытию. Нет, нет, Феликс больше не сможет давать интервью, — продолжила Друзилла. — Он плохо себя чувствует. Прошу освободить помещение.
50
— Послушайте, — сказала Друзилла, когда мы остались одни. — Женитесь на мне, и мы с вами такое совершим, что еще десять тысячелетий будут разгадывать наши парадоксики. Ну что вы тянете? Что вам мешает?
— Кто вы? Катрин? Зила? Друзилла?
— Какое это имеет значение? Я перед вами. Умна, красива, смела и мудра, как сто пророков.
— Но вы в таком почтенном возрасте. Даже в голове не укладывается — две тысячи лет.
— Да кто сейчас смотрит на возраст? Акселерация, мелиорация, дегустация, профанация — кому все это нужно? Все смешалось в мире. У нас, евреев, всякое «да» есть и «нет», и «да», а всякое «нет» всегда только «нет». Мои две тысячи лет — это всего лишь нелепая условность. Сейчас все поменялось местами. Молодые люди норовят жениться на старухах, а старухи предпочитают юношей — и в этом ничего нет сверхъестественного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172