Я осмотрел весь дом и сад, но герцогини нигде нет, так что я знаю, что она куда-то вышла. Теперь я хочу знать, где она.
Дворецкий поморщился:
– Что касается этого, боюсь, я не могу сказать.
– Тогда скажи мне, Бога ради: кто-нибудь в этом доме может знать, где она?
– Возможно, ее горничная, – предположил Харрис. – Или кучер.
Бормоча себе под нос проклятия, Ричард раздраженно вышел и решительно зашагал в сторону конюшни. Дыхание его со свистом вырывалось между зубов, когда он делал глубокие вдохи, чтобы сдержать нарастающее напряжение.
Наверняка существует какое-то совершенно разумное объяснение ее исчезновению, хотя Ричард и уложил ее в кровать и строго-настрого наказал не двигаться, пока он не вернется со встречи со своими поверенными. Прошло всего каких-то двадцать четыре часа, как он привез ее домой, и она уже ослушалась его. Будь он проклят, если позволит ей опять заболеть!
Ее все еще мучают приступы головокружения. Это ли не доказательство того, что она еще не вполне оправилась?
Похоже, она не помнит о том событии, которое предшествовало ее ужасному падению, и Ричард был очень этому рад. Разве она когда-нибудь поверит, что он против воли оказался втянут в ту, выглядевшую со стороны страстной, сцену с Маргарет?
Он стремительно вошел в конюшню и грозно зыркнул на конюхов, чистящих стойла.
– Где ее светлость?
На него уставились четыре пары непонимающих глаз.
– Герцогиня, – нетерпеливо бросил он, с каждой секундой раздражаясь все больше и больше. – Кто-нибудь знает, где она?
Один из конюхов выдвинулся вперед. Лицо его было такого же бледного оттенка, как и солома, торчащая из шапки.
– Она поехала к миссис Бристолл, ваша светлость. Обычно я езжу с ней, но вчера я ушиб ногу, потому сегодня с ней поехал Джек.
– Кто такая эта миссис Бристолл и где она живет?
– Она владелица приюта, – ответил грум. – Того, что на Сент-Джайлс…
– Что? – переспросил Ричард обманчиво мягким голосом, наполненным холодящей душу яростью. – Кто с ней поехал? А, не важно. Оседлайте мою лошадь. Немедленно!
Какого дьявола она делает в Сент-Джайлс?! Это самые жуткие трущобы в городе, его улицы кишат идиотами, которые могут перерезать горло меньше чем за фартинг.
Не обращая внимания на пыль, летящую в глаза, Ричард нервно мерил шагами конюшенный двор. Струйка пота стекла по спине и намочила рубашку, хотя по коже пробегал ледяной озноб.
Да поможет ему Бог – когда он доберется до Ли, то придушит собственными руками за этот страх, который терзает его… если, конечно, она уже не мертва.
Один из грумов вывел Каддара из конюшни. Но не успел Ричард вскочить на лошадь, на подъездную дорожку въехало ландо. Запыленные окна отражали заходящее солнце и делали неразличимыми черты того, кто находился внутри, но Ричард разглядел массу золотых локонов, которые могли принадлежать только Ли.
Он бросил поводья конюху, затем промаршировал к экипажу и рывком распахнул дверцу.
Щеки Ли впали, глаза покраснели от боли и недосыпания – яркое доказательство того, что она все еще не оправилась от сотрясения. Она открыла было рот, но Ричард свирепым взглядом заставил ее замолчать, подхватил на руки и понес в дом.
– Если вам дорога ваша жизнь, сударыня, не говорите ни слова.
– Но…
– Ни слова!
Во взгляде ее широко раскрытых глаз промелькнул страх, отчего ему захотелось врезать кулаком в стену. Ли следовало бояться, но не его.
Безрассудное пренебрежение своей безопасностью могло стоить ей жизни, а ему рассудка.
Оказавшись в библиотеке, он опустил Ли на стул. Ее волосы были уложены таким образом, чтобы прикрыть красный шрам на виске – мрачное напоминание обо всем, что она пережила.
Ричард прислонился к эбеновому столу, скрестил руки на груди и пригвоздил Ли холодным, суровым взглядом.
– Не желаешь сказать мне, почему ты не в постели?
Она вгляделась в него из-под золотистых бровей. Заходящее солнце заиграло в янтарных крапинках глаз. Крошечные морщинки вокруг губ выдавали ее замешательство.
– А почему я должна быть в постели?
Он вскинул брови и сделал глубокий вдох в безуспешной попытке обуздать страх и злость, клокочущие в голосе.
– Я ошибаюсь, и это не ты получила травму головы меньше недели назад?
Ли вскинула руки.
– Но я чувствую себя прекрасно, и доктор сказал…
– Плевать мне на то, что сказал доктор, – процедил Ричард сквозь стиснутые зубы. – Я сказал, чтобы ты отдыхала.
Он пробежал ладонями по волосам и по лицу. Она выглядит такой красивой и невинной в этом прелестном муслиновом платье винно-красного цвета, от которого в волосах играют блики. Идеальный соблазн для каждого похотливого мерзавца и подлеца, которыми кишат грязные, перенаселенные, наводненные преступниками всех мастей улицы.
– Ты ездила в Сент-Джайлс? Мне наплевать, зачем ты туда ездила и что там делала. С этого момента я запрещаю тебе туда ездить.
– Что ты сказал? – Голос ее задрожал от боли предательства или, быть может, от гнева.
Ричард заходил взад-вперед перед окнами, с каждым шагом сознавая, что в нем сейчас говорит паника, но не смог сдержать слов:
– Я сказал, что запрещаю тебе туда ездить!
– Ты не имеешь права, – сказала Ли, вскакивая на ноги.
– Я имею полное право, – возразил он, – перед Богом и перед законом. – Ричард склонился к ней, пока они не оказались нос к носу. Соблазнительный запах розовой воды окутал его, затмевая рассудок и прогоняя все разумные мысли, которые еще оставались. Ричард тревожился за ее жизнь, а она смотрит на него так, будто он сам сатана, явившийся украсть ее бессмертную душу. – Если ты посмеешь ослушаться меня, я приму любые необходимые меры, даже если придется привязать тебя к кровати и насильно заставить лежать.
– Правда всегда выходит наружу? – проговорила она дрожащим от ледяного негодования голосом. Руки ее сжались и кулаки. Щеки вспыхнули таким же гневно-красным цветом, что и заходящее солнце. – У меня есть сестра, вы знаете об этом? Нет, я уверена, не знаете, потому что вы ничего обо мне не знаете.
Ее горький смех прокатился по комнате.
– Вы такой же, как мой отец. Для него я не более чем племенная кобыла, которую можно продать за самый высокий титул. Для вас я представляю не большую ценность, чем вот этот стул. Что ж, позвольте мне сказать вам кое-что… – Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. – Вы можете запрещать мне все, что хотите, но я все равно буду делать так, как считаю нужным, и вы не сможете остановить меня. Что бы вы ни думали, ваша светлость, я не ваша собственность.
Не сказав больше ни слова, Ли развернулась и гордо удалилась.
Ли рылась в своей корреспонденции, небольшой горке приглашений и визитных карточек, которые прибыли за ту неделю, что она провела у Эбби Каннингем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Дворецкий поморщился:
– Что касается этого, боюсь, я не могу сказать.
– Тогда скажи мне, Бога ради: кто-нибудь в этом доме может знать, где она?
– Возможно, ее горничная, – предположил Харрис. – Или кучер.
Бормоча себе под нос проклятия, Ричард раздраженно вышел и решительно зашагал в сторону конюшни. Дыхание его со свистом вырывалось между зубов, когда он делал глубокие вдохи, чтобы сдержать нарастающее напряжение.
Наверняка существует какое-то совершенно разумное объяснение ее исчезновению, хотя Ричард и уложил ее в кровать и строго-настрого наказал не двигаться, пока он не вернется со встречи со своими поверенными. Прошло всего каких-то двадцать четыре часа, как он привез ее домой, и она уже ослушалась его. Будь он проклят, если позволит ей опять заболеть!
Ее все еще мучают приступы головокружения. Это ли не доказательство того, что она еще не вполне оправилась?
Похоже, она не помнит о том событии, которое предшествовало ее ужасному падению, и Ричард был очень этому рад. Разве она когда-нибудь поверит, что он против воли оказался втянут в ту, выглядевшую со стороны страстной, сцену с Маргарет?
Он стремительно вошел в конюшню и грозно зыркнул на конюхов, чистящих стойла.
– Где ее светлость?
На него уставились четыре пары непонимающих глаз.
– Герцогиня, – нетерпеливо бросил он, с каждой секундой раздражаясь все больше и больше. – Кто-нибудь знает, где она?
Один из конюхов выдвинулся вперед. Лицо его было такого же бледного оттенка, как и солома, торчащая из шапки.
– Она поехала к миссис Бристолл, ваша светлость. Обычно я езжу с ней, но вчера я ушиб ногу, потому сегодня с ней поехал Джек.
– Кто такая эта миссис Бристолл и где она живет?
– Она владелица приюта, – ответил грум. – Того, что на Сент-Джайлс…
– Что? – переспросил Ричард обманчиво мягким голосом, наполненным холодящей душу яростью. – Кто с ней поехал? А, не важно. Оседлайте мою лошадь. Немедленно!
Какого дьявола она делает в Сент-Джайлс?! Это самые жуткие трущобы в городе, его улицы кишат идиотами, которые могут перерезать горло меньше чем за фартинг.
Не обращая внимания на пыль, летящую в глаза, Ричард нервно мерил шагами конюшенный двор. Струйка пота стекла по спине и намочила рубашку, хотя по коже пробегал ледяной озноб.
Да поможет ему Бог – когда он доберется до Ли, то придушит собственными руками за этот страх, который терзает его… если, конечно, она уже не мертва.
Один из грумов вывел Каддара из конюшни. Но не успел Ричард вскочить на лошадь, на подъездную дорожку въехало ландо. Запыленные окна отражали заходящее солнце и делали неразличимыми черты того, кто находился внутри, но Ричард разглядел массу золотых локонов, которые могли принадлежать только Ли.
Он бросил поводья конюху, затем промаршировал к экипажу и рывком распахнул дверцу.
Щеки Ли впали, глаза покраснели от боли и недосыпания – яркое доказательство того, что она все еще не оправилась от сотрясения. Она открыла было рот, но Ричард свирепым взглядом заставил ее замолчать, подхватил на руки и понес в дом.
– Если вам дорога ваша жизнь, сударыня, не говорите ни слова.
– Но…
– Ни слова!
Во взгляде ее широко раскрытых глаз промелькнул страх, отчего ему захотелось врезать кулаком в стену. Ли следовало бояться, но не его.
Безрассудное пренебрежение своей безопасностью могло стоить ей жизни, а ему рассудка.
Оказавшись в библиотеке, он опустил Ли на стул. Ее волосы были уложены таким образом, чтобы прикрыть красный шрам на виске – мрачное напоминание обо всем, что она пережила.
Ричард прислонился к эбеновому столу, скрестил руки на груди и пригвоздил Ли холодным, суровым взглядом.
– Не желаешь сказать мне, почему ты не в постели?
Она вгляделась в него из-под золотистых бровей. Заходящее солнце заиграло в янтарных крапинках глаз. Крошечные морщинки вокруг губ выдавали ее замешательство.
– А почему я должна быть в постели?
Он вскинул брови и сделал глубокий вдох в безуспешной попытке обуздать страх и злость, клокочущие в голосе.
– Я ошибаюсь, и это не ты получила травму головы меньше недели назад?
Ли вскинула руки.
– Но я чувствую себя прекрасно, и доктор сказал…
– Плевать мне на то, что сказал доктор, – процедил Ричард сквозь стиснутые зубы. – Я сказал, чтобы ты отдыхала.
Он пробежал ладонями по волосам и по лицу. Она выглядит такой красивой и невинной в этом прелестном муслиновом платье винно-красного цвета, от которого в волосах играют блики. Идеальный соблазн для каждого похотливого мерзавца и подлеца, которыми кишат грязные, перенаселенные, наводненные преступниками всех мастей улицы.
– Ты ездила в Сент-Джайлс? Мне наплевать, зачем ты туда ездила и что там делала. С этого момента я запрещаю тебе туда ездить.
– Что ты сказал? – Голос ее задрожал от боли предательства или, быть может, от гнева.
Ричард заходил взад-вперед перед окнами, с каждым шагом сознавая, что в нем сейчас говорит паника, но не смог сдержать слов:
– Я сказал, что запрещаю тебе туда ездить!
– Ты не имеешь права, – сказала Ли, вскакивая на ноги.
– Я имею полное право, – возразил он, – перед Богом и перед законом. – Ричард склонился к ней, пока они не оказались нос к носу. Соблазнительный запах розовой воды окутал его, затмевая рассудок и прогоняя все разумные мысли, которые еще оставались. Ричард тревожился за ее жизнь, а она смотрит на него так, будто он сам сатана, явившийся украсть ее бессмертную душу. – Если ты посмеешь ослушаться меня, я приму любые необходимые меры, даже если придется привязать тебя к кровати и насильно заставить лежать.
– Правда всегда выходит наружу? – проговорила она дрожащим от ледяного негодования голосом. Руки ее сжались и кулаки. Щеки вспыхнули таким же гневно-красным цветом, что и заходящее солнце. – У меня есть сестра, вы знаете об этом? Нет, я уверена, не знаете, потому что вы ничего обо мне не знаете.
Ее горький смех прокатился по комнате.
– Вы такой же, как мой отец. Для него я не более чем племенная кобыла, которую можно продать за самый высокий титул. Для вас я представляю не большую ценность, чем вот этот стул. Что ж, позвольте мне сказать вам кое-что… – Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. – Вы можете запрещать мне все, что хотите, но я все равно буду делать так, как считаю нужным, и вы не сможете остановить меня. Что бы вы ни думали, ваша светлость, я не ваша собственность.
Не сказав больше ни слова, Ли развернулась и гордо удалилась.
Ли рылась в своей корреспонденции, небольшой горке приглашений и визитных карточек, которые прибыли за ту неделю, что она провела у Эбби Каннингем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83