Смешно, но любой из этих женщин было все равно, жива она или мертва, но они не осмеливались игнорировать ее совсем и навлекать на себя ярость могущественного герцога Сент-Остина. Этого заносчивого, эгоистичного, напыщенного осла!
Кем он себя возомнил, чтобы вот так командовать?
Его претенциозный приказ оскорблял Ли своей двойственностью. С одной стороны, Ричард утверждал, что заботится о ее безопасности, а с другой – заявлял, что владеет ее телом, как будто она какой-нибудь предмет мебели. Ну точно как отец!
Нет, он хуже отца, который, по крайней мере, честно признается в своих злокозненных намерениях. Ричард же прячется под маской внимательности и заботы. Во время болезни он не отходил от Ли ни на шаг, не позволяя никому заботиться о ней. Она осмелилась надеяться, что он полюбил ее, хотя бы немного.
Сегодня он разбил эти надежды своими жесткими приказами и бессердечными словами. Впрочем, ей все равно.
В данный момент главным для нее было найти компетентного врача. Со времени ее последнего посещения приюта состояние Томми очень сильно ухудшилось, от него остались кожа да кости, завернутые в теплое одеяло. Эта страшная перемена усилила боль, все еще пульсирующую в голове Ли.
Так и не найдя единственную карточку, которая была ей необходима, Ли отодвинула бумаги в сторону. Как она может послать лакея за доктором, который лечил ее, когда даже не помнит его имени, не говоря уже об адресе? Что с ней такое?
Почему она не может вспомнить ничего о своем падении – ни то, что предшествовало ему, ни то, что было после? Это невыносимо. Она схватила накидку и направилась к двери.
Как бы ни было неловко признаваться в том, что она ничего не помнит, но Эбби Каннингем сможет дать ей необходимые сведения.
Ричард бросил салфетку на стол и взял стакан с бренди под неумолчный поток болтовни Рейчел, как будто ее эскапады о магазинах на Бонд-стрит представляли хотя бы малейший интерес. Он насупился, взглянув на пустой стул Ли.
То, что она не появилась на вечерней трапезе, не удивило его, учитывая силу ее праведного гнева. Ричард хотел пойти к ней в комнаты, но не желал провоцировать еще одну сцену, которая едва ли будет способствовать покою, который ей так необходим. Отвращение к себе жгло Ричарда изнутри, более сильное, чем огненный бренди, от которого по жилам растекался жар.
Как мог он объяснить ту сжимающую горло панику, которая вынудила его вести себя сегодня так отвратительно? Или страх, который затмевал разум в течение тех дней, пока Ли балансировала между жизнью и смертью? Она его жена. Разумеется, он волнуется за нее. Разумеется, он хочет, чтобы она отдыхала и восстанавливала здоровье. Почему она не может этого понять? И какое отношение ко всему этому имеет то ее загадочное замечание о сестре?
Ричард смотрел в свой стакан, словно ответы на вопросы таились в его темных глубинах. Ему хотелось заключить Ли и объятия и обнимать так всю ночь, но он боялся обвинений и том, что использует ее.
Разве она не знает, как много значит для него? Как дорога ему?
Дверь с треском распахнулась и в комнату вбежал помощник конюха.
Последовали изумленный возглас и возмущенное бормотание Рейчел. Ричард вскочил на ноги. С колотящимся от внезапного дурного предчувствия сердцем он направился к мальчишке.
– Что случилось, парень?
– Ваша светлость, кучер прислал меня за вами. Быстрее.
Глава 17
– Спасибо, что пришли так быстро, доктор Эшкрофт, – Проговорила Ли, с трудом сдерживая растущее беспокойство. Томми был так слаб, что не мог открыть глаза. Она сомневалась, что он переживет еще один приступ лихорадки.
– Ваша светлость, – сказал доктор, отвесив официальный поклон. – Надеюсь, вы не страдаете от осложнений после ушиба?
– Со мной все в порядке. – Она кивнула на импровизированную кровать, приютившуюся среди кастрюль, сковородок и консервов в кладовой: – Ваша помощь требуется вот тому мальчику. Вы третий медик, с которым мы консультируемся с тех пор, как он заболел. Поскольку последний предложил паутину и амулеты, мы в полном отчаянии.
– Понятно. – Доктор сдвинул очки на кончик носа. – Пожалуйста, опишите симптомы.
Миссис Бристолл из-за слез не могла говорить. Она вытирала глаза платком, зажатым в кулаке.
Тыльной стороной ладони Ли убрала со лба влажные волосы.
– Первый приступ случился четыре недели назад. – В тот день, когда она впервые встретила Ричарда и узнала об отцовском вероломстве.
Святое небо, как же сильно изменилась ее жизнь за эти короткие четыре недели!
– Вначале это выглядело как инфлюэнца с сопровождающими болями и ломотой, после чего он много дней был совершенно здоров. А в последнюю неделю, по словам миссис Бристолл, приступы лихорадки стали случаться все чаще и чаще. А я сама была слишком больна, чтобы позаботиться о нем.
– Его трясет от холода, – наконец охрипшим от сдерживаемых всхлипов голосом вымолвила миссис Бристолл. – Потом он по многу часов горит. Наконец потеет так, что вся постель мокрая, после чего слабеет. На следующий день все повторяется сначала.
– Согласно рекомендациям первого доктора ему давали слабительное, – добавила Ли, – но это лечение не возымело действия, только ослабило мальчика еще больше, чем лихорадка, которую должно было побороть.
Доктор кивнул:
– Малярийная лихорадка, судя по всему. Ее даже самые опытные доктора часто принимают за обычный грипп, поскольку между приступами пациент, кажется, прекрасно себя чувствует.
Ли обняла миссис Бристолл за плечи. Миссис Бристолл места себе не находила, виня себя за то, что не поняла раньше всю серьезность положения.
– Невозможно сказать наверняка до тех пор, пока перерывы между приступами не становятся более четкими, – продолжал доктор, – более предсказуемыми. И даже тогда только время и реакция на лечение помогут увидеть полную картину. Не будете ли вы так любезны провести меня к пациенту?
– Конечно. – Ли указала в сторону кладовой.
В доме было неестественно тихо, лишь миссис Бристолл поднялась по лестнице, чтобы уложить остальных детей в кровать.
Пока доктор ощупывал живот Томми, Ли гладила лоб мальчика. Он был прохладным, без признаков изнуряющей лихорадки, забирающей волю бороться за жизнь. Через несколько часов, если не наступит облегчение, Томми весь взмокнет от пота и будет трястись так, словно лежит на ложе из снега.
– Мне понадобится теплая вода, – наконец сказал доктор. Ли взяла с полки тазик и поспешила на кухню, чтобы наполнить его.
Доктор снял очки и протер их концами шейного платка.
– Ему надо сделать кровопускание, дабы удалить излишек жидкости из легких.
– Кровопускание? – Ли сжала ладонью горло. – Но он же такой слабый.
Доктор Эшкрофт мягко улыбнулся:
– Будь он моим собственным ребенком, я лечил бы его точно так же, ваша светлость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Кем он себя возомнил, чтобы вот так командовать?
Его претенциозный приказ оскорблял Ли своей двойственностью. С одной стороны, Ричард утверждал, что заботится о ее безопасности, а с другой – заявлял, что владеет ее телом, как будто она какой-нибудь предмет мебели. Ну точно как отец!
Нет, он хуже отца, который, по крайней мере, честно признается в своих злокозненных намерениях. Ричард же прячется под маской внимательности и заботы. Во время болезни он не отходил от Ли ни на шаг, не позволяя никому заботиться о ней. Она осмелилась надеяться, что он полюбил ее, хотя бы немного.
Сегодня он разбил эти надежды своими жесткими приказами и бессердечными словами. Впрочем, ей все равно.
В данный момент главным для нее было найти компетентного врача. Со времени ее последнего посещения приюта состояние Томми очень сильно ухудшилось, от него остались кожа да кости, завернутые в теплое одеяло. Эта страшная перемена усилила боль, все еще пульсирующую в голове Ли.
Так и не найдя единственную карточку, которая была ей необходима, Ли отодвинула бумаги в сторону. Как она может послать лакея за доктором, который лечил ее, когда даже не помнит его имени, не говоря уже об адресе? Что с ней такое?
Почему она не может вспомнить ничего о своем падении – ни то, что предшествовало ему, ни то, что было после? Это невыносимо. Она схватила накидку и направилась к двери.
Как бы ни было неловко признаваться в том, что она ничего не помнит, но Эбби Каннингем сможет дать ей необходимые сведения.
Ричард бросил салфетку на стол и взял стакан с бренди под неумолчный поток болтовни Рейчел, как будто ее эскапады о магазинах на Бонд-стрит представляли хотя бы малейший интерес. Он насупился, взглянув на пустой стул Ли.
То, что она не появилась на вечерней трапезе, не удивило его, учитывая силу ее праведного гнева. Ричард хотел пойти к ней в комнаты, но не желал провоцировать еще одну сцену, которая едва ли будет способствовать покою, который ей так необходим. Отвращение к себе жгло Ричарда изнутри, более сильное, чем огненный бренди, от которого по жилам растекался жар.
Как мог он объяснить ту сжимающую горло панику, которая вынудила его вести себя сегодня так отвратительно? Или страх, который затмевал разум в течение тех дней, пока Ли балансировала между жизнью и смертью? Она его жена. Разумеется, он волнуется за нее. Разумеется, он хочет, чтобы она отдыхала и восстанавливала здоровье. Почему она не может этого понять? И какое отношение ко всему этому имеет то ее загадочное замечание о сестре?
Ричард смотрел в свой стакан, словно ответы на вопросы таились в его темных глубинах. Ему хотелось заключить Ли и объятия и обнимать так всю ночь, но он боялся обвинений и том, что использует ее.
Разве она не знает, как много значит для него? Как дорога ему?
Дверь с треском распахнулась и в комнату вбежал помощник конюха.
Последовали изумленный возглас и возмущенное бормотание Рейчел. Ричард вскочил на ноги. С колотящимся от внезапного дурного предчувствия сердцем он направился к мальчишке.
– Что случилось, парень?
– Ваша светлость, кучер прислал меня за вами. Быстрее.
Глава 17
– Спасибо, что пришли так быстро, доктор Эшкрофт, – Проговорила Ли, с трудом сдерживая растущее беспокойство. Томми был так слаб, что не мог открыть глаза. Она сомневалась, что он переживет еще один приступ лихорадки.
– Ваша светлость, – сказал доктор, отвесив официальный поклон. – Надеюсь, вы не страдаете от осложнений после ушиба?
– Со мной все в порядке. – Она кивнула на импровизированную кровать, приютившуюся среди кастрюль, сковородок и консервов в кладовой: – Ваша помощь требуется вот тому мальчику. Вы третий медик, с которым мы консультируемся с тех пор, как он заболел. Поскольку последний предложил паутину и амулеты, мы в полном отчаянии.
– Понятно. – Доктор сдвинул очки на кончик носа. – Пожалуйста, опишите симптомы.
Миссис Бристолл из-за слез не могла говорить. Она вытирала глаза платком, зажатым в кулаке.
Тыльной стороной ладони Ли убрала со лба влажные волосы.
– Первый приступ случился четыре недели назад. – В тот день, когда она впервые встретила Ричарда и узнала об отцовском вероломстве.
Святое небо, как же сильно изменилась ее жизнь за эти короткие четыре недели!
– Вначале это выглядело как инфлюэнца с сопровождающими болями и ломотой, после чего он много дней был совершенно здоров. А в последнюю неделю, по словам миссис Бристолл, приступы лихорадки стали случаться все чаще и чаще. А я сама была слишком больна, чтобы позаботиться о нем.
– Его трясет от холода, – наконец охрипшим от сдерживаемых всхлипов голосом вымолвила миссис Бристолл. – Потом он по многу часов горит. Наконец потеет так, что вся постель мокрая, после чего слабеет. На следующий день все повторяется сначала.
– Согласно рекомендациям первого доктора ему давали слабительное, – добавила Ли, – но это лечение не возымело действия, только ослабило мальчика еще больше, чем лихорадка, которую должно было побороть.
Доктор кивнул:
– Малярийная лихорадка, судя по всему. Ее даже самые опытные доктора часто принимают за обычный грипп, поскольку между приступами пациент, кажется, прекрасно себя чувствует.
Ли обняла миссис Бристолл за плечи. Миссис Бристолл места себе не находила, виня себя за то, что не поняла раньше всю серьезность положения.
– Невозможно сказать наверняка до тех пор, пока перерывы между приступами не становятся более четкими, – продолжал доктор, – более предсказуемыми. И даже тогда только время и реакция на лечение помогут увидеть полную картину. Не будете ли вы так любезны провести меня к пациенту?
– Конечно. – Ли указала в сторону кладовой.
В доме было неестественно тихо, лишь миссис Бристолл поднялась по лестнице, чтобы уложить остальных детей в кровать.
Пока доктор ощупывал живот Томми, Ли гладила лоб мальчика. Он был прохладным, без признаков изнуряющей лихорадки, забирающей волю бороться за жизнь. Через несколько часов, если не наступит облегчение, Томми весь взмокнет от пота и будет трястись так, словно лежит на ложе из снега.
– Мне понадобится теплая вода, – наконец сказал доктор. Ли взяла с полки тазик и поспешила на кухню, чтобы наполнить его.
Доктор снял очки и протер их концами шейного платка.
– Ему надо сделать кровопускание, дабы удалить излишек жидкости из легких.
– Кровопускание? – Ли сжала ладонью горло. – Но он же такой слабый.
Доктор Эшкрофт мягко улыбнулся:
– Будь он моим собственным ребенком, я лечил бы его точно так же, ваша светлость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83