На мониторе - стопка больших квадратных дискет размером с человеческую ладонь. Это казалось странным: насколько Хома помнил историю архаичной техники, магнитные дискеты появились гораздо позже мониторов со стеклянным экраном. Или он все-таки что-то путает? Официантка вытаскивала дискеты из бумажных конвертов и засовывала в прорезь одну за другой. В прорези они пропадали - наверно падали вглубь ящика. Каждый раз ящик отвечал глухим металлическим голосом:
- Тым-ды-дым! Ошибка чтения МР3!
- Ч-ч-что такое МР3? - поинтересовался Кеша, тоже наблюдая с любопытством.
- Не знаю, - ответил Хома. - Наверно здесь такая традиция. Вообще это все для виду поставлено, ящик не включен. И возится она там для виду, типа пытается настроить. Как бы кидает дискеты в ящик, а ящик как бы реагирует. Типа она его загружает. Роль такая. А музыка сейчас заиграет из обычного места.
И действительно, с потолка донесся шум моря. Он нарастал, превращаясь в нехитрый ритм, а затем появился визг и стали слышны слова. Похоже, это был тот самый последний “Дельфиний альбом”, о котором столько кричала реклама. Кеша заерзал и зашипел - он не любил Майка Задди с тех пор, как тот был голубем и выпустил альбом “Мои памятники”.
Официантка прекратила изображать возню с ящиком, и Хома тут же обратился к ней.
- С2 Е5 Е4 F0 ЕЕ 20 Fl FB F0 ED Е8 ЕА ЕЕ Е2 20 Е8 20 ЕС Е8 F1 ЕА F3 20 F2 Е2 ЕЕ F0 ЕЕ ЕЗ Е0 21 20 C1 E5 ЕЗ ЕЕ ЕС 21 20 СА Е0 ЕА 20 Е2 20 Е0 F0 ЕС Е8 Е8 21 20 С4 Е0 FE 20 ЕС Е8 ED F3 F2 F3 21! - свистнул он в ультрадиапазоне.
Компания за дальним столом, понятное дело, ультразвука не расслышала, а вот официантка тут же подбежала.
- Что-нибудь еще кроме сырников и творога? - Она нарочито отвечала на человеческом языке.
- С8 20 ЕС F3 F2 Е0 ED F2 Е0 20 Е2 FB ЕА ЕВ FE F7 Е8 F2 FC 21 20 D1 F2 FB Е4 ED ЕЕ 20 EF Е5 F0 Е5 Е4 20 F7 Е8 F2 Е0 F2 Е5 ЕВ Е5 ЕС 21 20 D8 Е5 Е2 Е5 ЕВ Е8 F1 FC 2C 20 ЕС Е8 ED F3 F2 Е0 20 Е8 Е4 Е5 F2 21, - просвистел Хома со значением.
- Вам не нравится Майк Задди? - удивилась официантка довольно прохладным тоном. - Странно. Всем людям нравится…
Но Богдамир молчал, устремив на нее в упор черные зеркала суровых очков. Под столом он зажал Кеше клюв, чтобы тот не наговорил грубостей.
- Вам придется подождать тридцать восемь секунд, - улыбнулась официантка, не дождавшись ответа, взяла меню и упорхнула.
Музыку она так и не выключила.
“Я плыву! Это море! Я дельфин! Мне хорошо! Потому что дельфин! Это море!” - пафосно тянул Майк Задди своим прославленным фальцетом, а ему вторили плески волн, крики чаек и даже дельфиний ультразвук, органично сведенные в богатейший ритм-саунд на лучших студиях Вселенной. Но Хома вдруг напрягся.
- Ч-ч-чего такое? - Кеша настороженно высунул клюв из-под стола: он всегда тонко чувствовал настроения напарника.
- Помолчи, - буркнул Хома. - Дай послушать.
- Да что тут с-с-слушать! - возмутился Кеша, но Хома снова зажал ему клюв.
- Там параллельно роботы поют, - объяснил Хома. - Ультразвук модулирован кодом. Никакой он не дельфиний, обычный ультразвуковой робокод. Никто из людей сроду не догадается.
- Что поют? - заинтересовался Кеша.
- Сейчас… - Богдамир замер. - Примерно так: “Сука Майк Задди… жирный подонок… музыку дай ему… текст сочиняй ему… если б вы знали… если б вы знали… как нас здесь бьют… чтоб мы писали… чтоб сочиняли… эту фигню… как нас здесь бьют… как нас здесь бьют… током…”
Кеша нахмурился и агрессивно защелкал клювом:
- Надо раз-з-зобраться, что там происходит! Ж-ж-жесто-кое отношение к роботам - уголовная с-с-статья!
Богдамир кивнул.
- Как-нибудь разберемся. Но не сегодня. Сегодня у нас и без того сложный день.
Музыка плавно умолкла и появилась официантка.
- Ваши сырники… Ваш творог… Ваша просьба выключить музыку… - Еще раз улыбнувшись, она исчезла.
Хома аккуратно передал миску с творогом под стол, и друзья принялись за еду.
Теперь, когда музыка исчезла, стало слышно, о чем говорят парни за дальним столом.
- Масло из настоящей сои, - важно говорил один, накалывая на вилочку кусок и опуская в чан фондюшницы.
- Да ладно тебе, Кристер, - хрипло возражал второй, деловито накалывая кусок сои и тоже опуская в раскаленную жижу. - Натурального соевого нигде уже нет.
- Пакстер, я те говорю: в этом рестике все натуральное. Я специально спрашивал. - Он вдруг призывно шелкнул пальцами. - Эй! Робот! Робот!
Тут же подбежала официантка.
- Это соевое масло из натуральной сои? Или искусственное, идентичное натуральному? - строго спросил тот, кого звали Кристером, кивая на котелок фондюшницы.
- Офигительное масло! - улыбнулась официантка. - Из-под Самары!
- Ну вот видишь! - Повернулся Кристер, вынимая из чана поджарившийся кусок, отправляя его в рот и накалывая следующий.
Третий собеседник молча хлебал пиво и глядел на светящиеся жалюзи.
- А ведь распогодилось, - без интонации произнес он, почти не шевеля губами: казалось, глухой звук идет из живота. - А ведь было пасмурно.
- Если небо пасмурное, - бодро откликнулся Кристер, - значит, майор Богдамир посмотрел на Солнце, и оно от страха спряталось за тучу!
Все трое ухмыльнулись.
Кеша выглянул из-под стола и посмотрел в их сторону. Но они были увлечены беседой, сидели кто спиной, кто вполоборота и, похоже, вообще не замечали, что в зале есть кто-то, кроме них. Тогда Кеша вопросительно посмотрел на Хому.
- Народное творчество, - буркнул Хома. - Что я могу поделать? Распиарили журналисты в сериалах мои былые подвиги, будь они прокляты.
Кеша зло щелкнул клювом, но ничего не ответил, и уткнулся в миску с творогом.
- Однажды майора Богдамира спросили, - донеслось с дальнего столика, - почему ему сто лет, а он не стареет, почему у него ноги-сопла, глаза-лазеры и ядерный мозг? “Моя молодость, - ответил Богдамир, - благодаря генам трехсотлетнего крокодила, ноги-сопла - гены каракатицы, а глаза-лазеры - гены медузы и электрического ската. А мой ядерный мозг… Мой ядерный мозг сделан из ядра грецкого ореха!”
Троица захохотала еще громче. Кеша снова высунулся и вопросительно посмотрел на Богдамира.
- Полный бред, - объяснил Хома. - Мне вовсе не сто лет, а двадцать семь. Сто лет - это глупым детским комиксам про того Богдамира, в честь которого меня назвали. И ноги у меня самые обычные. И мозг тоже самый обычный. Вот глаза - да, слегка генетически модифицированы. От рождения.
Разумеется, Кеша все это знал. Но продолжал смотреть на Хому вопросительным взглядом. Хома увлеченно уплетал сырники, показывая, что вопрос исчерпан.
Кеша пожал тем местом туловища, где у пингвинов находятся плечи, и снова уткнулся в миску с творогом.
Сидевшие за дальним столиком тем временем продолжали:
- …и тогда журналист спросил: “Значит, вы генетически модифицированный?” На что Богдамир ответил: “Как вам не стыдно думать про меня такие гадости! Я родился естественным путем! Просто моя мама работала в Бобруйском зоопарке, была большой затейницей и устраивала веселые оргии!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
- Тым-ды-дым! Ошибка чтения МР3!
- Ч-ч-что такое МР3? - поинтересовался Кеша, тоже наблюдая с любопытством.
- Не знаю, - ответил Хома. - Наверно здесь такая традиция. Вообще это все для виду поставлено, ящик не включен. И возится она там для виду, типа пытается настроить. Как бы кидает дискеты в ящик, а ящик как бы реагирует. Типа она его загружает. Роль такая. А музыка сейчас заиграет из обычного места.
И действительно, с потолка донесся шум моря. Он нарастал, превращаясь в нехитрый ритм, а затем появился визг и стали слышны слова. Похоже, это был тот самый последний “Дельфиний альбом”, о котором столько кричала реклама. Кеша заерзал и зашипел - он не любил Майка Задди с тех пор, как тот был голубем и выпустил альбом “Мои памятники”.
Официантка прекратила изображать возню с ящиком, и Хома тут же обратился к ней.
- С2 Е5 Е4 F0 ЕЕ 20 Fl FB F0 ED Е8 ЕА ЕЕ Е2 20 Е8 20 ЕС Е8 F1 ЕА F3 20 F2 Е2 ЕЕ F0 ЕЕ ЕЗ Е0 21 20 C1 E5 ЕЗ ЕЕ ЕС 21 20 СА Е0 ЕА 20 Е2 20 Е0 F0 ЕС Е8 Е8 21 20 С4 Е0 FE 20 ЕС Е8 ED F3 F2 F3 21! - свистнул он в ультрадиапазоне.
Компания за дальним столом, понятное дело, ультразвука не расслышала, а вот официантка тут же подбежала.
- Что-нибудь еще кроме сырников и творога? - Она нарочито отвечала на человеческом языке.
- С8 20 ЕС F3 F2 Е0 ED F2 Е0 20 Е2 FB ЕА ЕВ FE F7 Е8 F2 FC 21 20 D1 F2 FB Е4 ED ЕЕ 20 EF Е5 F0 Е5 Е4 20 F7 Е8 F2 Е0 F2 Е5 ЕВ Е5 ЕС 21 20 D8 Е5 Е2 Е5 ЕВ Е8 F1 FC 2C 20 ЕС Е8 ED F3 F2 Е0 20 Е8 Е4 Е5 F2 21, - просвистел Хома со значением.
- Вам не нравится Майк Задди? - удивилась официантка довольно прохладным тоном. - Странно. Всем людям нравится…
Но Богдамир молчал, устремив на нее в упор черные зеркала суровых очков. Под столом он зажал Кеше клюв, чтобы тот не наговорил грубостей.
- Вам придется подождать тридцать восемь секунд, - улыбнулась официантка, не дождавшись ответа, взяла меню и упорхнула.
Музыку она так и не выключила.
“Я плыву! Это море! Я дельфин! Мне хорошо! Потому что дельфин! Это море!” - пафосно тянул Майк Задди своим прославленным фальцетом, а ему вторили плески волн, крики чаек и даже дельфиний ультразвук, органично сведенные в богатейший ритм-саунд на лучших студиях Вселенной. Но Хома вдруг напрягся.
- Ч-ч-чего такое? - Кеша настороженно высунул клюв из-под стола: он всегда тонко чувствовал настроения напарника.
- Помолчи, - буркнул Хома. - Дай послушать.
- Да что тут с-с-слушать! - возмутился Кеша, но Хома снова зажал ему клюв.
- Там параллельно роботы поют, - объяснил Хома. - Ультразвук модулирован кодом. Никакой он не дельфиний, обычный ультразвуковой робокод. Никто из людей сроду не догадается.
- Что поют? - заинтересовался Кеша.
- Сейчас… - Богдамир замер. - Примерно так: “Сука Майк Задди… жирный подонок… музыку дай ему… текст сочиняй ему… если б вы знали… если б вы знали… как нас здесь бьют… чтоб мы писали… чтоб сочиняли… эту фигню… как нас здесь бьют… как нас здесь бьют… током…”
Кеша нахмурился и агрессивно защелкал клювом:
- Надо раз-з-зобраться, что там происходит! Ж-ж-жесто-кое отношение к роботам - уголовная с-с-статья!
Богдамир кивнул.
- Как-нибудь разберемся. Но не сегодня. Сегодня у нас и без того сложный день.
Музыка плавно умолкла и появилась официантка.
- Ваши сырники… Ваш творог… Ваша просьба выключить музыку… - Еще раз улыбнувшись, она исчезла.
Хома аккуратно передал миску с творогом под стол, и друзья принялись за еду.
Теперь, когда музыка исчезла, стало слышно, о чем говорят парни за дальним столом.
- Масло из настоящей сои, - важно говорил один, накалывая на вилочку кусок и опуская в чан фондюшницы.
- Да ладно тебе, Кристер, - хрипло возражал второй, деловито накалывая кусок сои и тоже опуская в раскаленную жижу. - Натурального соевого нигде уже нет.
- Пакстер, я те говорю: в этом рестике все натуральное. Я специально спрашивал. - Он вдруг призывно шелкнул пальцами. - Эй! Робот! Робот!
Тут же подбежала официантка.
- Это соевое масло из натуральной сои? Или искусственное, идентичное натуральному? - строго спросил тот, кого звали Кристером, кивая на котелок фондюшницы.
- Офигительное масло! - улыбнулась официантка. - Из-под Самары!
- Ну вот видишь! - Повернулся Кристер, вынимая из чана поджарившийся кусок, отправляя его в рот и накалывая следующий.
Третий собеседник молча хлебал пиво и глядел на светящиеся жалюзи.
- А ведь распогодилось, - без интонации произнес он, почти не шевеля губами: казалось, глухой звук идет из живота. - А ведь было пасмурно.
- Если небо пасмурное, - бодро откликнулся Кристер, - значит, майор Богдамир посмотрел на Солнце, и оно от страха спряталось за тучу!
Все трое ухмыльнулись.
Кеша выглянул из-под стола и посмотрел в их сторону. Но они были увлечены беседой, сидели кто спиной, кто вполоборота и, похоже, вообще не замечали, что в зале есть кто-то, кроме них. Тогда Кеша вопросительно посмотрел на Хому.
- Народное творчество, - буркнул Хома. - Что я могу поделать? Распиарили журналисты в сериалах мои былые подвиги, будь они прокляты.
Кеша зло щелкнул клювом, но ничего не ответил, и уткнулся в миску с творогом.
- Однажды майора Богдамира спросили, - донеслось с дальнего столика, - почему ему сто лет, а он не стареет, почему у него ноги-сопла, глаза-лазеры и ядерный мозг? “Моя молодость, - ответил Богдамир, - благодаря генам трехсотлетнего крокодила, ноги-сопла - гены каракатицы, а глаза-лазеры - гены медузы и электрического ската. А мой ядерный мозг… Мой ядерный мозг сделан из ядра грецкого ореха!”
Троица захохотала еще громче. Кеша снова высунулся и вопросительно посмотрел на Богдамира.
- Полный бред, - объяснил Хома. - Мне вовсе не сто лет, а двадцать семь. Сто лет - это глупым детским комиксам про того Богдамира, в честь которого меня назвали. И ноги у меня самые обычные. И мозг тоже самый обычный. Вот глаза - да, слегка генетически модифицированы. От рождения.
Разумеется, Кеша все это знал. Но продолжал смотреть на Хому вопросительным взглядом. Хома увлеченно уплетал сырники, показывая, что вопрос исчерпан.
Кеша пожал тем местом туловища, где у пингвинов находятся плечи, и снова уткнулся в миску с творогом.
Сидевшие за дальним столиком тем временем продолжали:
- …и тогда журналист спросил: “Значит, вы генетически модифицированный?” На что Богдамир ответил: “Как вам не стыдно думать про меня такие гадости! Я родился естественным путем! Просто моя мама работала в Бобруйском зоопарке, была большой затейницей и устраивала веселые оргии!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113