– Чтобы ты поняла, что я не оставил бы себе твои деньги, даже если бы в них нуждался. Хотя я в них не нуждаюсь. – Он замолчал, потом, казалось, принял решение:
– Помнишь: «Ф. энд К. Фудс»?
Найна кивнула.
– Да. Ты у них работаешь. – Она нахмурила брови. Тут, кажется, было что-то еще… Что-то, что она уже пыталась вспомнить… Это касалось… Ах да, вспомнила: компания эта сделала ее агентству щедрое пожертвование продовольственных товаров для рождественских подарков неимущим семьям, и Найна сама назвала некоторых получателей. Ассортимент не был бестолковым – вроде икры и устриц. Найна вспомнила, в какой восторг пришли работники агентства оттого, настолько выбор «Ф. энд К.» оказался разумным и в то же время интересным.
«Ф. энд К.»… Ф., ее президент, лично все доставил. Об этом рассказывала, с сияющим лицом, регистраторша, делая лирические отступления и живописуя мускулистые плечи, на которых помещались ящики, и соблазнительный мужской зад, который выгодно выпячивался, когда ящики расставлялись по местам. У регистраторши перехватило дыхание от возбуждения, когда она описывала блестящие каштановые волосы и глаза, напоминавшие осенние сумерки…
О Боже! Ф.! Фэнтон. «Ф. энд К.». «Фэнтон и Кристин»? Неужели…
Она подняла взгляд к равнодушному лицу Фэнтона.
– Так ты и есть «Ф. энд К. Фудс»? – простонала она, потрясенная тем, в чем сомневаться уже невозможно. – Ты не просто работаешь у них…
– Нет, – ответил Фэн, – я у них не работаю, в том смысле, как ты это понимаешь. Хотя нет ничего плохого в честной работе.
– Конечно, нет. И ты их президент. Это твоя компания, твоя весьма преуспевающая компания. Тебе не нужны были мои деньги, вот почему ты их вернул, а не потому, что захотел жениться на дочери Джозефа Петроффа.
– Ставлю тебе «отлично».
Фэн невозмутимо смотрел на нее, и, когда стало ясно, что он не собирается больше ничего говорить, она почти в отчаянии спросила:
– Но почему ты мне не сказал раньше? Понимаю, что заставило тебя ухватиться за мое предложение. Тебе это, наверное, показалось забавным розыгрышем. И еще, как ты говорил, появилась возможность показать мне, до чего глупы поверхностные суждения. Но потом…
– Потом ты целиком погрузилась в роль госпожи Зазнайки, ставящей на место отбившегося от рук слугу. Я не счел нужным тратить время на объяснения, в которые ты явно не стала бы вслушиваться. Кроме того… – он потер рукой подбородок, – ты так виртуозно играла, что жаль было, чтобы твои усилия пропали даром.
Найна пропустила мимо ушей эту ремарку.
– И все-таки ты аннулировал папин заказ, – сказала она, теребя висевший у нее на шее кулон.
– Ага. Мне почудилось, что, несмотря на твое происхождение и испорченный характер, я, может быть, нашел наконец женщину, на которую стоит потратить время, когда она избавится от мысли, будто я готов торговать собой. – Он пожал плечами. – Похоже, что я ошибся.
Найна не думала, что карие глаза способны стать такими бесстрастными, а манящее тело Фэна – таким неприступным.
Может быть, она слишком далеко зашла в своих подозрениях и обвинениях? Фэн, с его непростым юмором и презрительным отношением к богатеньким и балованным, все это время разыгрывал ее. Он, конечно, не хотел быть жестоким, жестокость ему не свойственна. Но разве он в состоянии понять, что значит расти в тени Джозефа Петроффа и большую часть своей юности потратить на то, чтобы когтями и зубами отвоевывать каждую пядь независимости? А как ему было понять эту историю с женихами?
Ведь Фэн мужчина.
Этот мужчина одной ногой стоял уже за порогом и был готов уйти из ее жизни.
Она встала, но дверь перед ней захлопнулась.
Найна уставилась на дверь, услышала щелчок замка, и сердце ее провалилось до ее красных туфелек. Тут она поняла, что не хочет, чтобы Фэн ушел из ее жизни. Конечно, рано говорить об этом с уверенностью. Но она была уверена. Именно Фэн. Такой, как есть.
Если она поскорее что-нибудь не предпримет, то потеряет его.
Эта мысль ее подстегнула, и Найна с такой поспешностью устремилась к двери по пушистому турецкому ковру, будто за ней гналось стадо взбесившихся верблюдов.
Но когда Найна оказалась в прихожей, Фэн уже исчез.
Она огляделась в поисках чего-нибудь, что указало бы ей, где он, и услышала громкий голос своего отца:
– Ерунда, сынок. Просто Найну надо крепко держать в руках.
Другой, более тихий, голос перебил его, и Джозеф не закончил свою речь.
Найна глядела как завороженная на закрытую дверь гостиной. Наверное, Фэн сказал Джозефу, что не собирается жениться на его дочери, а Джозеф старается уговорить его и учит, как с ней обращаться. Что касается его рук, крепких или каких уж там…
Его деловитый голос четко прозвучал и оборвал ее разыгравшиеся фантазии:
– Согласен, сэр. Найне было бы очень полезно…
– …получить пинка в соответствующее место, – договорил ее отец. – Я на вас надеюсь, Хардвик. Вы с ней справитесь.
– Весьма соблазнительная мысль, – расслышала Найна признание Фэна. – Хотя я не совсем это имел в виду. А если учесть, что у меня нет склонности к расправам, то боюсь, что…
Дальше она ничего не слышала – у нее в горле встал комок. Черт, как они могут, эти двое заносчивых мужчин, особенно Фэн, обсуждать ее, как какую-то кобылу, упиравшуюся, чтобы не ходить в узде? Впрочем, Фэн, кажется, не собирался ее взнуздывать. Это сквозило в сухой учтивости его голоса. Но если он считал…
Вдруг комок в ее горле пропал, и ярость, смешанная с мучительным сознанием того, что она его потеряла, и с раздражением оттого, что и Фэн, и отец, кажется, оба считали ее каким-то предметом, которым можно распоряжаться, толкнула Найну через порог гостиной. Сейчас она покажет этому Фэну. Он ее отвергает, но сейчас она до него доберется, и будет он валяться в пыли у ее ног.
Ей не приходило в голову, что Фэну не подходит «валяться». Да и пыли в доме Джозефа не давали накапливаться.
Но это оказалось неважно: когда Найна встала на пороге, она сразу увидела, что Фэн уже у ее ног, хотя и не в мольбе. Он рылся в куче красочно упакованных свертков и что-то там искал.
На мгновение, на одно лишь мгновение, Найне вспомнилось замечание регистраторши насчет аппетитного мужского зада. Единственное, что ей пришло в голову, – сообщить Фэну, что она о нем думала. Не то чтобы она понимала теперь, что она о нем думает, просто ее жгла обида после его пренебрежительных выпадов.
– Дрянь, – произнесла она очень ясно и четко. – Фэнтон Хардвик, тебе когда-нибудь говорили, что ты дрянь?
Фэн с твердым и внушительным видом, который придавал ему серый деловой костюм, плавно и не спеша поднялся на ноги.
Найна сглотнула и плотно зажмурила глаза. Он не дрянь. Он сильный, красивый мужчина. Ей так захотелось обнять его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22